Существует способ разрушения, недоступный животным. Он возникает лишь в развитом сознании, когда мы обретаем способность ясно видеть себя и, на основе этого понимания, искусно корректировать свои привычки и побуждения. Мы перестаем полагаться на древние, быстрые, но очень грубые программы агрессии. Мы перенаправляем и переобучаем их в соответствии с уникальными особенностями нашей жизни, и в результате устраняется главная проблема всех автоматических реакций: их слепота и фатальное отставание от сигналов ситуации, а потому неумеренность, неточность, несбалансированность и неуместность.
Если мы овладеваем доставшимся нам от предков психическим наследством, акты разрушения наполняются ясностью и покоем. Это уже не дикая и слепая инерция, которая захватывает ум и подчиняет нас себе точно марионеток, а свободные и осознанные проявления чистой творческой энергии. Мы входим в прямой контакт с происходящим, обретаем чуткость и пластичность. Акты разрушения становятся всего лишь названием для наших наиболее концентрированных созидательных актов, когда нам приходится преодолевать косность действительности.
Искусный садовник обрезает ветви дерева, безжалостно удаляя то, что росло месяцами, но он делает это ради здоровья растения и обильного урожая. Это не агрессия против дерева, а твердость созидания. Садовник не поддается захлестнувшему его слепому импульсу, не вымещает на бедном растении накопленную фрустрацию или жажду мщения, не хочет самоутвердиться за счет причинения вреда и не страдает от гнева. Напротив, его разрушительные акты умерены, наполнены ясным пониманием и сопровождаются радостью созидания.
Скульптор откалывает куски мрамора, разрушая целостность камня, но каждый удар его резца служит рождению новой и прекрасной формы. Психотерапевт помогает клиенту разрушить старые и пагубные привычки, чтобы из них могли возникнуть более совершенные способы бытия. Редактор вычеркивает целые абзацы из текста, нарушая замысел автора и перечеркивая его работу, но делает это ради усовершенствования произведения. Тренер подводит спортсмена к пределам его выносливости, разрушает его мышечные волокна интенсивной нагрузкой и подвергает суровым испытаниям его механизмы адаптации. Это дает телу сигнал к росту, и оно становится сильнее, выносливее и быстрее. Во всех этих случаях разрушение отличается ювелирной точностью, является информированным и свободным от омрачений ума.
Когда психическая основа разрушения — это твердость, а не агрессия, мы не стреляем из пушки по воробьям и используем ровно столько силы, сколько необходимо, и лишь тогда, когда это необходимо. Разрушение здесь — это всего лишь вспомогательный компонент творческого процесса, и эта здоровая подчиненность разрушения созиданию никогда не нарушается. В конечном итоге мы приходим к тому, что вообще перестаем разрушать. Остается только чистое созидание, и слово разрушение начинает терять для нас привычный смысл. Мы всегда говорим только «Да», а то, что кажется нашим «Нет», есть просто ложная интерпретация нашего «Да» сторонними наблюдателями.
Решив пойти направо, мы не говорим «Нет» всем остальным маршрутам и не осуществляем их деятельного отвержения. Мы всего лишь говорим «Да» движению направо, а наше «Нет» — это спонтанный побочный продукт нашего позитивного выбора и его интерпретация теми самыми маршрутами, мимо которых мы прошли. В этом отказе нет никакой агрессии, «ничего личного». Так и скульптор не отвергает бесформенность глыбы и не стремится к тому, чтобы разрушить ее и поменять. Он говорит «Да» тому произведению, которое создает, и медленно извлекает его изнутри бесформенной глыбы.
В агрессии все наоборот: тот, кто агрессивен, разрушает и даже не осознает того, что разрушение стало для него самоцелью, так как его способность к осознанию была подорвана дремучими силами психики. Он действует поспешно, неумеренно, разбалансированно. Любое созидание, движимое агрессией, молниеносно вырождается в собственную противоположность.
Какие же средства есть у любви на пути твердости? Прежде всего, говорить сущностную правду без злости, жажды обладать и страха огорчить, если это огорчение действительно необходимо. Правдивая речь, чистая от омрачений, — это самое могущественное оружие на пути твердости, которое применяется с хирургической точностью и поражает омертвевшие части человеческого ума, подпитывая в нем все здоровое и процветающее. Она разрушает озлобление, цепляние, иллюзии, гордыню и самодовольство.
Одна история из жизни Будды, приведенная в Палийском каноне, позволяет хорошо понять, как это выглядит.
