От автора
Дорогие читатели! Я тут подумала, что мной незаслуженной забыт такой прекрасный жанр отечественной литературы, как рассказ. С этого дня буду порой радовать вас своими произведениями этой формы.
Дарья Десса. Авторские рассказы
Кошкина хитрость
Людмила Петровна была из тех редких людей, чья душа, казалось, была соткана из мягкого, теплого ворса и тихого, умиротворяющего мурлыканья. Она не просто любила кошек – она жила с ними в абсолютной, почти мистической гармонии. В её небольшой, уютной квартирке, расположенной в уютном районе с красивым названием Богородское, что на северо-востоке Москвы, обитали трое: Маша, Даша и Кузя. Все трое – подкидыши, спасенные от холода и голода, подобранные на разных перекрестках судьбы. Ни один из них не мог похвастаться благородной родословной, но их глаза светились благодарностью, а шерсть, выхоженная заботливыми руками, лоснилась здоровьем. Они были ее тихим, пушистым миром, ежедневным утешением.
Эта внутренняя доброта, не показная, а глубокая и искренняя, была словно невидимый флюид, который безошибочно улавливали все кошачьи создания, попадавшиеся Людмиле Петровне на пути. Стоило ей прийти в гости, как любой, даже самый дикий и своенравный кот тут же выходил из своего укрытия. Он подходил, терся о ее ноги, позволял себя гладить, а иногда даже запрыгивал на колени, чего не позволял порой даже собственным хозяевам. Ни разу, вот ни единого разочка, добрую женщину не царапнули и уж тем более не укусили. Животные, в отличие от людей, не умеют притворяться, и их доверие было для Людмилы Петровны высшей наградой.
В тот осенний вечер она отправилась к своим давним знакомым, супругам Ивановым. В их доме царил аромат печеных яблок, – хозяйка расстаралась ради гостьи и испекла шарлотку, – и старых книг, занимавших огромные, от пола до потолка, стеллажи. Вдыхая запахи и глядя на обстановку, можно было подумать, что главный тут, безусловно, человек. Хотя бы потому, что животные читать не умеют. Но нет. Несомненно, хозяйкой здесь была кошка Мурка – трехцветное, пушистое создание с глазами цвета топаза.
Мурка всегда встречала Людмилу Петровну с особенным восторгом. Она не просто ластилась, а устраивала целое представление: выгибала спину, виляла кончиком хвоста, издавала трели, похожие на журчание ручья, и, конечно, громко, с наслаждением урчала, подставляя под ласку то лоб, то подбородок.
– Ну, здравствуй, красавица моя, – сказала Людмила Петровна, едва переступив порог гостиной. Увидев Мурку, свернувшуюся клубком на стуле, женщина, по привычке, подошла к ней. В ее руке была вся нежность мира, предназначенная для этого маленького, доверчивого существа. Она наклонилась и, едва коснувшись мягкой, шелковистой шерсти на макушке кошки, провела ладонью от ушей к затылку.
И тут случилось нечто совершенно невероятное.
Мурка не вздрогнула, не отскочила, не издала ни звука. Она просто... рухнула на пол.
Это было не падение спящего животного, не обморок. Это было мгновенное, абсолютное обрушение жизни. Тело кошки, секунду назад наполненное теплой энергией, стало вдруг тяжелым, бесформенным мешком. Оно шлепнулось на ковер с глухим, тревожным звуком и замерло в неестественной, сломанной позе. Глаза, еще мгновение назад сиявшие топазовым блеском, остекленели и уставились в одну точку.
Так, наверное, выглядят звери, убитые выстрелом в голову – мгновенно, без агонии, без шанса на прощальный вздох.
Людмила Петровна замерла, её ладонь повисла в воздухе. В голове пронеслась одна, ужасающая мысль: «Я погубила… Моя рука...»
Она всплеснула руками, и этот резкий, отчаянный жест нарушил тишину комнаты.
– Мурка умерла! О, Господи, она умерла! – выдохнула женщина, и голос прозвучал тонко и надломлено.
Сердце, старое и верное, вдруг забилось в бешеном, неритмичном ритме, словно пытаясь вырваться из грудной клетки. В висках застучало, а перед глазами поплыли черные мушки. Ей стало нестерпимо душно, и она почувствовала, как подкашиваются ноги. Вина, острая, как осколок стекла, пронзила насквозь. Она, человек, который всю жизнь спасал и выхаживал, стала причиной смерти.
Хозяева, Иванов и его жена, бросились к гостье. Они были озадачены, но, увидев побледневшее, перекошенное от ужаса лицо гостьи, тут же забыли о кошке.
– Людочка, милая, что с вами? Идемте, идемте на кухню! – заботливо причитала хозяйка, поддерживая ее под локоть.
