Подъем был тяжёлым: каска давила, маска запотевала, штаны сползали. Ветер был всесторонним, а снег одновременно и горячим, и холодным. Время ползло быстрее нас, даже ледники тают скорее, чем мы делаем еще один шаг к вершине. Не до разговоров. Вершина помнится мутно, счастье было непонятным, а голова ватной. Даже те, кто кричал и слезился, притихли на спуске. На привалах все так же молчали, даже не ели, не пили, ни о чем не мечтали — только бы ноги дошли. Облака на секунду приоткрыли завесу, и показался лагерь — натуральный ноев ковчег. Нащупались первые позитивные мысли. Разуваемся, расчехляемся, высыпаем снег из рюкзаков. Ищу глазами кого-нибудь, кто устал бы меньше моего, и смог бы зажечь горелку, чтобы согреть воды. Но утомление уступает чувствам, благодаря которым, сам того не замечая, я уже сварил и ужин, и кисель, и к каждому подошёл обмолвиться словом, поздравить, руку пожать. Среди этих ребят, о жизни которых я знаю всего неделю, все — мои друзья. Дай обниму! Прости, что злил