У Будды было довольно много противников, и этот факт содержит в себе ценный урок. Как бы ни был велик человек, какую бы мощную энергетику умственной чистоты он ни излучал, всегда находятся те, чьи омрачения надежно запечатывают их от нее. Мир еще не знал настолько мудрого и искусного учителя, чтобы ему не приходилось иметь дело со множеством недоброжелателей и упрямцев.
При жизни Будды находилось не так уж мало людей, которые были с ним грубы и непочтительны, пытались втянуть его в пустые и злые споры или просто упорно отказывались извлечь хоть какую-то пользу из его наставлений. Были среди них и те, кто отстаивал свое несогласие более хладнокровно и аргументированно. Вероятно, самым выдающимся оппонентом Будды был Махавира — крупнейший духовный учитель древней Индии и основатель джайнизма. В сутрах Палийского канона его называют описательно, Нигантха Натапутта (то есть «аскет из клана Ната»).
В отличие от Будды, Махавира отстаивал путь мягкости и ненасилия в самой радикальной форме и считал, что без деяний твердости не только можно, но и нужно обходиться. Однажды Махавира решил поставить Будду в, казалось бы, безвыходное логическое положение. Он придумал вопрос-ловушку и отправил своего последователя, принца Абхаю, чтобы тот задал его Будде. Принц Абхая был умным и уважаемым человеком, поэтому его визит не вызвал бы подозрений.
Вопрос был сформулирован так:
«Мог бы Татхагата [этим эпитетом, означающим “пришедший в таковость”, Будда часто называл самого себя] произнести слова, которые неприятны и нежеланны для других?»
Если Будда ответит «Да», его можно обвинить в том, что он ничем не отличается от обычных людей, которые ранят своих ближних, и что либо в его учении нет любви и сострадания, либо он сам не следует им. Если же Будда ответит «Нет», то принц Абхая должен будет уличить его во лжи, напомнив о его резких публичных словах в адрес своего двоюродного брата Девадатты.
Но что же такого сказал Будда? Он публично провозгласил, что Девадатта, который пытался расколоть монашескую общину и несколько раз убить самого Будду, «обречен на страдания, обречен на ад, где пробудет целый эон (космический цикл), и его невозможно спасти». Это были весьма суровые слова, особенно если учесть, кем именно они были произнесены. Они изрядно напугали Девадатту и причинили ему самому и его сторонникам большое страдание и унижение.
Принц Абхая явился к Будде и, как и было велено, задал свой вопрос. Будда не стал отвечать простым «Да» или «Нет». Он разрушил бинарную ловушку Махавиры и сказал:
«На этот вопрос, царевич, нет однозначного ответа».
Затем Будда перехватил инициативу. Сутра описывает это так:
«В тот момент младенец лежал у царевича на коленях. Тогда Благословенный сказал царевичу Абхае:
— Как ты думаешь, царевич? Если, когда ты или твоя нянька не присматривали бы за ним, этот малыш взял бы в рот палку или камень, что бы ты с ним сделал?
— Я бы вытащил этот предмет, Достопочтенный. Если бы я не смог вытащить его сразу, тогда, удерживая голову малыша левой рукой, я согнутым пальцем своей правой руки вытащил бы этот предмет, даже если бы поранил его. И почему? Потому что у меня есть сострадание к малышу.
— Точно так же, царевич:
[1] Если Татхагата знает, что эти слова недействительные, неистинные, неполезные, а также неприятные и нежеланные для других, то такие слова Татхагата не произносит.
[2] Если Татхагата знает, что эти слова действительные, истинные, но неполезные, а также неприятные и нежеланные для других, то такие слова Татхагата не произносит.
[3] Если Татхагата знает, что эти слова действительные, истинные, полезные, но неприятные и нежеланные для других, то Татхагата знает нужный момент для того, чтобы использовать такие слова.
[4] Если Татхагата знает, что эти слова недействительные, неистинные, неполезные, но приятные и желанные для других, то такие слова Татхагата не произносит.
[5] Если Татхагата знает, что эти слова действительные, истинные, [но] неполезные, [хотя] приятные и желанные для других, то такие слова Татхагата не произносит.
[6] Если Татхагата знает, что эти слова действительные, истинные, полезные, приятные и желанные для других, то Татхагата знает нужный момент для того, чтобы использовать такие слова. И почему? Потому что у Татхагаты есть сострадание к живым существам» [1].
В аналогии Будды ребенок — это человек, пребывающий в невежестве (как Девадатта). Камешек во рту — это его ложные воззрения и неблагие поступки. Проглатывание камешка — это падение в негативные состояния сознания и вступление на путь долгих страданий. Взрослый (отец) — это Будда или любой мудрый учитель. Насильственное извлечение камешка — это неприятные, но правдивые и спасительные слова. Боль и кровь — это обида, гнев, уязвленное самолюбие, которые испытывает человек, слыша в свой адрес горькую правду, призывающую его к переменам.