Усадили на стул, напоили валерьянкой – горькой, обжигающей, но немного отрезвляющей. Затем принесли горячий, ароматный чай с лимоном. Людмила Петровна сидела, прижимая чашку к груди, пытаясь унять дрожь в руках и стук в сердце. Она не могла говорить, лишь качала головой, повторяя:
– Мурка... Мурка...
В тот момент, когда она, наконец, смогла поднять чашку, чтобы сделать первый, спасительный глоток, ей пришлось пережить второе, не менее сильное потрясение. В дверном проеме кухни, живая, здоровая и совершенно невозмутимая, появилась Мурка. Она не шла –шествовала с достоинством, присущим только кошкам, которые только что вернулись с того света. Остановилась, лениво потянулась, выгнув спину идеальной дугой, и, бросив на Людмилу Петровну взгляд, полный немого укора, неспешно направилась к своей миске.
Людмила Петровна замерла с чашкой у губ. Ее глаза, огромные и круглые, выражали такую степень изумления, что хозяева не выдержали. Они дружно рассмеялись – сначала тихо, потом всё громче, пока смех не заполнил всю кухню, смывая остатки напряжения.
– Ох, Людочка, простите нас, ради Бога! Мы совсем забыли вас предупредить! – сквозь смех проговорил Иванов, вытирая слезы. – Это всё внуки, проказники!
Они рассказали историю, которая объясняла маленькое кошачье чудо. Недавно их дети стали привозить своих малышей – двух сорванцов трех и пяти лет. И, как это часто бывает с маленькими детьми, их первым и главным объектом изучения в новом доме стала кошка.
– Что они только с ней не вытворяли! – вздохнула хозяйка. – Таскали за хвост, пытались нарядить в кукольные платья, возили в игрушечной коляске... Бедная Мурка! Она и пряталась от них, и жалобно мяукала, и шипела тихонько – бесполезно. Малыши ведь, им всё игра.
Мурка, будучи кошкой воспитанной и, главное, чувствующей, что перед ней человеческие детеныши, не могла себе позволить ни укусить, ни даже поцарапать их. Она знала, что это запретная черта. Но и терпеть бесконечное «изучение» тоже не могла. Кошачья душа требовала покоя и уважения.
Тогда, загнанная в угол, она нашла выход. Гениальный. Театральный.
– Стоит её тронуть, даже просто погладить, как она падает замертво, – объяснил Иванов. – Сначала мы испугались до смерти! Повезли к ветеринару – здоровёхонька! А потом заметили: стоит детям отвлечься, она тут же "воскресает" и идет по своим делам.
Это была настоящая военная хитрость, блестящая тактика выживания. Притвориться мертвой, чтобы стать неинтересной, чтобы ее оставили в покое.
– Мы понятия не имеем, откуда она этому научилась, – добавила хозяйка, пожимая плечами. – В дикой природе она никогда не бывала, позаимствовать «метод» возможности не имела. Может, инстинкт? Или просто отчаяние породило гения?
Людмила Петровна слушала, и её лицо постепенно менялось. Ужас сменился облегчением, а затем – искренним, глубоким восхищением. Она рассмеялась. Смех был тихим, но чистым, как звон колокольчика.
– Ах, Мурка, Мурка! Актриса! – прошептала она, глядя на кошку, которая уже сидела у миски, невозмутимо поглощая корм.
Гостья допила свой чай, чувствуя, как возвращается покой. Сердце снова билось ровно и спокойно. Когда они вернулись в гостиную, Мурка, сытая и довольная, снова лежала на кресле.
Людмила Петровна подошла к ней. На этот раз не стала гладить. Просто присела рядом и тихонько, с глубоким уважением, прошептала:
– Ты – великая кошка, Мурка. Ты – гений маскировки.
Хитрая животинка подняла голову, посмотрела на неё своими топазовыми глазами, и в этом взгляде не было ни тени притворства. Она узнала свою добрую подругу. Издала тихое, вопросительное «Мирр?» и, не дожидаясь ласки, сама потерлась головой о руку Людмилы Петровны. На этот раз не упала. Урчала громко, счастливо, как будто говорила: «С вами, Людмила Петровна, мне не нужно притворяться. Вы – настоящий человек. Вы – моя передышка».
И гостья, гладя животное, чувствовала, что в её кошачьем мире появился новый, удивительный персонаж – Мурка, кошка-актриса, доказавшая, что даже в самом простом, беспородном создании может таиться не только доброта, но и величайшая, спасительная хитрость. Людмила Петровна ушла домой, неся в сердце не тревогу, а новую, глубокую любовь и уважение к кошачьему роду.