Я случайно нашла тайный телефон мужа в ботинке. Там было всего одно сообщение от «Зайки»: «Когда твоя кикимора уже покинет квартиру, мне надоела съёмная?». Я поняла: моя загадочная болезнь – это просто способ освободить жилплощадь…
В квартире пахло болезнью.
Этот запах Вера ни с чем бы не спутала, так пахнет застоявшийся воздух, который гоняют по кругу, так пахнет мокрая от пота простыня, так пахнут дешевые лекарства — корвалол, валерьянка, какие-то травяные сборы, которыми Андрей поил её три раза в день.
Шторы были задернуты наглухо. Андрей сказал, что ей вреден яркий свет. «Глаза болеть будут, Верочка, тебе покой нужен».
Вера лежала и смотрела на полоску света, пробивающуюся сквозь плотную ткань. Ей казалось, что там, за окном, другая планета. Там люди ходят в магазин, смеются, дышат морозным воздухом, а здесь склеп.
Она попыталась поднять руку, чтобы поправить одеяло. Рука была тонкая, как у ребенка, кожа серая, пергаментная, вены просвечивали синей сеткой, пальцы дрожали.
«Господи, — подумала Вера. — Мне всего тридцать девять. Почему я умираю?»
Дверь скрипнула, вошел Андрей.
Он был в домашних трениках и мягких тапочках, в руках поднос. На подносе дымилась чашка с бульоном и стакан с мутной коричневой жижей.
— Проснулась, моя хорошая? — он улыбнулся. Улыбка была добрая, заботливая. Только глаза оставались холодными, как льдинки. — Пора кушать, силы нужны.
Поставил поднос на тумбочку, помог Вере сесть, подоткнул подушки.
— Андрюш... — голос Веры был тихим. — Открой окно, пожалуйста, душно, не могу...
Андрей нахмурился, озабоченно потрогал её лоб.
— Вера, ну мы же говорили уже об этом, будет сквозняк, а у тебя иммунитета ноль. Малейший ветерок и пневмония, ты хочешь в больницу? В инфекционку? Там тебя никто так выхаживать не будет.
Он подошел к окну и, наоборот, плотнее запахнул штору.
— Я же берегу тебя, глупенькая. Кто, если не я? Мать твоя звонила, я сказал, что ты спишь.
— Мама? — Вера встрепенулась. — Дай трубку... Я хочу...
— Не надо, Вера, ты ещё слабая, начнешь плакать, давление скакнет. Я сам с ней поговорил, успокоил. Сказал, что делаем всё возможное, но надежды мало.
— Мало? — у Веры перехватило дыхание.
— Ну а что врать? — Андрей вздохнул, беря ложку с бульоном. — Генетика страшная вещь. Печень отказывает, почки... Я читал в интернете, это редкий синдром, но мы боремся. Давай, ротик открывай. За маму, за папу...
Вера глотала бульон, он был пресный, безвкусный. Как и вся её жизнь последние полгода.
Сначала была просто слабость, потом начали выпадать волосы клочьями. Утром она находила их на подушке и плакала. Потом отказали ноги, врачи разводили руками: «Анализы в норме, гемоглобин чуть понижен, это у вас нервное, психосоматика». Андрей возил её по платным клиникам, к каким-то своим знакомым профессорам. Те кивали, выписывали БАДы и говорили: «Покой, только покой».
И вот, покой.
Резко зазвонил городской телефон в коридоре.
Вера дернулась.
— Лежи, — Андрей поставил тарелку. — Я возьму.
Он вышел в коридор.
— Алло? Да, Тамара Ивановна, спит. Да, плохо. Врач был вчера, сказал готовиться к худшему. Да, я держусь, спасибо. Я вам позвоню, если что...
Вера закрыла глаза, он её уже похоронил.
На следующий день случилось чудо.
Андрей ушел в магазин («за фермерской курочкой для бульона»). И в этот момент в дверь позвонили.
Вера не могла встать, она только застонала.
Но дверь была не заперта?
В прихожую кто-то вошел.
— Хозяева! Врача вызывали?
В комнату заглянула молодая девушка в белом халате, с чемоданчиком. Совсем девчонка, лет двадцати пяти.
— Ой, — она увидела Веру. — Здравствуйте. Я из поликлиники, участковый терапевт. Меня вызывала, Тамара Ивановна. Сказала, тут тяжелая больная, муж к телефону не подходит.
Вера попыталась улыбнуться.
— Здравствуйте...
Врач подошла, села на стул, достала стетоскоп.
— Давайте послушаем, дышите.
Она слушала долго, потом нахмурилась, осмотрела руки Веры, ногти.
— Странно... — пробормотала она. — Вера Николаевна, а у вас волосы давно выпадают?
— Полгода...
— А боли в животе есть? Жжение?
— Есть и тошнит постоянно.
Врач посмотрела на десны, там была тонкая темная кайка.
— Вера Николаевна, вы с химикатами работали? С краской, с удобрениями?
— Нет... Я бухгалтер.
Врач закусила губу.
