Ирина произнесла это так буднично, будто сказала «передай степлер». Даже не посмотрела в мою сторону — продолжала ковырять салат вилкой.
Я застыла с чашкой в руке. Кипяток обжёг пальцы через тонкий пластик, но я не шевельнулась. В голове билась одна мысль: она это серьёзно?
— Ир, ты сейчас что сказала? — голос прозвучал глухо, словно чужой.
— А что такого? — Ирина пожала плечами. — Премию же всё равно урежут. Светлана Павловна так и сказала — на всех не хватит. Ну и логично, что тебе можно поменьше. Олег же работает, зарабатывает. А я одна кручусь.
Логично. Ей — логично.
Мне сорок четыре. Работаю экономистом в строительной компании уже одиннадцать лет. Не скажу, что карьера блестящая, но своё дело знаю. Отчёты сдаю вовремя, с налоговой проблем не было ни разу. Олег — муж — работал прорабом на стройке. Работал.
Четыре месяца назад его сократили. Просто вызвали в пятницу вечером и сказали: «Извини, Олег Петрович, оптимизация». Пятнадцать лет стажа — и «оптимизация».
Он до сих пор ищет работу. В сорок семь это не так просто, как кажется. Особенно когда в городе три крупных застройщика, и во всех трёх уже знают, что ты «с прошлого места по сокращению».
Но об этом я на работе не рассказывала. Не хотела, чтобы жалели. Или чтобы вот так, как Ирина, прикидывали — кому деньги нужнее.
— Галь, ну ты чего молчишь? — Ирина наконец подняла глаза. — Обиделась, что ли? Да я ж не со зла. Просто говорю, как есть.
— Как есть, — повторила я. Поставила чашку на стол. Руки слегка дрожали. — Ир, а ты откуда знаешь, как у меня «есть»?
— Ну так... — она замялась. — Муж же. Квартира своя. Дочка уже взрослая, сама себя обеспечивает. Чего тебе ещё надо-то?
Чего мне надо. Хороший вопрос.
Мне надо заплатить за коммуналку — восемь тысяч. Мне надо отдать кредит за холодильник, который сломался в январе, — три семьсот в месяц. Мне надо как-то дотянуть до следующей зарплаты, потому что Олег последние деньги потратил на лекарства для своей мамы, которая лежит в больнице после инсульта.
Но Ирине я ничего этого говорить не стала. Просто взяла чашку и вышла из кухни.
***
До конца дня я работала на автомате. Цифры в таблицах расплывались, приходилось щуриться и тереть глаза. В голове крутилась Иркина фраза. Как заезженная пластинка.
«У тебя муж есть».
Муж есть. Есть. Сидит дома, рассылает резюме, ждёт звонков, которые не приходят. Вечерами смотрит телевизор с таким лицом, будто у него внутри что-то сломалось. Не холодильник — что-то важнее.
Я его не виню. Честно. Он всю жизнь работал, никогда не отлынивал. Даже когда болел — шёл на объект. А тут — раз, и не нужен. Как старая мебель.
Но Ирина-то этого не знает. И знать не хочет.
После шести я задержалась — доделывала отчёт, который нужен был «ещё вчера». Когда вышла на крыльцо, увидела Ирину. Она стояла у серебристого «Хёндая» и разговаривала по телефону.
— Да, заеду. Часикам к восьми. Нет, не голодная, Витя, не выдумывай. Ну купи, раз хочешь. Хорошо. И вино возьми, то, которое мне нравится.
Витя?
Я знала Ирину семь лет. Она всегда позиционировала себя как женщину одинокую, независимую и гордую. Разведена, мужиков на порог не пускает, сама себе хозяйка. Половина разговоров в курилке — про то, как тяжело одной, как дорого всё, как несправедлив мир к бедным разведёнкам.
А тут — Витя. И вино, которое нравится.
Ирина заметила меня, вздрогнула. Быстро сказала в трубку:
— Всё, потом. — И убрала телефон.
— Галь, ты ещё здесь?
— Задержалась, — кивнула я. — Отчёт.
— А, ну да, ну да. Ладно, я побежала. До завтра!
