Пятница. По всем законам физики и бензохимии — день, когда концентрация глупости в воздухе сервиса достигает критической массы. Мозги мастеров уже наполовину эвакуировались на предстоящие выходные, что делало их особенно уязвимыми. И вселенский тест на прочность приехал ровно в 11:47.
Она вкатила на огненно-красном Opel Tigra — машинке низкой, юркой и вызывающе спортивной. А вышла из нее... Ну, как вам сказать. Если бы завод «АвтоВАЗ» решил выпускать не Лады, а совершенные создания, они бы взяли с неё чертёж. Фигурка точенная, талия, за которую, мне кажется, даже законы аэродинамики готовы были побороться, и... ну, вы поняли. Задняя часть, которая в мои-то молодые годы заставила бы любой карбюратор работать с перебоями от волнения.
Она вошла, и запах её духов — что-то дерзкое, фруктовое — мгновенно объявил войну моим родным ароматам масла и бензина. Встала посреди зала, окинула взглядом замерший в священном трепете мужской коллектив и громко, звонко, как тот самый гудок, заявила:
— Ребята! Почините мне гудок!!!???
Тишина. Такой тишины у нас не было даже ночью. Маляр Саша замер с окрасочным пистолетом на полпути к капоту, из которого медленно начало выползать облако краски.
Механик Коля уронил динамометрический ключ себе на ногу и даже не пискнул.
А наш суровый дизелист Витяныч просто медленно вытер руки об тряпку, будто готовясь к священнодействию.
— Гу-гудок? — наконец проскрипел приемщик Сергей, и его голос сорвался на фальцет. — Конечно! Сейча-а-ас!
Машину, естественно, поставили не куда-нибудь, а прямо в центр зала, под самый большой свет. И началось. Выяснилось, что у «Тигры» проблема со звуковым сигналом — он то пищал, как обиженный хомяк, то замолкал как ежик зарубленный топором.
— Надо снять переднюю решётку, проверить контакты, — авторитетно заявил Коля, стараясь смотреть исключительно в моторный отсек. Проблема была в одном: чтобы добраться до креплений этой решётки нужно открыть капот, нужно было сильно, до параллели с землей, нагнуться рядом с низким авто.
И она нагнулась.
О, бензиновый Господь. Это был не просто наклон. Это была геометрия, доведенная до уровня высокого искусства. Это была демонстрация таких инженерных решений, о которых создатели Opel могли только мечтать. Весь сервис замер, будто наблюдая солнечное затмение. Только тяжёлое, прерывистое дыхание нарушало тишину.
Мои бедные мальчики. У них пошли сбои.
— Витя, подай... э-э-э... ту штуку, которая... ну, вон ту! — пробормотал Саша, показывая пальцем куда-то в область компрессора.
— Ключ на... на семнадцать? Или на девятнадцать? — философски размышлял Витяныч, глядя на набор ключей, как впервые в жизни.
— Да это же просто клемма окислилась! — вдруг рявкнул кто-то слишком громко и нервно, выдавая всеобщее напряжение.
Тут начались шутки, сперва робкие, поползли, как бензин по луже.
— Что, гудок не работает? Такой гудок я тоже хочу починить. Ха-ха... — фальшиво загоготал кто-то из угла, и его тут же заткнули локтем в ребро.
— Витяныч, а тебе не кажется, что клема держится тут... ну, как последняя надежда? — это сказал наш тихий студент Лёша, и все фыркнули, потому что Витяныч в этот момент как раз пытался отщелкнуть эту самую клипсу дрожащими руками.
Я, старый дух, сидел на своём любимом резервуаре с отработкой и чуть не подавился собственными парами. «Да отвернись ты, народ, — мысленно взывал я. — В мотор смотри! В мотор! Карбюратор там, или инжектор, или что у них нынче... Мать-бензина!»
Девушка, между тем, вела себя абсолютно естественно. Стояла, чуть покачивая каблучком, иногда наклонялась посмотреть, «как дела, ребята?», усугубляя хаос, и болтала по телефону: «Да, милый, чинят. Нет, ничего серьёзного, просто гудок. Ага, через часик буду». Слово «милый» прозвучало для коллектива как приговор. Витяныч вздохнул так, что чуть не засосал в себя тряпку.
Внезапно на помощь пришла наша Лекс — Александра. Она, как ЭлектроЛиса, проскользнула в эпицентр с мультиметром в руках.
— Мужики, вы тут что, коллективный тест на концентрацию проходите? — громко спросила она, и все вздрогнули. — Давайте-ка я.
Девушка, у вас, скорее всего, «окислы» в контакте реле. Сейчас проверим.
Лекс ловко, не глядя по сторонам, влезла в кресло, сняла панель под рулём и через три минуты вытащила маленькое реле. — Вот он, Казанова. Подгорел контакт. Замены на пять минут.
Её деловой тон и лёгкая насмешка в голосе вернули всех в реальность. Мужики, покраснев, разошлись по своим углам, делая вид, что у них срочная работа.
Через десять минут гудок «Тигры» прорвался громким, уверенным «БИ-И-ИП!», похожим на победный клич. Девушка радостно хлопнула в ладоши.
— Спасибо, вы волшебники! Сколько с вас?
— С нас? — Коля опешил. — То есть с вас... Ничего! В смысле, мелочь, реле копеечное... В общем, пятьсот рублей.
Она щедро расплатилась, улыбнулась всем напоследок ослепительной улыбкой, от которой у маляра Саши в руках опять заработал краскопульт без команды, и уехала.
В сервисе воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим шипением пневматики.
— И что... мы только что час бесплатно на неё пялились? — тихо спросил Лёша.
— Мы починили гудок, — сурово сказал Витяныч, вытирая лоб. — Работа сделана.
— Реле, между прочим, стоило восемьдесят рублей, — крикнула из своего уголка Лекс. — Остальные четыреста двадцать — это плата за экскурсию в мир высокого искусства. Учите матчасть, мальчики.
А я, Старый Бензиныч, только головой качал. Пятница. Ничего не меняется. Раньше, бывало, из-за девки с косой на «Запорожце» два механика друг другу балонниками грозили. Технологии шагнули вперёд — «Тигра», реле, мультиметры. А мужская душа — она всё та же. Простая, как двутавровый баллонный ключ. И так же легко гнётся под красивым изгиПом.
Главное, что гудок починили. А то ездила бы такая красота по городу молча. Непорядок.