Они не могли не встретиться. Один город и круг общения, происхождение и юридическое образование - все это объединяло двух литераторов, даже номера домов, где они жили, совпадали, но главное, конечно, не это. Умение сочинять стихи к музыке и работать над ними вместе с композитором есть далеко не у всех, считающих себя поэтами, и даже те, кто на самом деле к ним относится, не всегда могут этим похвастаться. А у Бориса Тимофеева и Евгения Геркена умение это явно было.
О Евгении Геркене я надеюсь еще написать отдельно, возможно, не один раз, Интересного в его биографии вполне хватит на объемную книгу из серии ЖЗЛ. Происхождение, история семьи, родство не только с Боратынским, но и с другими известными литераторами и выдающимися людьми, дружба и общение со знаковыми фигурами Серебряного века, неожиданные повороты судьбы и множество загадок, плюс огромное количество им написанного - все это просится на перо, в рассказ о человеке, много пережившем и незаслуженно забытом.
Начало знакомства Геркена и Тимофеева можно вполне отнести к концу 1919 - началу 1920 года - оба вращаются в литературных кругах, но о совместной работе речь пока не идет. Первый, уже опытный к тому времени сочинитель, работает в ежедневной газете "Жизнь Искусства", второй, учась в университете, публикует свои первые творения в "Известиях", подписываясь Борис Еропкин. Есть основания полагать и об их принадлежности к литературному объединению "Кольцо поэтов", созданному в 1921 году Константином Фофановым (Олимповым) и братьями Смиренскими.
Первые попытки совместной работы двух авторов относятся к 1925 году. В это время в театральной атмосфере двух столиц витает идея создания первой советской оперетты. В театральной печати критики всех мастей и рангов давно уже в один голос кричат, что все спектакли этого жанра приходят на сцену исключительно из Западной Европы и Америки, неся в себе буржуазные и мещанские ценности, не давая советскому зрителю представления о высоких идеях и отвлекая его от построения социалистического общества. Предложить что-то новое и решает Евгений Геркен со товарищи.
К описываемому моменту за его плечами уже достаточное количество переведенных либретто - если раскрыть репертуарный справочник того времени, то едва ли не на каждой странице можно найти его имя, и это при том, что в некоторых постановках оно даже не указывалось. В нескольких опереттах Геркен принял участие и как аранжировщик музыки, поэтому он прекрасно понимает, что для написания подобного произведения нужна хорошая команда, где каждый должен выполнять свою часть работы. С композитором Игорем Миклашевским у него уже был опыт сотрудничества - фокстрот Tamara, а Борис Тимофеев и Александр Шевырев приглашаются для создания текста: стихов и речитативов. О композиторе Игоре Миклашевском нужен большой рассказ, в нескольких словах дать ему характеристику вряд ли получится, поэтому я решил сделать о нем следующую статью, здесь же отмечу, что над опереттой ему раньше работать не приходилось и он, чтобы не смешивать произведения разных жанров, выбирает себе псевдоним В. Арецкий.
У театрального критика и драматурга Александра Шевырева (1895-1942), как и у остальных соавторов, образование высшее (Санкт-Петербургский университет) и фамилия тоже двойная (Николаев-Шевырев), в качестве литературной подписи он использует лишь вторую ее часть. Его основная задача - сделать оперетту более "советской", дать ей нужное идейное направление. Кому как не критику знать, что для этого нужно. О том же говорят и названия других его произведений: Чудо-трактор (о колхозном селе), Болотинские санаторцы (история о том, как три пожилых крестьянина попали в санаторий и знакомятся с реалиями новой жизни), Тайга (о партизанском движении в годы гражданской войны), Пленники льдов (о спасении советскими моряками экипажа дирижабля Италия).
Название новой оперетте придумывают не сразу. Поначалу это БИОС, в партитуре Миклашевского она значится как Остров обезьян, но затем заголовок становится более броским - Где пляшут шимми. В основе сюжета - фантастическая история, придуманная Геркеном. Воздушный корабль «Биос», на котором находятся капиталисты - представители разных стран, терпит крушение, а его пассажиры попадают на необитаемый остров, населенный исключительно обезьянами (ну как тут не вспомнить Планету обезьян Пьера Буля?) Быстро освоившись с новыми реалиями, люди начинают учить обезьян (в соответствии со своими принципами), как нужно жить и вести себя в обществе, что для многих сводится к обучению приматов модным танцам. Однако есть здесь и положительный герой - русский летчик Глоба, который противостоит капиталистическому сообществу, периодически читает ему политграмоту и даже, убедив в своей правоте дочь миллиардера и влюбившись в нее, улетает вместе с ней в Советскую Россию. При этом на протяжении всего представления и люди, и обезьяны танцуют шимми.
