Домик Хацкелевичей
Во вторник, 21 октября 2025 года на улице Дзержинского, 74, был снесен исторический домик династии Хацкелевичей, члены семьи которой много сделали для Тюмени и известны для большинства горожан.
Этот дом был построен в 1929 году, в который въехала семья Михаила Фаддеевича (Меер Файвишев) с супругой Зинаидой Абрамовной (Циразельда Авромовна) и с семью детьми из небольшого домика, что находился на самом краю берега улицы Ильинской ( ныне ул. 25-го Октября).
Супруги Хацкелевич уроженцы Тобольска, Михаил Фаддеевич (1882- 1965 гг.) был потомственным портным, Зинаида Абрамовна (1892-1966 гг.) закончила школу и медицинские курсы, в 1908 году они поженились и в 1910 году переехали в Тюмень уже с годовалым сыном Леонтием (Львом) Михайловичем. В 1911 году Михаил Фаддеевич проходил обучение в Санкт- Петербурге по кройке и пошиву статского и военного платья и в августе 1912 года был удостоен звания закройщика. Из воспоминаний Маргариты Хацкелевич, которые я читала с большим интересом, выяснилось, что учёбу Михаила Фаддеевича оплачивал Янкель Исаевич Шайчик, муж его сестры Сары Фаддеевны. После окончания учебы он работал в мастерской Шайчика портным. Дом Шайчиков сохранился, он находится на улице Ленина, 47. История этого дома богатая, сейчас он находится в частных руках.
В 1918 году семья Шайчиков покинула город и переехали в Канаду, в 1949 году Сара Фаддеевна скончалась и похоронена в Монреале.
В 1914 году в семье уже было четверо детей, однако, Михаил Фаддеевич был мобилизован на фронт, но как портного его направили в походную мастерскую для пошива кителей и мундиров для военного начальства.
После возращения с войны в семье стали прибавляться дети, в ноябре 1915 года родился сын Яков, в 1918 и 1924 годах родились дочери Лия и Бронислава, в 1930 году последний, восьмой ребенок, сын Михаил, Зинаиде Абрамовне тогда шел 39 год.
Всех детей приучали к портновскому делу, так старший сын Лева в 10 лет самостоятельно шил брюки, все остальные кто пришивал пуговицы, кто прошивал петли и подкладку, но профессиональным портным стал только Яша. Он родился глухонемым, все время был около отца, работал у него в мастерской и стал отличным портным.
Большая семья Хацкелевичей первоначально жили в доме на улице Ильинская, во дворе у них была корова и две лошадки для разъезда и прогулок по городу. Хозяин сам мог подоить корову, запрячь лошадь и ею управлять при поездках к заказчикам. Берег реки начал сильно разрушаться и жить в доме было опасно, поэтому Михаил Фаддеевич решил построить дом в самом центре Тюмени на улице Герцена, 48, где через несколько лет построили три типовых, двухэтажных деревянных дома, в одном из которых мне пришлось прожить более десяти лет, начиная с 1947 года.
Дома были солидные, с двумя подъездами, по четыре квартиры в каждом. Каждая квартира состояла из трёх комнат, прихожей, кухни и небольшого помещения за ней, по плану туалет, не состоявшийся в реальной жизни. Вот это пространство жильцы использовали по своему усмотрению. Дядя Андрей, в семью которого мы приехали с мамой из деревеньки на Северной Двине, отгородил его и получилась маленькая коморка с топчаном, где нам пришлось жить некоторое время, но мы и этому были несказанно рады.
Все квартиры реально состояли из коммуналок, весьма перенаселенных. Пожалуй, лишь две или три квартиры занимали полностью отдельные семьи. Мне очень нравились окна в нашем доме, большие и высокие. В комнатах всегда было много света и солнца, и никаких решёток на окнах не было.
Все эти три дома и красивый домик Хацкелевичей были в одном дворе за забором, воротами и калиткой с металлическим кольцом под одинаковым адресом, Герцена, 48.
В 1949 году, я с сестренкой Леной, когда были уже школьницами, познакомились с Ритой Хацкелевич, девочкой из красивого дома с палисадом. Она была младше меня на полтора года, но ровесницей моей сестре Лене. Они дружили на протяжении всей жизни, вплоть до кончины Риты. На фото, я старше их обеих на полтора года, но такая маленькая и худая. Жили мы очень бедно.
Дом Хацкелевичей казался мне большим и красивым и действительно, он не выглядел маленьким на фоне трех больших домов, всё в нем было пропорционально, как по высоте и ширине, гармонично были расположены окна, особенно по фасаду. На окнах не было никаких ставней. Выделялся парадное крыльцо и вход.