Она села в машину и уехала. Я смотрела вслед и думала: «Хёндай» она купила в прошлом году. Говорила — в кредит, еле тянет платежи. А позавчера в новой шубе пришла. Тоже, наверное, в кредит.
Или не в кредит?
***
На следующий день я специально пришла пораньше. Хотела спокойно попить кофе до того, как появится Ирина со своими «логичными» рассуждениями.
Не вышло. Она уже сидела за своим столом, что-то строчила в телефоне и улыбалась. Не той улыбкой, которую я привыкла видеть — усталой, немного кислой. А мягкой, почти девичьей.
— Доброе утро, — сказала я.
— О, Галь! Привет! — она отложила телефон экраном вниз. — Слушай, я вчера, наверное, грубо сказала. Ну, про мужа и зарплату. Ты не обижайся.
Я села за свой стол, включила компьютер.
— Я не обижаюсь.
— Вот и хорошо. Просто понимаешь, мне правда туго сейчас. Одной-то тяжело. Ты вот не представляешь даже, каково это — всё самой.
Я представляю. Очень хорошо представляю. Потому что последние четыре месяца я фактически одна. Олег вроде есть, но денег от него — ноль. Не потому что плохой или ленивый. Просто так сложилось.
— Ир, — я повернулась к ней, — а кто такой Витя?
Она побледнела. Потом покраснела. Потом снова побледнела.
— К-какой Витя?
— Которому ты вчера звонила у машины. Который вино покупает.
Пауза длилась секунд десять. Потом Ирина нервно рассмеялась.
— А, это! Это брат. Двоюродный. Он иногда... ну, помогает. По-родственному.
— По-родственному, — повторила я.
— Ну да.
Я кивнула и отвернулась к монитору. Брат. Конечно. Двоюродный. Который покупает вино, которое нравится.
Света из бухгалтерии как-то рассказывала, что видела Ирину в ресторане с каким-то мужчиной. Солидный, в костюме, лет пятьдесят на вид. Света ещё тогда хихикала: «Наша-то Ирка, оказывается, не так уж и одинока!»
Я тогда не придала значения. Мало ли, может, правда родственник. Или старый знакомый. Или просто совпадение.
А теперь думала: сколько таких совпадений было за семь лет?
***
В обед Светлана Павловна, наш начальник отдела, собрала планёрку. Говорили про квартальные показатели, про новый проект, про сроки. А в конце — про премии.
— Девочки, ситуация такая, — Светлана Павловна сняла очки и потёрла переносицу. — Денег выделили меньше, чем обычно. Придётся как-то... распределять.
— А как? — спросила Маринка, самая молодая в отделе. — По справедливости?
— По справедливости — это как?
И тут влезла Ирина. Конечно.
— Ну, можно по личной ситуации, — сказала она таким тоном, будто предлагала очевидное. — Кому-то деньги нужнее, кому-то нет. Вот, например, Галине Сергеевне можно поменьше, у неё муж работает. А мне побольше, потому что я одна.
Повисла тишина.
Светлана Павловна посмотрела на меня, потом на Ирину.
— Ирина Владимировна, вы серьёзно?
— Абсолютно. Это же справедливо!
Внутри у меня что-то щёлкнуло. Как выключатель. Или как предохранитель, который наконец сгорел.
— Справедливо, значит, — сказала я. Голос был спокойный, почти ровный. — Ир, а давай тогда по-честному. Про личные ситуации.
— Давай, — она пожала плечами. Уверенная такая. Непробиваемая.
— Мой муж без работы четыре месяца. Сократили. Пятнадцать лет на одном месте — и выкинули за неделю. Сейчас ищет, но пока ничего. Я тяну семью одна. Плачу кредит, коммуналку, лекарства для свекрови, которая после инсульта. Это моя личная ситуация. Расскажи теперь свою.
Ирина открыла рот. Закрыла. Снова открыла.
— Я... это другое дело...
— Какое другое? Ты же говоришь — одна, тяжело. Расскажи, как тебе тяжело. Про «Хёндай», который ты купила в прошлом году. Про шубу новую. Про Витю, который вино покупает. Расскажи, Ир. Нам всем интересно.