Шимми есть и в предыдущей оперетте, над переводом которой работал Геркен, - Баядере. Возможно, какую-то роль сыграло и созвучие слов шимми - шимпанзе. 1926 год уходит на доработки, согласования, репетиции, разрешения, а в январе следующего, 1927-го, А. Н. Феона уже знакомит зрителей с новой постановкой.
Успех у оперетты огромный, но это не останавливает критиков, которые в один голос ругают постановку, при этом больше всех достается Геркену, не помогает даже статья автора с объяснениями
Претензии к спектаклю все те же - венщина, западное влияние, безыдейность (не спасает даже летчик-большевик с марксистским взглядом на общество). Приводить статьи с критикой я не буду, они довольно скучны, оставлю лишь один куплет, подписанный В. и напечатанный в "Жизни искусства" №7 за 1927 год:
Плохо с пьесками такими! -
Двадцать раз уже подряд
Очень бойко пляшут шимми
И... сомнительно острят...
После разгрома в прессе о продолжительном существовании постановки не могло быть и речи. В течение года она еще ставилась на периферии, но вскоре и там о ней забыли, прислушиваясь к рекомендациям Главреперткома.
Неудача по-разному повлияла на соавторов. Миклашевский больше к оперетте не обращался, вскоре ему пришлось даже бросить музыку и вернуться к своей технической специальности, Шевырев стал работать самостоятельно и искать себе других партнеров, а Геркен и Тимофеев, как близкие по духу и привыкшие к неудачам, сотрудничество продолжили, причем, не только в музыкальном жанре.
В том же январе 1927 года в Малеготе состоялась премьера еще одной оперетты с либретто в переводе Евгения Геркена - "Клоун" Михаэля Крауса. В его авторстве нет сомнений, но есть один интересный момент - примерно в то же время Поль Эрлих и Борис Тимофеев за свой счет издают фокстрот из оперетты "Клоун" с пометкой Репертуар Малого академического оперного театра (который есть тот же Малегот или Молегат, в зависимости от предпочтения). На обложке и первой странице издания указан композитор - П. Венрих (вероятнее всего это Percey Wenrich, американский музыкант, автор регтаймов и песен), но загвоздка в том, что среди его произведений ничего похожего найти не удастся, там всего два мюзикла и сюжеты в них совершенно другие. Вероятнее всего, перед нами какая-то мистификация. Сюжет "Клоуна" никак не связан с Востоком, а у Тимофеева мы опять видим экзотику:
Словно солнца свет во тьме
ты прекрасней всех, Гюльме!
Старый муж твой шейх Мурад
всюду знатен и богат.
От гор Ливана до песков Судана
о его богатстве говорят.
Пусть я только раб Али,
сын неведомой земли,
но когда ночной туман
скроет спящий караван,
у стройной пальмы,
где ручей хрустальный,
я спою тебе о счастье дальнем...
Можно лишь предположить, что во время работы над либретто Геркен собирался включить туда вставной эпизод, не вошедший в окончательный вариант, который поручил Тимофееву. А тот, чтобы не дать пропасть своему труду, решил издать его в виде отдельной книжки, попросив Поля Эрлиха аранжировать музыку для фортепиано.
В 1926 году в поле зрения Геркена и Тимофеева попадает авантюрный роман Пьера Бенуа "Кёнигсмарк" (1918), но они берутся не за его перевод - роман уже к тому моменту переведен дважды (первый раз в Петрограде в 1923 году Я. Ю. Кацем, второй - в Риге в 1925 году А. В. Коссовичем) - друзья решили сделать из этого произведения пьесу. Роман повествует нам о том, как испытывающий финансовые затруднения молодой французский ученый соглашается отправиться в замок великого герцога одной из германских земель (название ее выдумано) в качестве воспитателя наследника. Работая в библиотеке замка, он раскрывает тайну ужасного преступления, но вынужден бежать, преследуемый властными злодеями, не желающими, чтобы правда вышла наружу. Действие прерывается начавшейся мировой войной, на которой противники вновь встречаются.
Следы работы Геркена над этим произведением можно найти в журнале "Жизнь Искусства" №46 за 1926 год:
И в архивах Санкт-Петербурга так же есть запись:
Геркен, Евгений Георгиевич (поэт, драматург ; 1886–1962).