Жили они обособленно. Точно знаю, что из соседних домов никто к ним не ходил в гости, да и соседские дети не забегали. Однако хозяева дома знали о всех и давали соответствующие оценки.
Мы с сестрой были вхожи в их дом, наверное, потому, что моя мама, тетя Клава и дядя Андрей работали в театре, как их старший сын Лев Михайлович. К тому же нас знали, как девочек тихих и смирных. Бывали мы у них в основном летом, когда были на каникулах и приходили к Рите. Поражало число комнат и их убранство, множество красивых вещиц на комодах, изящных статуэток, модных в то время, масса вышитых салфеток и дорожек на трюмо и столах, особенно наличие водопровода в доме, так как все округе брали воду из колонки, а также комната мастерская с громадным трюмо, со швейными машинками, утюгами, линейками, бумажными выкройками, а также большущая кухня, где собиралось десять человек за обедами. Еду готовила Зинаида Абрамовна, а посуду мыли по очереди, как писала Маргарита. Сейчас бы я спросила, как распределялись финансы на все расходы в такой семье, но не у кого, а в детстве этот вопрос у меня не возникал. Удивительно, что в доме жили три поколения: Михаил Фаддеевич с Зинаидой Абрамовной с семьями их детей Льва, Якова и Лии, а также внуками Ритой, Ирой и Игорем.
Летом мы играли во дворе или под крышей амбара, выложенного из толстых бревен, возможно здесь жила корова и лошади, но при нас никакой живности не было, хотя на одной из фотографий дома у калитки находятся две маленькие козочки. По лестнице мы поднимались под высокую крышу, продуваемую со всех сторон, место как раз подходило для сушки и хранения сена. Под крышей мы играли с пупсами, которых выпускал завод Пластмасс. Строили домики и играли в дочки- матери. Двор был огорожен забором, во дворе между домом и амбаром был небольшой огород, у ворот и входа в дом была лужайка, прообраз современного газона.
Старшие Хацкелевичи были немногословны, а Яков Михайлович (1915- 1993 гг.) был глухонемым с детства, как и его жена Шура, но мы с помощью Риты, выучив язык жестов, общались с ними, чему они были очень рады. У них была дочь Ира, которая хорошо слышала и говорила. Была она очень хорошенькая.
В семье Хацкелевичей раньше других появился телевизор, это было событие. Стоял он у окна в гостиной и все садились вдоль длинного стола по обе стороны и смотрели, завесив два окна шторами. Мама была приглашена на передачу, но устав от работы и в темной комнате заснула с небольшим храпом, за что получила замечание. Я маме посоветовала больше туда не ходить.
Во время Великой Отечественной войны Михаил Фаддеевич был главным закройщиком Военторга, шил для работников партийного и военного аппарата города, слыл отличным дипломированным портным по пошиву мужских костюмов, особенно военного покроя: кителя и мундиры, но шил также и шинели. Однажды он получил секретный заказ на пошив френча без подкладки, причем без примерки, но с выданными мерками для пошива. Кому он шил, узнал после войны. Заказ предназначался для В.И. Ленина, тело которого во время войны находилось в здании тогда сельскохозяйственного техникума, как «Пост №1». В этом френче тело Ленина уехало в Москву, обратно в мавзолей.
Вскоре дом начал пустеть: умер Михаил Фаддеевич, затем Зинаида Абрамовна, уехала семья Льва Михайловича с семьей в новую квартиру на улицу Орджоникидзе, в дом близ водонапорной башни, памятника архитектуры, ушли в мир иной Яков, Шура и Лия. Осталась одна Ирина Яковлевна, она была последней хозяйкой этого дома.
Я была знакома со всеми членами семьи, кроме троих, что жили в Омске и Свердловске. Все пятеро детей семьи Хацкелевич были высокими, статными, с красивыми лицами и у всех были черные волосы, главное, волнистыми прядями у Лии и Брони, а также у Льва и Михаила. Сам Михаил Фаддеевич был, как в народе сказали бы, «сухопарый» до последних дней жизни, в отличии от Зинаиды Абрамовны, она была невысокого роста, с красивым лицом, полноватая, как и положено родоначальнице такого семейства.
Я хорошо помню Льва Михайловича (1909-1995 гг.), папу Риты, он был старшим ребенком в семье. В 1933 году служил в тобольской 55- й отдельной дивизии ОГПУ, после службы был направлен в драматический театр главным администратором, где прослужил 45 лет.
Я как сейчас представляю его, статного, красивого в отличном костюме у входа в вестибюль театра, на каждом спектакле, приветствующего гостей и знакомых. Это было очень приятно и создавало настроение. Его знали все тюменцы, которые хоть один раз были в театре на улице Первомайская,16. В новом здании театра он уже не работал и дня.
