Юрий Есенин был удивительно похож на своего знаменитого отца. Те же светлые кудри, тот же взгляд, та же мягкая улыбка. Он знал наизусть все стихи Сергея Есенина, но свою жизнь мечтал связать не с литературой, а с небом. Юрий строил самолеты и верил в советскую справедливость.
Однако фамилия, которая должна была стать его защитой, не спасла. В 22 года жизнь талантливого конструктора оборвалась из-за нелепой случайности и жестокости времени.
«Вот я и отец»
Появление первенца в 1914 году изменило Сергея Есенина, пусть и ненадолго. Когда его гражданская жена Анна Изряднова вернулась из роддома, она не узнала их скромное жилище. В доме был наведен идеальный порядок, печи истоплены, а на столе ждал праздничный обед.
Молодой поэт смотрел на младенца с любопытством и нежностью. «Вот я и отец», — повторял он, качая сына. Он пел ему колыбельные и даже вставал к ребенку по ночам, что было совершенно не свойственно его характеру. Но семейная идиллия продлилась всего месяц. Вскоре Есенин уехал в Петроград за славой, оставив семью. В последний раз он видел сына осенью 1925 года, незадолго до собственной гибели.
Не поэт, а конструктор
Юрий рос в скромной обстановке на Сивцевом Вражке. Несмотря на бедность, он вырос умным и серьезным юношей. В школе ему часто доставалось от сверстников:
«Сын поэта, а стихов не пишет!».
Юра замыкался в себе. Стихи он писал, но никому не показывал, опасаясь сравнений с великим отцом.
Его настоящей страстью стала техника. После школы Юрий окончил авиатехникум и поступил на службу в академию имени Жуковского. Он мог часами чертить схемы, рассчитывать обшивку крыльев и мечтать о создании новых самолетов. Коллеги прочили ему большое будущее.
Роковая ошибка юности
Трагедия началась с, казалось бы, незначительного эпизода. В 1934 году Юрий оказался в компании «золотой молодежи». Молодые люди, разгоряченные вином, обсуждали политику. В шуме застолья прозвучала глупая, неосторожная фраза о том, что можно бы сбросить бомбу на Кремль. Все посмеялись и забыли.
Юрий и не предполагал, что эта забытая шутка перечеркнет его жизнь. Спустя три года, когда он уже служил в армии на Дальнем Востоке, один из участников той вечеринки попал под следствие по другому делу. Пытаясь облегчить свою участь, он вспомнил тот разговор и назвал имена всех присутствующих.
Арест и ложная надежда
Юрия арестовали в апреле тридцать седьмого года прямо в части, на глазах у сослуживцев. Когда двое в штатском показали ордер, он сперва подумал, что нарушил дисциплину и получит наряд вне очереди. Он не понимал, зачем его везут в Москву.
Этап длился неделю. Вагон для перевозки заключенных, решетки на окнах, вооруженная охрана. Условия были тяжелыми. Всю дорогу Юрий пытался вспомнить свои проступки, но ничего серьезного на ум не приходило. Может, политический анекдот? Но их рассказывали многие.
В Москве его привезли на Лубянку, а затем перевели в Бутырку. Только там, на первом допросе, он узнал, что его обвиняли в участии в контрреволюционной группе и подготовка покушения на главу государства.
Первое время Юрий Сергеевич отрицал все обвинения. Он не мог поверить, что его, сына певца революции, Сергея Есенина, могут вот так просто уничтожить. Но у следствия были свои методы.
Бутырская камера
Когда в камеру шагнул новый арестант, заключенные замерли, разглядев его лицо. Те же кудри, тот же взгляд, что у Сергея Есенина. Только моложе.
Староста камеры, Иосиф Бергер, подсел к парню. Юрий поделился своей историей и болью. Он говорил об отце, считая, что его уход из жизни не был добровольным решением, а результатом травли.
Бергер слушал и понимал, что парень обречен. Слишком много говорит, слишком громко ненавидит власть. Такие долго не живут.
Допросы проходили каждую ночь. Юрий возвращался в камеру подавленным, морально и физически истощенным. Он не рассказывал подробностей, просто молча смотрел в стену, отказываясь от поддержки сокамерников.
Ловушка следователя
На одном из допросов следователь резко сменил тактику. Вместо угроз он заговорил почти дружелюбно, предложил папиросу.
— Слушай, Есенин. Ты же умный парень, — убеждал следователь. — Зачем упрямиться? Признаешь вину поедешь в лагерь. Получишь небольшой срок, всего года три. В лагере тебя не тронут, будут уважать за имя отца. Будешь читать стихи, вернешься к нормальной жизни. Подумай о матери. А будешь молчать, тебя просто расстреляют.
Юрий, которому было всего двадцать два года, поверил. Он не понимал, что все эти уговоры могут быть обычной ловушкой и ложью, и надеялся, что сына известного поэта не могут просто взять и уничтожить.
Признание действительно казалось спасением. Юрий Сергеевич подписал всё, о чем говорил следователь: и подготовку теракта, и организацию группы, и планы покушения.
Папка с делом была закрыта. 13 августа 1937 года приговор был приведен в исполнение.
Девять лет ожидания
Анне Изрядновой сообщили приговор сына: «Десять лет без права переписки». В те годы эта формулировка часто означала высшую меру, но родственникам оставляли надежду вместо правды.
Анна верила. Каждую неделю она приходила к тюрьме и несла передачу: еду, белье, теплые вещи. Охранники молча принимали узелки.
Она была уверена, что они доходят до сына, не зная, что их судьба решалась иначе. Она связала ему синий теплый свитер, беспокоясь, подойдет ли размер, ведь Юра мог вырасти и возмужать. Она хранила чемодан с его вещами, ожидая возвращения.
Знакомые пытались намекнуть, что «без права переписки» означает нечто другое и страшное. Но Анна отказывалась слушать. Девять лет она ходила к тюрьме.
В 1946 году она ушла из жизни, так и не узнав, что сына не стало через месяц после ареста.
Реабилитация
В 1956 году младший сын поэта Александр Есенин-Вольпин добился пересмотра дела. Военная коллегия Верховного суда признала обвинение сфабрикованным. Юрий Есенин был реабилитирован за отсутствием состава преступления.
Следователи, которые вели это дело, к тому времени сами были осуждены.
На Донском кладбище находится общая могила жертв репрессий, где и покоится прах Юрия. Его имя выбито на памятной табличке, как и имена многих других невинно пострадавших.
Сын поэта хотел строить самолеты, но поплатился жизнью за чужую шутку и жестокость эпохи.
В московском музее Есенина на Сивцевом Вражке, где прошло детство Юрия, хранится память о нем и о его матери, которая девять лет ждала невозможного.