"Я помню. Я всех мертвых до сих пор помню!"
Эту картину посмотрела несколько лет назад. Впечатление было столь сильным, что отважилась повторить лишь сейчас.
Достойная работа студии "Ленфильм" и лучшая режиссера Натальи Трощенко, родившейся в Киеве в 1933-м, пережившей немецкую оккупацию.
12-го апреля 1941-го в Жмеринке появился на свет Виктор Костецкий, 22-го января 1943-го в Тихвине - Николай Иванов. Их уже нет с нами, как нет безвременно ушедших Веры Глаголевой и Александра Абдулова, создавших образы главных героев. Но этим фильмом Наталья Владимировна навсегда вошла в историю советского искусства.
В основе кино - повесть Алексея Каплера "Двое из двадцати миллионов". Ее начало переносит нас в Аджимушкайские каменоломни, где в 19-м веке в промышленных масштабах добывали известняк, а потом шахты забросили, так как производство перестало быть рентабельным. Вот что говорит Каплер:
| "Весной сорок второго, когда наши войска вынуждены были отступить из
| Крыма за пролив, когда немцы подошли к Керчи, в Аджимушкайских
| каменоломнях скрылись бойцы, прикрывавшие отход Красной Армии. А
| вместе с ними и великое множество солдат и командиров, оторванных от
| своих частей, и только что выпущенные из училища молодые летчики, и
| бегущие от врага мирные жители - женщины, дети, старики, - все хлынули
| сюда, в подземелья Аджимушкая. И госпитали с огромным количеством
| раненых, которых не удалось эвакуировать, были тоже"
здесь. Всего до 13 тысяч человек. Осенью каменоломни полностью захватили гитлеровцы.
Мы победили в Великой Отечественной. Наступил 1950-й. Летчик истребительной авиации демобилизован и прибыл с семьей по направлению в южный город на работу.
Но истребителей - "одиночек", привыкших к риску, - в гражданскую авиацию не берут, потому что десятиклассника легче научить летать на пассажирской машине, чем его переучивать.
Об этих людях, со школьной скамьи ушедших на фронт, которым в сорок пятом, если повезло вернуться, двадцать один-двадцать три; которые ходят по мирной жизни в растерянности: стрелять не нужно, взрывать не нужно, окапываться не от кого... По толкучкам шляются, в чайных штаны просиживают, здесь речь. Об одном из таких, кому каждую ночь снится один и тот же сон: как он выруливает на старт, по газам - и на взлет. А машина бежит, бежит, бежит... И не взлетает!
Может, не столь трагически мощно, как в фильме Владимира Венгерова "Рабочий поселок" 1964-го с великим Олегом Борисовым или в картине "Чистое небо" с грандиозным Евгением Урбанским, снятой Григорием Чухраем еще раньше, в 1961-м, но тоже убедительно. Есть даже эпизод, где ясно читается парафраза на Леонида Плещеева.
И сколько жулья орудовало в сталинские годы, которые почему-то многим кажутся временем порядка, тоже сказано вполне определенно.
А также вдруг оказывается, что трудившиеся в тылу, сейчас уже на начальственных должностях, отлично помнят, как были четыре года на голодном пайке... разутые, раздетые. В армии же обували, одевали, офицеры шоколад получали, а девицы - ордена...
Но люди наши настоящие. И чтобы коечку супругам организовать, пришлось ее, со свалки, в солярке отмачивать, потом сварщики ей занимались... потом маляр ее марафетил... И теперь вместо чемоданов - человеческая кровать.
Ее доставила на грузовике красавица, чей муж в сорок втором пропал без вести, она даже похоронки не получила... КУДА он мог пропасть в том самом году, "знаменитом" своими страшными для нашей армии вражескими "котлами"?! В которых виноват лично Сталин, приказавший, как только немцев от Москвы отогнали, наступать сразу по многим направлениям!
Надела комбинезон, лихо рулит наравне с мужиками...
И не может забыть своего Пашеньку, который почти десять лет смотрит на нее только со стены...
А еще есть такие, как Иван Иванович - Герой Советского Союза, вернувшийся с войны на костылях. Для него, кажется, нет невозможного. Поэтому капитан истребительной авиации снова поднялся в воздух!
Вот оно, "огромное небо - одно на двоих"! Небо и море, бесконечное и ласковое. В котором столько воды...
Мы сейчас снова воюем. Восемь лет пытались уладить миром, но нам не оставили выбора. Есть такая точка зрения: не может же одна сторона на сто процентов быть правой, а другая - совсем нет! Какие-то и у Запада есть основания для вражды! На сколько процентов? На девяносто, например, они не правы, а на десять могут, значит, нас убивать своим оружием: европейским, американским? Или на двадцать?
Сотни тысяч российских мужчин - тружеников и отцов - в могилах. Десятки тысяч отдали в боях с врагом здоровье. Тысячи погибших МИРНЫХ граждан. Поищем на это право?
У пришедших к нам в 1941-м тоже была "правда". Они поддержали своего "фюрера", хотевшего счастья немецкому народу. Чтобы у того было вдоволь "жизненного пространства" с реками, лесами, нивами и чтоб он сладко ел и пил, пользуясь трудом рабов - "недочеловеков". Немцы согласились с Гитлером и явились к нам за "жизненным пространством"!
Вот они!
Им светло - наши в темноте каменоломен. Они здоровы, сыты и веселы - наши голодают и изранены. Они обливают друг друга водой - наши погибают от жажды. Их фрау голосом женщины призывает наших сдаться - русская девушка не может смотреть на муки любимого. Та ухожена, в отлично сидящем мундире, с затейливой прической - наша в давно не стиранной гимнастерке.
Наши - на небесах. А те выродки - в аду.
Вечная память отдавшим жизнь за нас - тогда и ныне!