Лев Михайлович был женат на Валентине Ивановне Невядомской (1919-1999гг.), уроженке г. Омска, приехавшей в Тюмень, как молодой специалист в качестве зубного врача. Валентина Ивановна была отличным врачом и очень красивой женщиной, в тоже время очень милой и душевной. Я помню, как-то была у нее на приёме, она наклонилась ко мне и тонкий аромат или духов или крема или кожи окутал меня, большой её бюст твердо уперся мне в плечо, не знаю, что испытывали мужчины в это время, но точно забывали о зубной боли.
Валентина Ивановна и Лев Михайлович отпраздновали золотую свадьбу, сохранив чуткость и верность до последних дней жизни.
В их семье росла одна дочь Маргарита Леонтьевна Хацкелевич, после школы она училась на автодорожном факультете в одном из вузов Омска, жила у тети.
Я помню, это было в 1967 году, проходя по улице Ленина напротив горсада, вижу Риту на дороге, где идет ремонт и она громко дает указания группе работников, что то жестикулируя и поясняя. Я шла с трехлетней племянницей, которую тащила на руках, окликнув Риту, она с радостью подошла к нам. Рита всегда отличалась юмором, необычными фразами и шутками. Увидев нас, сразу воскликнула:» Что ты таскаешь такую кобылу на руках?» Я тот час спустила Олю на тротуар и не прошло и минуты, как Олечка побежала по луже, разбрызгивая воду на всех прохожих. Рита лицом очень походила на папу и у нее были очень кучерявые волосы, по фигуре соответствовала маме, они были не толстые, а крупные.
Рита сделала большое дело, выйдя на пенсию, она основательно взялась за составление родословной, что ей и удалось осуществить. Жаль, что ранняя её кончина приостановила начатую ей работу. В последние годы жизни она продала квартиру на Орджоникидзе и купила квартиру в девятиэтажном доме рядом со старым драмтеатром, окна одной из комнат строго смотрели на стену театра, это её не расстраивало, а наоборот успокаивало в память о папе. Детей у Риты не было и одна ветвь Хацкелевичей на Рите оборвалась.
Со временем происходили и изменения и в нашем дворе, к начале 60-х годов мы потеряли не только столь любимый нами двор, но главное-адрес. Началось с того, что власти города решили построить Дом быта между нашими двумя домами, поперек двора, уничтожив наши небольшие огородики. Когда стройка завершилась, то все увидели, что новое здание стоит криво по отношению соседних домов, хотя поставить его прямо были все условия. Криво стоящие дома и прерывающие улицу, стало тенденцией в строительстве Тюмени. Далее были убраны забор, ворота и калитка, при этом образовался тупик, где шесть домов не могли быть под одним номером. Решили продлить улицу Дзержинского, перенумеровав дома.
Домик Хацкелевичей значился теперь по улице Дзержинского под номером 74, дальше следовал 76, а Дом быта получил номер 78. На сегодняшний день остался этот «поперечный» дом, в котором нет никакого «Быта», а масса контор за крепким забором. Дом, в котором я жила был снесен первым и сейчас стоит громадина по адресу Дзержинского, 69. Когда там бываю, так печально и грустно, последним был снесён угловой дом по адресу Дзержинского, 72 / Герцена,54.
Заметно старел дом Хацкелевичей, при постройке асфальтированного тротуара, сначала сломали штакетник палисада, в котором росло 5 кленов, затем выломали совсем это ограждение и начали пилить деревья, за исключением одно кривого. В это время в доме жили Лия Михайловна и Ира. Лия Михайловна надумала открыть парадный вход и пользовалась им, а Ира заходила в дом в прежние двери, ведущие прямо в кухню.
Лия Михайловна была высокая, стройная дама, всегда общительная с нами и дружелюбная. Я её хорошо помню, как она любила и занималась с сыном Игорем, он у неё был единственный, как свет в окошке. Даже в серьёз говорила, что в случае, пойдет с Игорем в армию. Лия Михайловна всю жизнь проработала в аппарате Тюменского отделения Свердловской железной дороги, а потом помогала с внуками, детьми Игоря. Игорь Хацкелевич окончил тюменский индустриальный институт, женился на белокурой студентке медицинского института, Светлане. В семье Игоря двое сыновей, оба бизнесмены в области техники, фамилия Хацкелевичей продолжается.
Возможно, за полгода до сноса дома, я побывала опять в родных краях, все уже чужое, сердце не радовалось встрече, подошла поближе к домику Хацкелевичей, стоящего одиноко, среди каменных громадин, окна изнутри были плотно задернуты шторами, парадный вход снова закрыт и убраны крыльцо и двери, ведущие в кухню, проем заложен новыми бревнами. Вход в дом был новый- с запада, в комнату- мастерскую. Живых людей никого не увидела. Посмотрела я на этот домик и впервые подумала: как они все располагались в таких маленьких комнатах, разделенных тонкими перегородками? Первые два окна справа были гостиной, третье в комнате Лии Михайловны с Игорем, четвертое- в комнате родителей и пятое- в угловой комнате Льва Михайловича с Валентиной Ивановной и Ритой.
