В половине шестого утра Артём уже стоял у старой ивы, где когда-то зацепился его крючок и где он впервые увидел Дусю. Река журчала так же тихо, стрекозы порхали над водой, а в воздухе пахло утренней свежестью и полевыми цветами. Но на душе у него было неспокойно.
Дуся появилась ровно в шесть — бледная, с заплаканными глазами, но решительная.
— Дуся… — начал Артём, но она остановила его жестом.
— Сначала я скажу, — тихо произнесла она. — Иван Петрович рассказал мне всё. Про вашу ссору, про то, что ты сюда из-за неё приехал. Но я не понимаю одного: если вы расстались, почему она беременна?
Артём глубоко вздохнул.
— Потому что, возможно, она беременна от меня. Или лжёт. Я не знаю, Дуся, но хочу выяснить правду.
— А если правда… — прошептала она. — Если ребёнок твой?
— Тогда я буду его отцом, — честно ответил Артём. — Но это не значит, что я женюсь на Инге. Я её не люблю, Дуся. А тебя…
Он замолчал, не решаясь произнести главные слова. А Дуся смотрела на него серыми, полными слёз глазами.
— А меня что? — тихо спросила она.
— А тебя я люблю, — выдохнул Артём. — Впервые в жизни по-настоящему люблю.
Дуся стояла у воды, не решаясь поверить услышанному. Её серые глаза блестели от слёз, а толстая русая коса дрожала на ветру.
— Но как же ребёнок? — прошептала она. — Если он твой…
— Дуся, я должен тебе кое-что рассказать, — решился Артём. — Я не тот, за кого себя выдавал. Я владею автосервисами в городе. Приехал сюда искать настоящую любовь, потому что устал от фальши и расчёта.
Дуся удивлённо посмотрела на него.
— Автосервисы? Значит, ты богатый?
— Да. Но это важно?
— Мне всё равно, кто ты по профессии, — тихо сказала Дуся. — Важно, что у тебя доброе сердце. Ты радиоприёмник бабушке починил, щенка спас, со мной по столовым ходил, не в рестораны тащил.
Артём шагнул к ней.
— Дуся, если ребёнок не мой, ты дашь нам шанс? Я хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы ты стала моей женой.
— А если твой? — упрямо спросила она.
— Тогда я буду платить алименты, помогать ребёнку, но жениться буду только на тебе. Потому что Ингу я не люблю, а тебя люблю больше жизни.
Река журчала рядом, как в тот первый день их встречи. Вода текла, унося прочь все сомнения и страхи, омывая их души для новой жизни. Дуся наконец улыбнулась сквозь слёзы.
— Тогда подождём, что будет дальше. А потом… потом посмотрим.
Через неделю Артёму позвонила сама Инга, голос её дрожал от стыда.
— Артём, я должна тебе признаться, — сказала она тихо. — Беременности нет, никогда и не было. Я… я солгала. Хотела тебя удержать любой ценой.
Артём молча слушал, чувствуя, как с души спадает тяжёлый груз.
— Прости меня, — продолжала Инга. — Я поняла, что была неправа.
Артём поделился новостью с Дусей прямо у её калитки. Бабушка Прасковья выглядывала из окна, а вся деревня напряжённо ждала развития событий.
— Значит, она всё выдумала? — ахнула Дуся.
— Да. Она призналась, что солгала, — кивнул Артём. — Хотела меня вернуть. Дуся, теперь ты выйдешь за меня замуж?
Она бросилась ему на шею прямо при всей деревне, и собравшиеся бабы одобрительно загудели.
— Ну и слава богу, девочка наша счастливой будет.
— Я так и знала, городская обманщица, — торжествовала тётка Маша.
Следующим испытанием стало знакомство с родителями. Артём привёз Дусю в город через месяц после помолвки. Она волновалась, переглаживала своё лучшее платье и теребила косу.
— А вдруг я им не понравлюсь? — беспокоилась она по дороге.
— Понравишься, — уверенно сказал Артём, хотя сам сомневался в реакции матери.
Семейный ужин в квартире родителей начался натянуто. Вера Ивановна накрыла праздничный стол, но держалась подчеркнуто вежливо и холодно. Владимир Степанович пытался разрядить обстановку шутками, но напряжение чувствовалось.
— Дуся, расскажите о себе, — попросила Вера Ивановна, отрезая торт.
— Я учительница начальных классов, — скромно ответила Дуся. — Веду кружок народных ремёсел, люблю детей.
— Понятно, — сухо кивнула Вера Ивановна. — А родители ваши кем работали?
— Мама была медсестрой, папа трактористом. Они рано умерли, меня бабушка растила.
Воцарилась неловкая тишина. Наконец Вера Ивановна отложила вилку.
— Мой сын всю жизнь работал, строил бизнес. Он достоин лучшего.
— Мам! — возмутился Артём.
— Я понимаю ваши опасения, Вера Ивановна, — спокойно сказала Дуся.
— Вы хотите для сына достойную пару, но я его люблю не за деньги.
