У сарая, где стояла дедова «Нива», Артём повернулся к Инге.
— Объясни мне честно: когда ты узнала о беременности?
— Неделю назад, — соврала Инга, не моргнув глазом. — Сначала не хотела тебе говорить, но потом поняла: ребёнок имеет право на отца.
— И как ты меня нашла?
— Твой брат сказал, что ты в деревне отдыхаешь. Я нашла адрес через твою секретаршу.
Артём внимательно посмотрел на неё. Что-то в её поведении казалось неискренним: слишком уж театрально она себя вела, слишком готовыми были ответы.
«Ладно, — решил он. — Поехали на вокзал. Обсудим всё спокойно в городе, сделаем все анализы».
— Ты меня не бросишь? — вдруг залепетала Инга, хватаясь за его руку. — Артём, я боюсь. Одной мне не справиться.
По дороге к станции она рассказывала о своих страхах, о том, как мечтает о семье, как изменилась после их расставания. Артём слушал вполуха: в голове крутились мысли о Дусе, о том, что она сейчас думает и чувствует.
— Инга, скажи честно, — остановил он её на перроне, — ребёнок точно от меня?
— Конечно! — возмутилась она. — Ты что, считаешь меня…
— Я ничего не считаю. Просто хочу знать правду. Если ты беременна — мы всё выясним. Если врёшь…
— Я не вру! — крикнула Инга, и несколько прохожих обернулись на них.
Артём посадил её в электричку и долго стоял на перроне, глядя вслед уходящему поезду. В душе у него было смутно. Слишком много совпадений, слишком удачно Инга появилась именно тогда, когда у него начались серьёзные отношения с Дусей.
Вернувшись в деревню, он сразу пошёл к дому Прасковьи Ивановны. Трубу уже починили, и старушка развешивала во дворе выстиранное бельё.
— Прасковья Ивановна, где Дуся? — спросил он.
Бабушка выпрямилась и окинула его суровым взглядом.
— Не стыдно тебе, обманщик? Дусеньку обнадёжил, а сам женатый оказался.
— Я не женат, — запротестовал Артём. — Это моя бывшая, мы давно расстались.
— А зачем тогда она с ребёнком к ним приезжала? — недоверчиво прищурилась Прасковья Ивановна. — И чего явилась, если вы расстались?
— Я сам не понимаю, — честно признался Артём. — Прасковья Ивановна, дайте мне объясниться с Дусей.
— Не дам, — отрезала старушка. — Довольно ты её помучил. Иди к своей городской, женись на ней.
Дуся не появлялась во дворе, не выходила к калитке. Артём несколько раз пытался зайти, но бабушка встречала его в штыки. На третий день он увидел Дусю у школы, но она, заметив его, быстро свернула в переулок.
А на четвёртый день случилось то, что окончательно разбило Дусино сердце. Она шла из школы, когда её окружили дети из её класса.
— Евдокия Петровна, а где дядя Артём? — спросила маленькая Машенька, дёргая учительницу за рукав. — Он же обещал нам про голубей рассказать.
— А правда, что он уехал? — добавил Серёжа. — А мы хотели ему рисунки подарить.
— Он ещё придёт к нам? — хором спросили дети.
Дуся стояла посреди дороги, глядя в их наивные и полные надежды глаза, и не знала, что ответить. Горло сжималось от слёз, а сердце болело так, будто его разорвали пополам.
— Не знаю, детки, — прошептала она. — Не знаю.
В тот же вечер Дуся не выдержала и пошла на кладбище к родителям. Старое деревенское кладбище утопало в сирени и липах, а могилы родителей находились в тихом уголке под берёзами. Дуся опустилась на колени у простого деревянного креста и заплакала. Впервые за все эти дни она дала волю слезам.
— Мамочка, папочка, — шептала она, обнимая крест, — что же мне делать? Я полюбила его так сильно, а он… У него ребёнок от другой. Я думала, что нашла своё счастье, а оказалось — всё обман. Помогите мне, подскажите, как жить дальше?
Ветер шелестел листьями берёз, и Дусе показалось, что родители слышат её и сочувствуют. Она просидела у могилы до самых сумерек, рассказывая им о своей любви, о том, как боится снова остаться одной.
— Может, мне уехать из деревни? - спрашивала она у безмолвных крестов.
— Найти работу в городе, начать всё сначала…
Но сердце сжималось при мысли о разлуке с родными местами, с бабушкой, с детьми, которых она любила как своих. Придя домой с красными от слёз глазами, Дуся застала бабушку Прасковью за приготовлением ужина. Старушка сразу всё поняла и молча обняла внучку.
