Ложка с глухим стуком упала на пол. Я продолжала смотреть на его руки, лежавшие на столе. Те самые руки, что три года назад дрожали, когда он надевал мне обручальное кольцо.
— Я ухожу к ней, — муж отставил тарелку с недоеденным рагу. — Она ждёт ребёнка.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем кухонных часов — тех самых, что мы выбирали вместе в Икее, споря о дизайне.
— Когда? — спросила я, и голос прозвучал как будто из другого конца тоннеля.
— Месяц назад. Мы не планировали, но… она сохраняет. А я…
— Ты что?
— Я буду жить с ней. У неё есть квартира. Ты останешься здесь.
Он говорил ровно, как будто диктовал список покупок. Мясо, хлеб, молоко. Я ухожу, у нас ребёнок, ты остаешься здесь.
Всё началось с мелочей. С пропавшего запаха его одеколона по утрам. С сообщений «Задерживаюсь на работе», которые приходили всё чаще. С нового пароля на его телефоне.
Мы встретились в институте. Он принёс мне чай в термосе, когда я зубрила конспекты в библиотеке. Сидел со мной в больнице, когда я лежала с воспалением лёгких. Говорил, что мои руки — самое дорогое, что у него есть.
А потом пришли первые долги. Его бизнес прогорел. Он замкнулся, а я работала на двух работах, чтобы выплатить кредиты. Ночью я считала цифры в блокноте, а он смотрел в потолок.
— Всё наладится, — шептала я, беря его руку.
— Ты заслуживаешь большего, — отворачивался он к стене.
И вот — наладилось. Только без меня.
Мама, когда я приехала к ней в слезах, сказала просто:
— Вставай. Плакать будешь потом.
Она заставила меня помыть полы, перебрать старые вещи, сходить в магазин. Я механически выполняла её указания, чувствуя себя роботом с разбитым сердцем.
— Он вернётся, — сказала подруга Катя. — Мужчины всегда возвращаются, когда понимают, что нагулялись.
Но я не хотела, чтобы он возвращался. Я хотела, чтобы было как раньше. А это уже было невозможно.
Через неделю он пришёл за вещами. Стоял в дверях, не решаясь войти.
— Можно? — спросил он, как будто это была не его квартира.
— У тебя ключ есть, — ответила я, не отворяя.
Он прошёл в спальню, я осталась на кухне. Слышала, как звенят вешалки в шкафу. Через десять минут он вышел с двумя сумками.
— Ключи, — протянул он связку. — Больше не приду.
Я взяла ключи. Они были тёплыми от его руки.
— Удачи, — сказала я.
Он кивнул и вышел.
Дверь закрылась с тихим щелчком. И тут я поняла — я свободна. Больше не нужно считать чужие долги, не нужно ждать ночью, не нужно притворяться, что не замечаешь измен.
Я вышла на балкон. Внизу он садился в машину. Ту самую машину, которую мы выбирали вместе. Я смотрела, как он заводит двигатель и трогается. И не почувствовала ничего. Ни боли, ни обиды. Только лёгкость.
Через месяц пришло письмо от его матери. «Он глубоко ошибся, — писала она. — Ты была лучшим, что у него было».
Я не ответила. Зачем? Его ошибки больше не были моими.
Я нашла новую работу. Встречалась с подругами. Ходила в кино одна. Жила.
Как-то раз в кафе я увидела их. Он и она. Она была молода, с большим животом. Он что-то говорил ей, а она смотрела в сторону. Я поняла — он уже начал ей изменять. История повторялась.
Наша встреча была неизбежна. Он подошёл ко мне у банкомата.
— Как ты? — спросил он. Выглядел уставшим.
— Хорошо, — улыбнулась я.
— Я… я ошибся.
— Знаю.
Он ждал, что я скажу ещё что-то. Приглашу на чай, спрошу, как жизнь. Но я развернулась и пошла прочь.
Вчера мне позвонила его мать.
— Он хочет вернуться. Она его выгнала. Оказалось, ребёнок не его.
Я слушала и смотрела в окно. Шёл дождь. По стеклу струились капли, оставляя за собой мокрые следы.
— Скажи ему, что я его прощаю, — сказала я. — Но назад не возьму.
Потом положила трубку, оделась и вышла на улицу. Дождь уже кончался. Из-за туч пробивалось солнце. Я шла по мокрому асфальту и дышала полной грудью. Впервые за долгое время.
Он стоял под моим подъездом с цветами. Промокший, несчастный.
— Я всё понял, — сказал он. — Прости.
Я посмотрела на него и вдруг осознала — тот человек, которого я любила, исчез. Осталась только тень.
— Я тоже всё поняла, — ответила я. — Прощай.
И прошла мимо, не оборачиваясь. Дверь подъезда закрылась за мной. Навсегда.