В этот момент хлопнула входная дверь.
В комнату влетел Андрей, с пакетами, увидев врача, он застыл.
— Вы кто? — спросил он, но так, что у Веры мурашки пошли по коже.
— Участковый врач, — девушка встала. — Меня вызвали, у вашей жены странные симптомы. Это похоже на интоксикацию тяжелыми металлами. Ей нужно срочно сдать кровь на токсины и госпитализация нужна.
Андрей поставил пакеты на пол.
— Какая интоксикация? — он усмехнулся. — Девушка, вы диплом в переходе купили? У неё печень отказывает! Цирроз! Она полгода с кровати не встает, какие металлы?
— Симптомы нетипичные, — упрямо сказала врач. — Я выпишу направление.
— Не надо нам ваших направлений, — Андрей подошел к ней вплотную, он был на голову выше. — Мы лечимся у профессора Преображенского в частной клинике. А вы идите, лечите бабушек от давления, выход там.
Он буквально вытолкал девушку в коридор.
Но перед тем как уйти, она успела сунуть Вере под подушку бумажку.
— Сдайте кровь, это не цирроз.
Дверь захлопнулась, Андрей вернулся, тяжело дышал.
— Идиотка, — прошипел он. — Приперлась, я же просил мать не лезть!
Подошел к Вере, схватил её за плечо.
— Ты чего ей наговорила? Жаловалась?
— Нет, Андрюша... Она сама...
— Сама! — он отпустил её, брезгливо вытер руку о штаны. — Эти врачи только деньги тянут и диагнозы придумывают. Токсины! Бред. Я тебе новые травы заварю, бабка в деревне дала, сказала мертвого поднимет, выпьешь полегчает.
Он ушел на кухню, гремел там кастрюлями.
Вера достала из-под подушки бумажку. На ней было написано: "Анализ на тяжелые металлы (таллий, мышьяк, свинец)».
Таллий.
Слово было незнакомое, но страшное.
Третий день.
Андрей ушел в аптеку.
— Лекарство закончилось, Вера. Надо спецзаказ забрать, я быстро, ты лежи, не вставай.
Дверь щелкнула, повернулся ключ в замке.
Вера лежала втишине квартиры вдруг раздался звук.
Бззз... Бззз...
Глухая вибрация.
Звук шёл из шкафа-купе.
Вера приподняла голову, снова: Бззз...
Это был не её телефон и не его основной смартфон.
Вера спустила ноги с кровати, голова закружилась, к горлу подкатила тошнота.
«Надо, сказала она себе. Надо».
Она сползла на пол на четвереньках, как побитая собака, поползла к шкафу. Каждый метр давался с трудом.
Она открыла дверцу, вибрация шла снизу из коробки с его зимними ботинками, которые стояли в глубине, за пылесосом.
Вера открыла коробку, в одном ботинке лежал старый кнопочный телефон «Нокиа».
Экран светился, пришло сообщение.
Вера взяла телефон, пальцы не слушались, но она смогла нажать «Прочитать».
СМС от контакта «Зайка»:
«Ты обещал к Новому году! Я не буду жить в съёмной, пока твоя кикимора помирает. Сколько можно ждать?!»
Вера замерла.
Она открыла «Отправленные».
Вчерашнее, 23:15:
«Потерпи, Зай, я дозу увеличил, вчера она уже бредила. Скоро квартиру перепишем и заживем. Бабка с нотариусом на мази, всё оформим задним числом, типа она здоровая была».
Телефон выпал из рук Веры, упал на ковер.
Не болезнь.
Не генетика.
Он её травит, каждый день. Своими травками и бульоном.
Он ждет, пока её не станет, чтобы привести сюда эту «Зайку».
Она посмотрела на свои руки, кожа да кости, волос почти нет.
«Я не умру, подумала она. Я тебе назло не умру, тварь».
Скрежет ключа в замке.
Андрей вернулся! Слишком быстро!
Вера схватила телефон, сунула его обратно в ботинок, закрыла коробку.
Она не успевала доползти до кровати.
Легла на пол, прямо у шкафа, свернулась калачиком, закрыла глаза.
— Вера? — голос Андрея испуганный? Или разочарованный?
Он вошел в комнату.
— Ты чего на полу? Упала?
Подбежал, поднял её. Легко, как пушинку.
— Я... в туалет... хотела... — прошептала Вера. — Голова... кружится...
— Ну куда ты пошла? Я же говорил — лежи! Я бы пришел, судно принес.
Он положил её на кровать, укрыл одеялом.
— Я тебе грибочков лесных достал, — сказал он, отдышавшись. — Белые. Супчик сварю ароматный! Ешь, пока горячее, там витаминов море.
Он ушел на кухню. Через минут сорок вернулся с тарелкой.
Суп пах грибами и ещё чем-то или ей кажется?
Вера посмотрела на суп.
Он же написал: «Дозу увеличил».
— Ешь, — Андрей зачерпнул ложку. — За маму.
— Андрюша... — Вера сделала жалобное лицо. — Подай соль, пожалуйста, несоленое совсем.
