– Прости, что? – переспросила Елена, надеясь, что ослышалась. – Повтори, пожалуйста.
Сергей вздыхал, будто разговаривал с ребёнком, который не понимает простых вещей.
– Лен, ну что ты начинаешь? Мама всю жизнь мечтала о даче у моря. Сейчас цены нормальные, я нашёл отличный вариант в Геленджике. Домик небольшой, но с видом на море, участок шесть соток. Осталось только кредит оформить. У тебя зарплата стабильная, стаж хороший, банк точно даст.
Елена поставила сумку на пол. В голове крутилась одна мысль: это шутка. Должна быть шутка. Потому что иначе всё, во что она верила последние двенадцать лет, рушилось в один момент.
– То есть ты хочешь, чтобы я взяла кредит на миллионы рублей, – медленно проговорила она, – чтобы купить дачу твоей маме?
– Не «моей маме», а нам всем! – Сергей поднял голос. – Это же семейное имущество будет! Мама там жить будет, конечно, но мы сможем приезжать, отдыхать. Дети, когда родятся…
Он осёкся, потому что детей у них до сих пор не было. Елена хотела. Очень. Но Сергей всегда говорил: «Подождём, сначала надо встать на ноги, квартиру доделать, машину поменять». А теперь, значит, встать на ноги – это значит купить дачу свекрови.
– Сергей, – Елена старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, – мы вместе взяли ипотеку на эту квартиру. Я плачу половину. У меня есть свои планы: лечение, которое мы откладываем третий год, курсы повышения квалификации, которые я хочу пройти, чтобы расти по карьере. Откуда я возьму ещё один кредит?
– Ну и что? – он пожал плечами. – Перекредитуем. Сейчас ставки ниже. А мама… Лен, ты же знаешь, как ей тяжело. После смерти отца она одна осталась, пенсия маленькая. Это будет наш подарок ей.
Елена посмотрела на мужа внимательнее. Он стоял в домашнем свитере, который она сама связала ему два года назад, и говорил о «подарке», который она должна оплатить собственным будущим.
– А если я откажусь? – спросила она прямо.
Сергей нахмурился.
– Лена, не говори глупостей. Мы же семья. Семья должна помогать друг другу.
В этот момент в дверь позвонили. Елена вздрогнула – она знала, кто это. Свекровь, Тамара Ивановна, имела привычку приходить без предупреждения, особенно когда «нужно срочно обсудить важное дело».
Сергей бросился открывать.
– Мам, привет! Заходи, мы как раз с Леной говорим про дачу.
Тамара Ивановна вошла, аккуратно снимая лёгкий плащ. Ей было шестьдесят три, но выглядела она моложе: ухоженные волосы, аккуратный макияж, дорогая сумка. Пенсионерка, которая каждый месяц получала от сына «на жизнь» больше, чем Елена зарабатывала в офисе.
– Леночка, здравствуй, – свекровь улыбнулась своей фирменной улыбкой, в которой тепла было ровно столько, сколько нужно, чтобы не показаться грубой. – Сержа мне всё рассказал. Молодец, что согласилась. Я уже даже мебель присмотрела – в итальянском стиле, светлую.
Елена почувствовала, как пол уходит из-под ног.
– Тамара Ивановна, я пока ничего не решила.
– Как это не решила? – свекровь удивлённо подняла брови. – Сержа сказал, что вы уже всё обсудили. Домик замечательный, я фотографии видела. Там и для внуков места хватит, когда появятся.
Елена посмотрела на Сергея. Тот отвёл взгляд.
– Сергей, ты уже всё решил за меня?
– Лен, ну что ты начинаешь? – он снова вздохнул. – Я просто маме сказал, что мы подумаем. Но подумать – это уже полдела.
Тамара Ивановна присела на диван, аккуратно сложив руки на коленях.
– Леночка, я понимаю, тебе страшно. Кредит – это ответственность. Но ведь Сержа рядом, он поможет. И потом, это же не навсегда. Через несколько лет выплатите – и всё ваше. А я… я просто хочу дожить свои годы у моря. Воздух там целебный, врачи говорят.
Елена почувствовала, как в горле встал ком. Она вспомнила, как три года назад Тамара Ивановна «временно» переехала к ним после ремонта в своей квартире. Временно длилось восемь месяцев. За это время свекровь переставила всю мебель, выкинула половину Елениных вещей «потому что старьё» и каждый день напоминала, что «пора уже детей заводить, часы тикают».
– Тамара Ивановна, – Елена старалась говорить ровно, – я очень уважаю вас. Но это огромные деньги. И я не готова брать на себя такой кредит.
Свекровь посмотрела на сына.
– Сержа?
Сергей подошёл к Елене и взял её за руку. Его ладонь была тёплой, привычной. Но в глазах – сталь.