Маринка захихикала, но тут же осеклась под взглядом Светланы Павловны.
Ирина молчала. Смотрела на меня так, будто я её ударила.
— Галина Сергеевна, — Светлана Павловна кашлянула, — я не знала про вашу ситуацию. Почему не сказали раньше?
— А зачем? — я пожала плечами. — Чтобы жалели? Я работаю, своё дело делаю. Личные проблемы — они личные. Просто... — я посмотрела на Ирину, — просто не надо решать за других, кому деньги нужнее. Вот и всё.
***
После планёрки Ирина ушла курить и не возвращалась полчаса. Маринка шепнула, что та стояла за углом и звонила кому-то. Наверное, Вите. Или «брату».
Светлана Павловна подошла ко мне перед уходом.
— Галь, задержись на минуту.
Я осталась. Она закрыла дверь кабинета.
— Слушай, я правда не знала. Про Олега, про всё это. Чего молчала-то?
— Не хотела, чтобы...
— ...жалели. Поняла. Дура ты, Галка. Хорошая, но дура.
Я усмехнулась.
— Спасибо.
— Это не комплимент. В общем, так. Премию тебе дам полную. Даже чуть больше — за прошлогодний проект, который ты вытянула, когда Ирина в отпуске была. Я тогда хотела, но наверху зажали. Сейчас пробью.
— Светлана Павловна...
— Молчи. И ещё. Олегу передай — пусть позвонит Косте Михайлову, помнишь, с «Горстроя»? Он вроде прорабов искал. Скажи, что я рекомендую.
Я моргнула. Потом ещё раз.
— Спасибо.
— Не за что. А Ирину я предупрежу, чтобы язык за зубами держала. А то она у нас любит... распределять.
***
Домой я вернулась в половине восьмого. Олег сидел на кухне, смотрел в окно. На столе стояла кружка с остывшим чаем.
— Ты чего? — он повернулся. — Случилось что?
— Случилось, — я села рядом, взяла его руку. — Позвони завтра Косте Михайлову. Светлана Павловна сказала, он прорабов ищет.
Олег смотрел на меня несколько секунд. Потом сглотнул.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
— Откуда она...
— Я рассказала. На работе. Про нас, про ситуацию.
Он отвёл глаза.
— Галь, я же просил не...
— Знаю. Но так было нужно. Не для жалости. Для справедливости.
Мы помолчали. За окном темнело. Сосед снизу выгуливал собаку — слышно было, как она лает на голубей.
— Галь, — Олег сжал мою руку, — прости меня. За эти месяцы. Я как-то... раскис.
— Не за что прощать, — я положила голову ему на плечо. — Ты не виноват, что так вышло. И я не виновата. Просто... бывает.
— Бывает, — повторил он. — А ты у меня боец, Галка.
— Не боец. Просто устала молчать.
Вечером я написала в блокнот: «Не нужно тянуть всё одной. И не нужно врать — ни себе, ни другим. Честность — она как свежий воздух. Сначала непривычно, а потом дышится легче».
Перечитала и улыбнулась. Криво как-то звучит, по-книжному. Но суть правильная.
Ирина на следующий день со мной не разговаривала. И через день тоже. Ходила мимо с каменным лицом, будто мы незнакомы.
А через неделю уволилась. Сказала — нашла место лучше. Может, и правда нашла. Или Витя позвал к себе в фирму. Мне уже было всё равно.
Олегу Костя перезвонил через три дня. Взял на испытательный. Через месяц — в штат.
Первую зарплату он принёс домой и положил на стол. Всю, до копейки. Смотрел на меня так, будто медаль вручает.
— Это тебе, — сказал. — За то, что не бросила. И за то, что пинка дала. Вовремя.
Я взяла деньги, пересчитала. Обычная зарплата, не бог весть что. Но рук моих она стоила.
А муж — да, муж у меня есть. Только это не значит, что моя работа ничего не стоит.
И чужие деньги — это не мои проблемы. А мои деньги — не чужое дело.
Вот так вот.
А вам приходилось терпеть, когда другие решали за вас, что вам нужно, а что — нет?