Главными критериями для правильной речи являются ее правдивость и полезность. Приятна же такая речь или нет — это второстепенно. Но даже если слова правдивы и полезны, мудрый человек должен выбрать правильный момент, чтобы они принесли наибольшую пользу.
Твердость при взаимодействии с другими людьми — это создание для них малых и непосредственных негативных последствий, чтобы уберечь их от намного больших негативных последствий их поступков в более отдаленном будущем.
В сущности, именно так мудрый родитель воспитывает своего ребенка и прививает ему дисциплину. Он вынужден периодически отказывать ему в удовлетворении некоторых желаний и импульсов и прибегать к ограничению свободы своего ребенка в одних вещах, чтобы тот смог обрести свободу в других. Дети недальновидны и не прослеживают причинно-следственных связей кроме самых очевидных. Они живут, как если бы будущего не существовало. Но поскольку будущее все-таки существует (причем уже здесь и сейчас, прямо в их настоящем), то они оказываются жестоко наказаны этим будущим, когда не принимают его в расчет.
Если родитель отказывается сообщать своим детям сущностную правду и называть вещи своими именами, даже когда это их огорчает, они не станут чистить зубы и учить уроки. Они будут отбирать игрушки у своих сверстников, бить и кусать, поскольку не видят связи между этими действиями и теми проблемами, которые они порождают. Эти проблемы слишком удалены в будущем, чтобы ребенок мог их полноценно проследить.
Твердость, в том числе в форме наказания, — это сострадательный акт по коррекции поведения. Чтобы ребенок хоть как-то увидел связь между поступком и его результатом, мы искусственно приближаем эти негативные последствия во времени и предъявляем их ему в многократно уменьшенном масштабе. Так происходит его обучение, которое спасает его от тех негативных последствий его поступков, которые он сам пока что не способен увидеть и чью важность не осознает.
Вместо того чтобы долгие годы терпеть стыд, вину, отчуждение, изоляцию и депрессию (а именно это грозит плохо социализированному и недисциплинированному ребенку), он сталкивается с тысячекратно уменьшенными копиями этих последствий: с правдивым, но неприятным словом родителя, с фрустрацией сиюминутных желаний и ограничением свободы.
Цель дисциплины состоит в том, чтобы научить нас быть свободными и выбирать свои поступки. Для обретения свободы мы должны ограничить свободу того, что нас подчиняет и ставит под угрозу наше развитие. Нам нужно выработать в себе умение останавливать и перенаправлять определенные невежественные импульсы, даже когда это причиняет нам некоторое огорчение здесь и сейчас, потому что только так мы можем избежать намного больших огорчений впоследствии. Уча нас понимать себя, очищать свой ум и быть свободными, дисциплина становится краеугольным камнем нашего счастья и процветания.
Лишить ребенка дисциплины — это очень жестоко, ибо в этом случае ему придется столкнуться не с небольшим огорчением со стороны любящего родителя, а с безжалостным наказанием самого хода вещей, которое будет несоизмеримо болезненнее, продлится долгие годы и может определить всю его жизнь. Тот, кто поручает воспитание своих детей холодным причинно-следственным механизмам, поистине не знает сострадания.
Христос учиняет погром
Великие учителя любви всегда предпочитали путь мягкости и старались не ранить своих ближних. Тем не менее в тех случаях, когда это было полезно, они не избегали причинения огорчения, ибо знали, что отказ огорчить человека сейчас бывает чреват для него и его ближних намного большими проблемами в будущем. Понимая это, они действовали решительно и порой прибегали к довольно жестким формулировкам.
К примеру, почти вся 23 глава Евангелия от Матфея посвящена обличительным словам Христа в адрес религиозных лидеров Израиля — фарисеев. В своей публичной речи, произнесенной в Иерусалимском храме, Христос называет фарисеев «гробами окрашенными» (красивыми снаружи, но полными мертвых костей внутри). Он не скупится и на другие уничижительные эпитеты и заявляет, что фарисеи игнорируют «важнейшее в законе: суд, милость и веру»; «затворяют Царство Небесное человекам» — сами не входят и другим препятствуют; обходят море и сушу, чтобы обратить хотя бы одного, но делают его «сыном геенны, вдвое худшим».
Так выглядела любовь Христа на пути твердости. Порой, однако, даже твердых слов бывает недостаточно; тогда может потребоваться твердый жест. В Евангелиях есть история, которая хорошо это показывает. Войдя в Иерусалимский храм незадолго до Пасхи, Иисус увидел во дворе храма менял и торговцев, продающих голубей, овец и волов для жертвоприношений — они превратили священное место в шумный рынок, где наживались на паломниках, обманывая бедных. Сделав бич из веревок, Иисус выгнал всех торговцев и их скот, опрокинул столы менял, рассыпав их монеты, и провозгласил:
«Дом Мой домом молитвы наречется, а вы сделали его вертепом разбойников!» (Мф 21:13).