Тайна Лаутенбургского замка : кино-роман на сцене в 4-х действиях / композиция текста Евг. Геркена и Б. Н. Тимофеева-Еропкина. - [Б. м.], [1926]. - 82 с. Машинопись. Год изготовления указан предположительно. Текст в целом идентичен пьесе "Кёнисмарк", где соавтор не указан
Кинороманом произведение названо из-за того, что в 1923 году на этот же сюжет во Франции был снят немой фильм "Кёнигсмарк", который, как и книга у читателей, пользовался большим успехом у зрителей. К слову сказать, роман в открытом доступе, да и фильм можно посмотреть, правда, интертитры в нем французские...
Совместная работа двух авторов продолжилась в 1928 году. На этот раз они взялись за нашумевшую пьесу Вальтера Газенклевера "Господин Что надо"
В ней рассказывается о том, как предприимчивый молодой человек поставил на деловую основу ухаживания за состоятельными дамами и стал получать от своего бизнеса хорошую прибыль, но в конце концов влюбился по-настоящему и не смог противостоять своему чувству. Завоевав сердца зрителей во многих театрах Европы, пьеса не обошла стороной и Россию. В театре-студии Юрия Завадского ее поставили в 1928 году под названием "Компас" (по фамилии персонажей). Перевод сделала Мария Эдуардовна Оленина, в нем было 3 действия и 9 картин. Спектакль шел до самого закрытия студии в 1933 году, в нем замечательной игрой отметились Ростислав Плятт и Вера Марецкая.
В Театре Комедии (бывшем Корша) В. Г. Сахновский ставит "Делового человека" в переводе под редакцией Геркена (4 действия, 8 картин). Эскизы декораций и костюмов делает Д. П. Штеренберг. Премьера состоялась 2 ноября 1928 года. Пьеса к тому времени уже опубликована Теакинопечатью под названием Дельцы, "что надо", по всей видимости, это немного сокращенный и отредактированный вариант Господина что надо Бориса Тимофеева. Примечательно, что предисловие к этому изданию написал Борис Мазинг, театральный критик и специалист по немецкой литературе, незадолго до того буквально разгромивший Где пляшут шимми.
Спектакль ставят и на сценах других театров, он с успехом идет по всех стране. Незадолго до премьеры Сахновский обращается с просьбой написать что-нибудь для театра к Алексею Толстому, который охотно идет навстречу, но обращает свой взор и на Дельцов что надо. Он решает подсократить пьесу, убрав из нее лишние подробности буржуазной жизни и обогатив ее словечками и выражениями из жизни советской, современной, приблизив тем самым спектакль к зрителю. Поначалу в новом варианте присутствуют два имени - Толстого и Геркена, они есть в опубликованном списке разрешенных к постановке произведений. Но затем Толстой идет еще дальше, пьеса получает название Делец, а количество картин сокращается до шести. Дело в том, что получив заказ от Академического театра драмы в Ленинграде, Алексей Николаевич решает, что пьесу он уже достаточно переделал, чтобы считать ее своей. Борис Мазинг возмущен - переделывать можно как угодно, но автора оригинала нужно указывать обязательно!
Алексей Толстой к этому мнению прислушивается и на афише театра Акдрамы имя автора присутствует (см. выше). Следует добавить, что успеху спектакля во многом способствовали замечательная работа художника (В. Акимов) и прекрасная игра актеров.
В статье Б. Мазинга упоминается и история с "заимствованием" сюжета у Карела Чапека. На самом деле заимствование было опосредованным. Поначалу пьесу, знаменитую появлением в ней слова "робот", перевели на немецкий язык (именно поэтому у нее название В. У. Р. , а не оригинальное - Р. У. Р.), а с немецкого ее перевели уже Е. Геркен и И. Мандельштам. Параллельно появился и "Бунт машин" Алексея Толстого, из-за которого В. У. Р. (Вур) хотели запретить ставить в другом театре. Геркен и Мандельштам вынуждены были написать письмо в театральный журнал с вопросом: раз у Толстого Чапек не указан, то почему их перевод запрещают ставить?
Однако Геркен и Тимофеев на Алексея Толстого нисколько не обиделись, а продолжили совместную работу. В одной из предыдущих статей было упоминание о причастности Евгения Геркена к созданию Розы-Мари:
На этот раз друзья решили немного подстраховаться и заключить договор на создание оперетты заранее. Вот что сообщает издание "Рабочий и Театр" в сентябре 1932 года:
К 15-летию Октября Музкомедия Нардома готовит советскую музыкальную комедию "Рустам". Текст Б. Тимофеева и Е. Геркена, музыка А. Гладковского и А. Цурмилена. Авторы законтрактованы Всероскомдрамом. Постановка поручена А. Смирнову и А. Искандер, художник Шкляев, дирижер - Н. Спиридонов. Тема спектакля - советский Таджикистан.