— Посиди со мной, доченька, — позвала она Дусю на веранду, где в углу мирно тикали старинные часы. — Расскажу тебе одну историю.
Они сели рядышком на лавочке, и бабушка взяла руки Дуси в свои морщинистые.
— Было мне семнадцать лет, — начала Прасковья Ивановна, глядя вдаль. — Влюбилась я в паренька из соседней деревни. Красивый, статный, говорить умел сладко. А он ухаживал за мной всё лето, а осенью взял да и женился на дочке местного председателя. За преданное женился, за связи.
Дуся подняла на бабушку удивлённые глаза: она никогда не слышала эту историю.
— Плакала я тогда, думала, жизнь кончена, — продолжала старушка. — А мама моя, твоя прабабушка, сказала мне: «Дочка, настоящий мужик не деньгами мерится, а душой. Если этот выбрал богатство, значит, не твоя доля. Твой ещё придёт». И знаешь что? Через год встретила я твоего дедушку — простого, но доброго человека. Сорок лет прожили душа в душу, детей вырастили, тебя поставили на ноги.
Прасковья Ивановна погладила Дусю по волосам.
— А тот первый, красавец мой, через пять лет развёлся. Жена его с другим сбежала. И остался он ни с чем. Вот и вся любовь за деньги.
— Но, бабуля, — всхлипнула Дуся, — а если у Артёма правда ребёнок? Я не могу разрушить семью!
— Дусенька моя, — ласково сказала старушка, — запомни: счастье не в кошельке живёт, а в семье. Если этот мужчина честный, он сам всё выяснит. А если не честный — тебе с ним не по пути. Сердце не обманешь, оно чует своё. И моё старое сердце подсказывает: этот парень не такой, как та городская стерва.
Дуся прижалась к бабушке, чувствуя, как мудрые слова согревают её израненную душу. Может быть, стоит подождать? Может быть, всё ещё наладится?
Деревня между тем гудела, как растревоженный улей. История с беременной «городской» быстро разлетелась по всем домам, обрастая подробностями.
— Вон какой мужик оказался, — говорили бабы у магазина. — Обманул нашу Дусеньку, а сам с брюхатой приехал.
— Я сразу говорила, городские все одинаковые, — добавляла тётка Маша, продавщица.
— Поиграет с девкой и бросит…
Артём чувствовал на себе недружелюбные взгляды, слышал шёпот за спиной. Даже дед Фёдор стал сдержаннее в общении.
— Фёдор Трофимович, вы же меня знаете, — попытался объясниться Артём. — Я не такой человек.
— Знать-то знаю, — вздохнул старик. — Только вот баба твоя приезжала, ребёнка ждёт. Что тут скажешь?
Неделя тянулась мучительно долго. Артём не спал, почти не ел, всё время думал о Дусе. Щенок Дружок тоскливо скулил, тоже чувствуя перемену в настроении хозяина.
Наконец не выдержал сосед Иван Петрович, местный фермер, здравомыслящий мужик лет сорока пяти.
— Артём, пойдём поговорим, — позвал он как-то вечером.
Они сели на лавочке во дворе у Ивана Петровича. Тот долго молчал, потом спросил:
— Ты правду говоришь про эту городскую?
— Правду, Иван Петрович. Мы расстались месяц назад, я поэтому и сюда приехал. А тут она появилась с этим заявлением.
— А ребёнок точно твой?
— Не знаю, — честно ответил Артём. — Может быть, а может, и нет. Она требует сразу жениться, не хочет ждать анализов.
Иван Петрович кивнул.
— Понятно. Слушай, а к Дуське ты как? Правда к ней душой лежишь?
— Правда, — без колебаний ответил Артём. — Впервые в жизни так к женщине чувствую.
— Тогда я с Дуськой поговорю, — решил сосед. — Она девчонка умная, разберётся. Только ты уж больше не ври, слышишь?
— Не буду, — поклялся Артём.
На следующий день Иван Петрович долго разговаривал с Дусей и бабушкой Прасковьей, а вечером Артём получил записку:
«Приходи завтра к нашему месту у реки, в шесть утра. Дуся».
Сердце забилось как сумасшедшее. Наконец-то он сможет всё объяснить. Артём не спал всю ночь, ворочаясь и репетируя слова объяснения. Дружок устроился рядом с ним, словно понимая, что хозяину нужна поддержка.
продолжение