Очищение храма — это единственный эпизод в Евангелиях, где Иисус проявляет физическую силу и демонстрирует свой праведный гнев настолько явно, однако он весьма показателен. Мы привыкли считать Христа образцом любви, мягкости и непротивления злу, и все же он называл фарисеев крайне обидными словами, переворачивал столы, гнал плетьми торговцев и менял и, должно быть, изрядно покричал. Не стоит, впрочем, спешить с выводами и думать, что он просто вспылил, поддался злому порыву и утратил самообладание.
В христианстве всегда подчеркивалось, что Бог есть любовь, но это никогда не означало, что Бог — это податливый добряк, который готов потворствовать любым капризам людей и с улыбкой соглашаться со всем, что они делают. Все глубочайшие мыслители, в том числе христианские, понимали под любовью не мягкость и привязанность, а чистую созидательную волю. Любовь — это словесное обозначение для природы Бога как творца. И поскольку разрушение представляет собой необходимый момент созидания, Библия ясно дает понять, что при всей своей любви (и именно вследствие ее) Бог бывает непоколебимо тверд и суров, и при этом в нем нет никакой агрессии.
Что агрессия не нужна ни для защиты, ни для нападения, я отчетливо понял благодаря занятиям боевыми единоборствами. Хотя там встречались агрессивные люди и время от времени случались неприятные эпизоды, по большей части отношения между противниками в поединках были совершенно лишены враждебности. Как бы забавно это ни звучало, люди изо всех сил лупили друг друга с искренним уважением и добросердечием. Когда же один из них терпел поражение, другой склонялся над поверженным и проявлял к нему искреннее участие и заботу.
В сердце боевых искусств лежит не ненависть к противнику, а уважение и даже особая форма любви к нему — признание противника как достойного партнера в поединке или сострадание к его слабости и невежеству. Тот, кто в бою или при планировании боя поддается гневу и теряет самообладание, систематически проигрывает: злость нарушает внимательность, тело начинает двигаться судорожно и неточно, человек идет на неоправданный риск и совершает глупейшие ошибки. Разъяренный боец — это легкая добыча для спокойного противника. Неслучайно все великие мастера боевых искусств и полководцы от Сунь-цзы до Миямото Мусаси учили одному и тому же: воин должен сохранять невозмутимость и ясность ума; только тогда его шансы на победу будут максимальными.
Побеждает не самый агрессивный и не тот, кто больше злится и ненавидит, а тот, кто лучше обучен, яснее видит и точнее действует. Твердость превосходит агрессию именно потому, что она сохраняет прочную связь не только с созиданием (с волей утвердить новую победу и новое благополучие, а не просто навредить другому), но и с ясностью сознания и внутренним балансом.
Искусство проходить мимо
Каждый человек, стремящийся принести пользу и что-то построить, должен с благоразумием относиться к тому, как он расходует свои ограниченные силы. Нам нужно уметь своевременно уводить энергию с маршрутов, которые себя не оправдали, и не тратить ее впустую. Это бывает особенно важно в деле сострадания, поскольку желание помочь другому нередко становится для нас объектом цепляния, которое так сложно разорвать именно из-за того, что оно кажется очень благородным. Мы уподобляемся человеку, который днями напролет пробует разжечь костер сырыми дровами. Огонь никак не загорается, но мы все равно не оставляем своих попыток.
Люди тоже бывают такими сырыми дровами — они бывают неподатливы, и мы по разным причинам оказываемся неспособны разжечь их энтузиазм и передать им свое знание. Упрямые попытки помочь там, где помогать не следует, мешают нам заняться чем-то более полезным, а порой причиняют страдание и самим этим людям. Требуется ясное понимание и твердость, чтобы остановить свое вовлечение в такую бессмысленную деятельность.
Ни Будда, ни Христос не тратили времени на то, чтобы непременно кого-то убедить, в особенности если он не проявлял уважения, готовности учиться и способности это делать. Они не бегали за людьми с уговорами, не вели долгих споров, идущих по кругу, и лишь в редчайших случаях предпринимали больше одной попытки дать наставление тому, кто не горел желанием его внимательно и почтительно выслушать. Когда им не удавалось…
<…>
Получить доступ к полной версии статьи и подкаста
Заказать новую книгу автора (2025 г.)
Что такое «Письма к самому себе и как ими пользоваться»?