Вторая половина дома состояла из кухни и комнаты- мастерской в которой жили Яков с Шурой и дочкой Ирой.
Сейчас возникает вопрос: ссорились ли они, находясь все в таком близком контакте? Рита никогда не говорила об этом, бывая у них всегда чувствовалась дружелюбная атмосфера без напряжения, надо полагать, что родители выросшие в многодетных семьях и этот образ жизни перенесли в свой дом, спокойствия и понимания. Кроме того они были верующими людьми, посещали молельные дома и синагогу, сохраняли дом и семью по все канонам
Брониславу Михайловну я довольно часто видела в доме, но она здесь уже не проживала, она была замужем и жила в семье мужа в частном доме за заводом Пластмасс. Бронислава Михайловна, после 9 класса, поступила работать на завод Пластмасс, окончила машиностроительный техникум, работала в одном из цехов в годы войны, затем в отделе рационализации, а с 1980 года, когда вышла на пенсию, возглавляла Совет ветеранов завода.
После войны на завод поступало много демобилизованных, которые продолжали учиться и становились отличными специалистами, здесь Бронислава Хацкелевич встретила будущего мужа Г.Н. Плешивцева и взяла его фамилию.
В этом году в дни празднования 80-летия Победы, я увидела на остановке «Кардиоцентр», портреты тружеников тыла и среди них был портрет Брониславы Михайловны Плешивцевой, чему я очень обрадовалась и гордилась за неё.
Бронислава Михайловна тоже начинала семейную жизнь в многочисленной семье, где так же жили тремя поколениями, поэтому все это ей было знакомо.
В семье Плешивцевых росла дочка Наташа, которая тоже не продолжила фамилию Хацкелевичей.
Михаил Михайлович Хацкелевич – последний ребенок. Я его видела несколько раз, но мне он показался самым красивым в этой семье. Высокий, статный с красивым лицом и шевелюрой, учился в Уральском политехническом институте (УПИ), по окончании ВУЗа работал в Свердловске, женился, родилась дочь Инна. Но что- то не по жилось и вторичный брак на Галине Яковлевне Давидсон, враче и в 1966 году возвращение в Тюмень, работа в системе электросетей, рождение сына, полного тезки отца Михаила Михайловича Хацкелевич. Еще мальчиком Миша тянулся к книгам мамы по медицине и его дед по материной линии был хирургом, все это привело его в стены тюменского медицинского института. Обучаясь, он работал и санитаром, медбратом и был на ночных дежурствах. После окончания института получил специальность невролога, далее стал заведующим неврологическим отделением ОКБ №2. Знающий, толковый врач, но в июле 2021 года ковид не прошёл мимо и Михаила Михайловича не стало. Ему было всего 51 год. Фамилия и дело продолжает его сын Дмитрий Михайлович Хацкелевич, но специальность у Дмитрия по бабушке, он Лор-врач.
Я снова у снесенного дома Хацкелевичей, передо мной высокий и длинный забор, от домика ничего не осталось, не видно крыши и стен, только движется ковш желтого экскаватора и слышен его скрежет о что то твердое, не поддающееся его силе. Этот звук неприятен, вызывает тревогу и волнение. Прощание с домом, это даже больше, чем с человеком.
Я не встречалась с наследниками, ни с членами еврейской общины по вопросу почему не смогли сохранить этот дом для семьи, города и истории? Думаю, он никому стал не нужен. Не нашлось активных, заинтересованных людей из семьи и еврейского сообщества для такого ответственного и трудного дела, как создания дома- музея. Рита, как чувствуя, что дом не сохранится, сама передала 16 предметов из их дома в музей имени И.Я. Словцова, Раввин синагоги Игорь Варкин, как он сам доложил в газете ТК, получил в свой музей трюмо и швейную машинку М.Ф. Хацкелевича, как бесценный дар из дома.
Сделать питейное заведение, как сейчас все делают в исторических домах города, это кощунство над памятью основателей фамилии.
Видать пришло время распрощаться с домом. Очень жаль, думаю и уверена, что через некоторое время его будут вспоминать.
Надо отдать должное родоначальникам семейства, что из их дома, вышло четыре поколения достойных Хацкелевичей. Низкий поклон и светлая память Михаилу Фаддеевичу и Зинаиде Абрамовне за продолжение жизни замечательных людей. Дом, который не дожил четыре года до столетнего юбилея, как фундамент фамилии, останется в памяти родных и многих тюменцев.