Многие из перечисленных выше имен вызывают неподдельный интерес. Не уверен, что смогу когда-нибудь написать о каждом из них, но желание такое у меня есть. К примеру, загадочная личность - композитор Андрей Цурмилен. Родился в 1896 году в семье штабс-капитана (ставшего через 15 лет генерал-майором) Александра Андреевича фон Цур-Милена и его жены Веры Борисовны (урожденной княжны Урусовой). Морской офицер (мичман), женился в июне 1917 года на Нине Николаевне Шишкиной, фамилию которой позже использовал в качестве литературного псевдонима. Из знаменитого рода военных. Владел в совершенстве несколькими языками, писал музыку и рецензии. Будучи призван на морскую службу в 1941 году (после начала войны), пропал без вести. Это с одной стороны. С другой - было бы очень интересно разобраться (а соображения по этому поводу есть), почему Д. Шостакович в письмах называет его такими эпитетами, которые вряд ли стоит приводить в публичной статье (хотя, возможно, я и решусь на это). Cвoлoчь - самое мягкое слово, которым он его удостаивает.
Однако вернемся к Рустаму.
Пьеса показывает один из заброшенных кишлаков Таджикистана. После пятилетнего отсутствия сюда возвращается Шалима - первая девушка кишлака, снявшая паранджу. Ее приезд и работа по организации бедноты вызывают ненависть кулачества и муллы, которые восстанавливают против нее даже ее брата - Рустама, темного пастуха. Попытки убить Шалиму и совершить басмаческий налет на кишлак - не удаются. ("Красная газета", утренний выпуск 30 сентября 1932 года)
Премьера состоялась 14 ноября 1932 года, но не в театре "Жовтень", руководимым А. Смирновым и его супругой А. Смирновой-Искандер, а в Музкомедии Госнардома, поэтому и постановщики были другие. Их целых четверо: А. Арнольд, И. Зеленин, Б. Чернявский и М. Янковский. Интересно, что последнему ничто не помешало взяться за работу сочинителей, которых он постоянно критиковал, а критический разбор их произведения Где пляшут шимми даже включил в свое монументальное издание "Оперетта" (1937)
Громкой критики, как и большого успеха оперетта "Рустам" не удостоилась, а постепенно сошла со сцены и в дальнейшем за ее постановку никто не брался. Причиной тому, я полагаю, является прежде всего ее невысокий музыкальный уровень (но это всего лишь предположение, не слышав музыки, нельзя выносить о ней какое бы то ни было суждение).
Сотрудничество Бориса Тимофеева с Евгением Геркеном прервал арест последнего в августе 1933 года, получившего 10 лет лагерей по 58-й статье. Удивительно, но даже после этого его имя не оказалось полностью вычеркнутым из культурной жизни страны. Многое из написанного им продолжало ставиться на сценах разных театров, причем, иногда с упоминанием автора. Но это уже другая история, о которой когда-нибудь я постараюсь вам рассказать.
Ваш Физик и Лирик
P. S. Готовя статью к публикации, я забыл включить в нее интересный фельетон, опубликованный в 12-м номере (3-я декада апреля) журнала "Рабочий и Театр" за 1932 год.
М. Янковский, по-видимому, не предполагал еще, что вскоре ему придется ставить оперетту, либретто которой написано теми самыми Геркеном и Тимофеевым, против которых и направлен фельетон:
"Принцесса О-ля-ля" - оперетта Жильбера (1921), на сцене Музкомедии была поставлена А. Н. Феоной в 1925 году. Автор перевода - Эмде, Янковский намекает, возможно, что за этим псевдонимом скрывается Геркен.
Оперетта, в которую Геркен "забыл" включить советскую власть и комсомол - "Зарницы", многократно обруганная в печати.
Оперетта, где немецкие и французские солдаты встречаются у проволочных заграждений - "Камрад", о ней - предыдущая статья.
"Рамона" - вальс-бостон из одноименного кинофильма, музыку написала актриса Мэйбл Уэст, Тимофеев перевел текст. Позднее (1940) была сделана запись на пластинку. Исполняли Казимир Малахов и оркестр Цфасмана (с его же аранжировкой). Послушать можно Здесь