– Лена, послушай. Мы вместе двенадцать лет. Я всегда всё для нас делал. А теперь ты не можешь один раз помочь?
– Один раз? – Елена высвободила руку. – Сергей, это не «один раз сходить в магазин». Это миллионы рублей на пятнадцать лет. Это моё будущее, которое я должна отдать за дачу, в которой буду бывать два раза в год, если повезёт.
– Ты преувеличиваешь, – отрезал он. – И вообще, я уже дал предварительное согласие риелтору. Завтра надо ехать смотреть дом.
Елена почувствовала, как внутри что-то окончательно лопнуло.
– То есть ты уже всё решил? Без меня?
– Лена, ну хватит истерить, – Сергей повысил голос. – Это же для мамы!
Тамара Ивановна встала.
– Я, пожалуй, пойду. Не хочу мешать семейному разговору, – она поцеловала сына в щёку. – Сержа, позвони мне потом. И Леночка… подумай хорошенько. Всё-таки семья – это святое.
Дверь за свекровью закрылась. В квартире повисла тяжёлая тишина.
Елена смотрела на мужа и понимала: перед ней чужой человек.
– Сергей, – сказала она тихо, – если ты завтра поедешь смотреть эту дачу, я уйду. Окончательно.
Он рассмеялся – коротко, нервно.
– Куда ты уйдёшь? К маме своей в однушку? Лен, не глупи. Ты же без меня не справишься.
Елена молча взяла сумку и вышла в спальню. Закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной и впервые за много лет заплакала – тихо, чтобы он не слышал.
На следующее утро Сергей уехал «по делам». Елена осталась одна в пустой квартире. Она открыла ноутбук, зашла в личный кабинет банка и увидела заявку на кредит на семь миллионов рублей. Предварительно одобрено. От её имени.
Заявка была подана вчера вечером. В 21:47.
Когда Сергей ещё «обсуждал» с ней эту идею.
Елена закрыла ноутбук. Потом открыла сайт МВД и нашла телефон дежурной части.
Она не знала, что будет дальше. Но знала точно: назад дороги нет.
Когда Сергей вернётся, его будет ждать не ужин и не тёплая постель.
Его будет ждать участковый и повестка на беседу по факту попытки мошенничества.
Потому что кредит на её имя без её согласия – это уже не «семейное решение».
Это статья.
– Елена Викторовна, вы уверены, что хотите написать заявление именно по статье 159? – участковый, молодой парень с усталыми глазами, перекладывал ручку на столе. – Это мошенничество. До семи лет лишения свободы. Вы же муж и жена…
Елена сидела напротив, крепко сцепив пальцы. В кабинете пахло кофе и старой бумагой. За окном моросил ноябрьский дождь.
– Уверена, – ответила она спокойно. – Он подал заявку на кредит от моего имени. Без моего ведома. Сфальсифицировал мою подпись в электронном банке. Это не «семейная просьба», это преступление.
Участковый вздохнул, открыл папку.
– Хорошо. Распишите всё по порядку. Когда узнали, какие суммы, что именно сказал муж…
Елена начала рассказывать. Голос не дрожал. Она сама удивлялась своей собранности. Словно кто-то другой сидел в этом кабинете и говорил ровным голосом о том, как её собственный муж решил распорядиться её жизнью.
Когда она вышла из отделения, было уже темно. Дождь усилился. Елена подняла воротник пальто и пошла пешком – не домой, а к подруге Наташе, которая ещё вчера, услышав историю по телефону, сказала только одно:
– Собирай вещи. Ключи под ковриком.
В квартире Наташи пахло пирогами и детским шампунем – дочка подруги спала в соседней комнате. Наташа молча обняла Елену, потом поставила перед ней кружку чая с мятой.
– Ну что?
– Заявление написала. Завтра поедут к нему с повесткой.
– Ох, Лен… – Наташа присела рядом. – А вдруг он всё-таки одумается? Позвонит, извинится…
Елена покачала головой.
– Он звонил уже пять раз. Первый раз орал, что я сумасшедшая. Второй – что это шутка была. Третий – что мама его чуть не умерла от инфаркта, когда узнала. Четвёртый – что я разрушаю семью. Пятый раз просто молчал в трубку.
Наташа взяла её за руку.
– А ты?
– А я уже квартиру нашла. Съёмную. На той же ветке метро, чтобы на работу удобно. Вещи заберу, когда его не будет дома.
На следующий день Сергей пришёл к Наташе сам. Стоял под дверью, мокрый от дождя, с красными глазами.
– Лена, выйди. Пожалуйста.
Елена вышла в подъезд. Закрыла за собой дверь.
– Что тебе нужно?
– Лена… – он попытался взять её за руку, но она отстранилась. – Ты что натворила? Ко мне домой участковый приходил! При соседях! Мама в обмороке лежит! Они сказали, что если я не отзову всё это… меня могут посадить!