— Мам, я уже взрослый мужчина, — вспылил Артём. — Я сам решу, с кем жить.
— Ты решишь, — повысила голос мать. — А через год придёшь плакаться, что деревенская жена тебе надоела.
Вера Ивановна резко встала из-за стола и вдруг побледнела, схватившись за голову.
— Ой, что-то мне плохо…
Она начала оседать на пол, но Дуся мгновенно подхватила её.
— Быстро, давление поднялось. Нужно посадить, ноги приподнять.
Дуся действовала чётко и профессионально: усадила Веру Ивановну на диван, подложила под ноги подушки, расстегнула воротник блузки.
— У вас есть лекарство от давления? — спросила она Владимира Степановича.
— Есть, в спальне, на тумбочке.
— Артём, вызывай скорую, — скомандовала Дуся, массируя виски Веры Ивановны. — А вы дышите глубоко и спокойно, всё будет хорошо.
В больнице Дуся не отходила от Веры Ивановны, помогала мёдсёстрам, следила за капельницей. Артём наблюдал за невестой и понимал: вот оно, истинное лицо человека проявляется не в благополучии, а в беде.
— Где ты этому научилась? — спросил он тихо.
— На курсах первой помощи для работников образования, — ответила Дуся, поправляя одеяло Веры Ивановны. — Каждый учитель обязан уметь.
К утру кризис миновал. Вера Ивановна слабо сжала руку Дуси.
— Прости меня, доченька. Ты — именно то, что нужно моему сыну.
— Сразу видно, девочка золотая, — добавил Владимир Степанович. — Береги её, сын.
Год спустя.
Колокола деревенской церкви звонили торжественно и радостно. Артём и Дуся выходили из храма под рисовый дождь и поздравления всей деревни. Дед Фёдор, нарядившийся в костюм, гордо нёс иконку, подаренную молодым. Бабушка Прасковья вытирала слёзы радости.
Вдруг с крыши церкви поднялась стая белых голубей. Они кружили над молодожёнами, словно благословляя их союз с небес. Артём улыбнулся, глядя на птиц.
— Смотри, Дуся! — сказал он. - Даже голуби радуются нашему счастью. А ведь они знают толк в верности.
Дуся улыбнулась, глядя на белых птиц, кружащих в небе.
Глеб хлопнул Артёма по плечу и усмехнулся:
— Ну что, братан? Смотрю на вас — завидую. Похоже, и мне тоже в деревню ехать пора.
Новый дом, построенный рядом с домом бабушки Прасковьи, утопал в цветах. Дуся, уже заметно округлившаяся, принимала поздравления гостей. Дружок, выросший в красивого пса, важно бегал по двору, охраняя территорию.
— Не верится, что год назад я был одинокий и несчастный, — сказал Артём, обнимая жену.
— А я боялась, что так и останусь старой девой, — рассмеялась Дуся. — Хорошо, что ты тогда крючок зацепил.
Теперь Артём жил в деревне постоянно, приезжая в город только раз в неделю проверить автосервисы, которые вели главный механик Семён Петрович и администратор Галина Ивановна. Дуся продолжала работать в школе, до декретного отпуска оставалось два месяца. Во дворе красовалась новая голубятня: Артём перевёз сюда своих породистых птиц, а дети из школы часто приходили смотреть на них и слушать рассказы Дуси о разных породах голубей.
Вечером под яблоней в саду сидели три женщины — Прасковья Ивановна, приехавшая погостить, Вера Ивановна и беременная Дуся — и обсуждали, как лучше обустроить детскую.
— По животику видать, мальчик будет, — авторитетно заявила бабушка Прасковья. — Животик острый, да и мамочка похорошела. А главное — счастье не в кошельке живёт, а в семье. Вот и у вас настоящая семья получилась.
— А я уже пелёнки приготовила и распашонки вышила, — добавила Вера Ивановна, которая теперь души не чаяла в невестке.
— Спасибо, мамочка, — ласково ответила Дуся.
По деревенской традиции она называла свекровь мамой, и это особенно грело сердце Веры Ивановны. Артём смотрел на них из окна кухни, где мыл посуду после праздничного обеда, и думал, как ему повезло.
Перед ним были три поколения женщин, каждая из которых стала для него опорой: бабушка — мудрая хранительница семейных традиций, мать — заботливая наставница, и жена — любимая спутница, с которой хотелось прожить всю жизнь, как верная голубиная пара.
Дружок подошёл к нему и положил морду на ногу. Пёс тоже чувствовал атмосферу семейного счастья.
- Что, друг, хорошо нам живётся? — погладил его Артём.
За окном садилось солнце, освещаясь золотистым светом деревенские домики, огороды, речку вдалеке. Где-то мучала корова, кричали дети, играющие в прятки, доносился аромат сена и цветущих яблонь. Простая, тихая жизнь, о которой он мечтал и которую нашёл здесь, в Кленовке.
- Артём, иди к нам, — позвала Дуся, — мы имя ребёнку выбираем.
Он вытер руки полотенцем и вышел к любимым женщинам. Жизнь продолжалась, и она была прекрасна.