— Капризничаешь? — он улыбнулся. — Это хороший знак, сейчас.
Поставил тарелку на тумбочку и вышел.
Вера действовала молниеносно, откуда только силы взялись.
Схватила тарелку, рядом на подоконнике, стоял большой горшок с фикусом. Земля там была сухая.
Она выплеснула суп в горшок, весь до капли. Оставила только грязные разводы на дне.
Вытерла рот рукавом, легла обратно.
Андрей вернулся с солонкой.
— Ого! — он увидел пустую тарелку. — Вот это аппетит! Молодец!
Он был доволен.
— Ну как? Вкусно?
— Очень... — прошептала Вера. — Только... спать хочется, глаза слипаются.
— Спи, спи, — погладил её по голове. — Сон лечит, завтра проснешься совсем здоровая будешь.
«В морге я проснусь», подумала Вера.
Андрей забрал тарелку, выключил свет, вышел, плотно прикрыв дверь.
Ночь.
Квартира погрузилась в тишину. Из соседней комнаты доносился храп Андрея. Он спал крепко, был уверен, что дело сделано.
Вера открыла глаза.
Сейчас или никогда.
Встала, голова кружилась, но страх гнал её вперед.
Она надела пуховик прямо на ночную рубашку. На ноги зимние сапоги, взяла сумку. Паспорт лежал там, в потайном кармане, Андрей его не нашел.
Дверь.
Она подошла к входной двери, подергала ручку, заперто.
Ключ, где ключ?
Обычно Андрей вешал его на крючок, но сейчас крючок был пуст.
Он спрятал ключ, под подушку? Или в карман куртки?
Идти к нему в спальню опасно.
Вера пошла на кухню.
Окно, второй этаж, до земли метра четыре.
Под окном большой сугроб, который нагрёб дворник.
Вера открыла окно, морозный воздух ударил в лицо.
Она залезла на подоконник, посмотрела вниз, темно, страшно.
«Прыгай, Вера».
Оттолкнулась и полетела.
Удар.
Снег смягчил падение, но ногу пронзила острая боль, лодыжка хрустнула.
Вера закусила губу, чтобы не закричать, выбралась из сугроба, встала на здоровую ногу.
Хромая, подволакивая левую ногу, она побрела к дороге.
Ночь, пустая улица, фонари.
Машина, такси с зеленым огоньком.
Вера замахала рукой.
Машина остановилась.
— Мать, ты чего? — таксист, пожилой дядька, высунулся в окно. — Случилось чего?
— В больницу... — прохрипела Вера. — Срочно, я заплачу.
Она стянула с пальца золотое обручальное кольцо, с маленьким бриллиантом.
— Вот, возьмите.
Таксист посмотрел на кольцо, на её лицо.
— Садись дочка, не надо кольца, так довезу.
Утро.
Андрей проснулся от настойчивого звонка в дверь, потянулся, улыбнулся. Он ведь вчера не заходил к Вере, чтобы «не беспокоить». Она уже должна быть холодной.
Он надел халат, пошёл открывать.
На пороге стояли двое полицейских и следователь в штатском.
— Гражданин Смирнов?
— Да... А что случилось?
— Вы задержаны по подозрению в покушении на убийство, собирайтесь.
Андрей побледнел.
— Какое убийство? Вы с ума сошли? У меня жена болеет, умирает! Я за ней ухаживаю!
— Ваша жена в реанимации НИИ Склифосовского, — сказал следователь. — В её крови обнаружен таллий.
Андрей осел на пол.
Мимо него прошли эксперты, один из них направился в комнату.
— Осторожнее с фикусом, — сказал он напарнику. — Там вещдок.
Фикус на подоконнике стоял желтый, сбросивший листья. Он сгнил за одну ночь. Земля в горшке была черной и жирной от яда.
Суд был быстрым.
Андрей пытался косить под дурачка. Кричал, что лечил народными средствами, что бабка-травница перепутала сборы, что он сам пил и ничего.
Но переписка с «Зайкой» («Дозу увеличил») и показания той самой молодой врачихи из поликлиники не оставили ему шансов.
Ему дали двенадцать лет.
«Зайка» испарилась, как только узнала, что квартиры не будет.
Полгода спустя.
Вера стояла на стремянке, сдирала обои в спальне, волосы отрастали. Короткий, модный ежик, лицо порозовело. Она все еще хромала, но уже ходила без палочки.
Скомкала кусок обоев и бросила его в мусорный мешок.
В углу комнаты стоял новый цветок, монстера. Большой, зеленый, живой.
Она подошла к окну, открыла его настежь.
Весенний ветер ворвался в комнату, пахнущий талым снегом и мокрой землей.
Она вдохнула полной грудью.
Фикус погиб от одной тарелки, а она выжила после полугода.
Значит, она крепче той любви, которая чуть не свела её в могилу.
Взяла валик с краской, стены будут белыми и чистыми.
Как её новая жизнь.
Конец.
Как думаете: Сможет ли жертва, которую убедили в собственной беспомощности, найти силы для одного решающего рывка?