– Отзовёшь что? – спокойно спросила Елена. – То, что ты подделал мою подпись? Или то, что хотел взять кредит на семь миллионов, чтобы я его выплачивала до пенсии?
– Я же для мамы! – почти крикнул он. – Ты не понимаешь? Она одна осталась! Я обязан!
– А я тебе кто? – Елена посмотрела ему прямо в глаза. – Посторонняя женщина с хорошей кредитной историей?
Сергей открыл рот, потом закрыл. Впервые за всё время он не нашёл, что сказать.
– Я отзову заявление, – сказала Елена тихо. – Если ты прямо сейчас, при мне, зайдёшь в приложение банка и отменишь заявку. И напишешь объяснительную, что сделал это без моего согласия. И больше никогда, слышишь, никогда не полезешь в мои финансы.
– Лен, я…
– Или пусть всё идёт своим чередом. Выбор за тобой.
Он смотрел на неё, как на чужую. Потом достал телефон. Руки дрожали. Через пять минут заявка была отменена. Ещё через десять он написал объяснительную – прямо в подъезде, на коленке.
– Всё, – сказал он глухо. – Теперь ты довольна?
– Нет, – ответила Елена. – Но хотя бы честно.
Она повернулась и ушла в квартиру. Дверь закрыла тихо, без хлопка.
Через неделю Елена переехала в съёмную однушку на окраине. Небольшая, но своя. Первый вечер она провела, просто сидя на полу среди коробок и слушая тишину. Никаких звонков свекрови в девять утра. Никаких «Лен, ну ты же не против». Никаких планов Сергея на её зарплату.
Телефон зазвонил. Наташа.
– Ну как ты там, новосёл?
– Как в санатории, – улыбнулась Елена в трубку. – Тихо. Спокойно. Даже страшно немного.
– Страшно – это нормально. Главное, что ты сделала шаг.
На следующий день пришло письмо от банка. Официальное. «Уважаемая Елена Викторовна! Благодарим за обращение. Заявка аннулирована. В случае повторных несанкционированных действий просим сообщить нам незамедлительно».
Елена сохранила письмо в отдельную папку. На всякий случай.
А потом позвонила Тамара Ивановна. Голос был слабый, почти шёпот.
– Леночка… можно я приеду? Поговорить надо.
Елена помолчала. Потом ответила:
– Приезжайте. Чай будет.
Свекровь пришла через час. Без обычного лоска – в простом пальто, без макияжа. В руках – маленький пакет.
– Я пирожков напекла, – сказала она неловко. – С капустой. Ты же любишь…
Елена пропустила её в квартиру. Они сели на кухне. Тамара Ивановна долго молчала, глядя в окно.
– Я не знала, что он подпись твою подделал, – наконец сказала она. – Честное слово. Думала, вы вместе решили.
Елена кивнула. Верила. Почти.
– Тамара Ивановна, я не против помогать. Но не так. Не ценой моего будущего.
– Я понимаю, – свекровь вздохнула. – Я… я сама виновата. Всё время Сережу учила, что он мне обязан. Что мать – это святое. А про тебя… про тебя я как будто не замечала. Прости меня, Леночка.
Глаза у неё были мокрые. Елена впервые видела свекровь плачущей.
– Я домик тот отложила, – тихо продолжила Тамара Ивановна. – Продам свою квартиру в области, добавлю сбережения. Куплю что-нибудь скромное. Сама. Без кредитов.
Елена молча налила чай.
– А Сержа… он не звонит тебе?
– Звонит, – Елена пожала плечами. – Просит вернуться. Говорит, что всё понял.
– И что ты?
– Пока не знаю.
Тамара Ивановна встала.
– Я пойду. Спасибо, что приняла. И… если решишь с ним говорить – скажи. Я больше не буду вмешиваться. Обещаю.
Она ушла. А Елена ещё долго сидела на кухне, глядя на остывший чай и думая: что же будет дальше.
Потому что Сергей написал сообщение. Одно-единственное.
«Лена, я готов на любые твои условия. Только вернись. Я всё исправлю. Обещаю».
И впервые за много лет Елена не знала, верить ему или нет.
А где-то в глубине души уже зрело решение, от которого у неё самой перехватывало дыхание.
– Вернись, Лена. Я всё понял. Подпишу любой брачный договор, какой скажешь. Только вернись.
Сергей стоял в дверях новой съёмной квартиры Елены с букетом белых роз – теми самыми, что она когда-то любила больше всего. Он выглядел осунувшимся, под глазами тени, рубашка помята. Видно, спал плохо. Или вообще не спал.
Елена не пригласила его войти. Просто стояла в дверном проёме, скрестив руки на груди.
– Ты уже третий раз за неделю приходишь с цветами и словами «всё понял», – сказала она спокойно. – А что именно ты понял, Сереж? Расскажи.
Он замялся.
– Что… что нельзя так с тобой. Что я тебя не слышал. Что маме своей потакал, а тебя в расчёт не брал.
– И всё?
– Нет, не всё! – он шагнул вперёд, но она не отступила. – Я понял, что чуть тебя не потерял. По-настоящему. И что это… это самое страшное, что со мной случалось.
Елена посмотрела на него долго. Потом взяла букет, поставила в вазу в коридоре и всё-таки пропустила его внутрь.
Они сели на кухне – ту самую, крохотную, где едва помещались стол и два стула. Сергей вертел в руках чашку, не поднимая глаз.
– Я с мамой поговорил. Серьёзно. Сказал, что больше никогда не буду решать за тебя. И что если она хочет дачу – пусть продаёт свою квартиру и покупает на свои деньги. Без наших кредитов.
– И что она?
– Сначала плакала. Потом… согласилась. Уже риелтора вызвала. Говорит, маленькую студию в Анапе присмотрела. На первом этаже, чтобы ноги не болели.
Елена чуть улыбнулась. Впервые за долгое время.
– А ты?
– А я… – он достал из внутреннего кармана сложенный лист. – Вот. Брачный договор. Составил у нотариуса. Всё, что у нас есть сейчас – твоё. Квартира, машина, вклады. Всё. И если вдруг мы разведёмся – ты ничего мне не должна. Даже алименты на содержание я не возьму. Никогда.
Елена развернула бумагу. Читала долго. Всё было именно так, как он сказал. Даже больше: он отказывался от любых претензий на её будущие доходы, наследство, всё.
– Ты серьёзно это подписал?
– Уже подписал. У нотариуса. Можешь проверить. И ещё… – он положил на стол ключи. – От нашей квартиры. Я съехал. К другу пока. Живи там, если хочешь. Или продавай. Как решишь.
Тишина стояла такая, что слышно было, как в соседней квартире работает телевизор.
– Сергей, – наконец сказала Елена, – я не знаю, смогу ли вернуться. Не потому что не верю тебе. А потому что я теперь другая. Я научилась жить без тебя. И мне… мне это нравится.
Он побледнел.
– То есть всё? Окончательно?
– Не знаю, – она покачала головой. – Может, и не окончательно. Но сейчас – да. Мне нужно время. Без обещаний, без цветов, без давления. Просто время.
Сергей встал. Подошёл к ней, осторожно коснулся плеча.
– Я буду ждать. Сколько нужно. Год, два, пять. Я теперь это умею – ждать. И слушать.
Он ушёл. Тихо закрыл за собой дверь.
Прошёл месяц. Потом ещё один.
Елена осталась в своей однушке. Поменяла работу – перешла в другую компанию, с повышением и зарплатой почти в полтора раза больше. Записалась на курсы английского. Купила абонемент в бассейн. Впервые за двенадцать лет сделала всё только для себя.
Сергей звонил раз в неделю. Не давил. Не просил. Просто спрашивал: «Как дела?» И слушал. По-настоящему слушал.
Тамара Ивановна купила студию в Анапе. Прислала Елене фотографию: маленькая терраса, море вдалеке, горшок с геранью.
«Спасибо, Леночка. За науку. Теперь я учусь жить по-новому. Приезжай в гости, когда захочешь. Одна. Или с Сережей. Как решишь».
Елена приехала. Одна. В июне, когда море уже тёплое.
Три дня они пили чай на террасе, гуляли по набережной, молчали о прошлом. Тамара Ивановна больше не называла её «Леночкой». Просто – Лена.
– Ты знаешь, – сказала свекровь в последний вечер, глядя на закат, – я ведь тоже когда-то была молодой женой. И тоже боялась остаться одна. Поэтому и держала Сережу так крепко. Прости меня.
– Я уже простила, – ответила Елена.
Домой она возвращалась поездом. В окно светило солнце, в вагоне пахло кофе. В кармане лежало сообщение от Сергея:
«Если когда-нибудь захочешь встретиться просто так – без прошлого, без обязательств – я буду рад. Если не захочешь – тоже приму. Спасибо, что научила меня быть человеком».
Елена улыбнулась и написала в ответ:
«Давай начнём с кофе. В субботу. В том кафе, где мы когда-то познакомились. Только теперь я плачу за себя сама».
Он ответил мгновенно:
«Договорились. Я буду ждать».
И впервые за долгое время Елена почувствовала: что бы ни было дальше – вместе или порознь – она уже никогда не позволит решать за себя.
Потому что теперь у неё есть самое главное.
Своя жизнь. Свои границы. И своё будущее – то, которое она выбирает сама.
Рекомендуем: