Максим проснулся от того, что телефон истошно орал на тумбочке. Семь тридцать. Чёрт. Он должен был выскочить из дома ещё полчаса назад.
— Ну конечно, — пробурчал он, натягивая вчерашние джинсы. — Будильник решил взять отгул именно сегодня.
Сегодня был не просто понедельник. Сегодня шеф раздавал премии, и опоздание означало одно: можешь попрощаться с деньгами. А деньги Максиму были нужны позарез. Алименты, съёмная квартира, да и вообще — жизнь после развода оказалась дороже, чем он думал.
ПП в МАХ https://max.ru/yogadlyamozga
Выбежав на улицу, он понял, что забыл кошелёк. Развернулся, взлетел на четвёртый этаж без лифта, схватил несчастный кошелёк и снова рванул вниз. В автобус он буквально впрыгнул на ходу, тяжело дыша, как загнанная лошадь.
— Оплатите проезд! — равнодушно бросила кондуктор.
Максим полез в карман. Потом в другой. Потом в задний. Лицо его вытянулось. Кошелёк-то он взял, но достать из него деньги забыл — они остались лежать на столе.
— Простите, я сейчас... то есть, я забыл... — начал он мямлить.
— Не забыл, а не взял, — отрезала кондуктор. — Значит, выходите на следующей.
— Да я на работу опаздываю! Премию потеряю!
— Мои проблемы, молодой человек?
Вот тут-то и случилось то, что перевернуло всё. Рядом с ним протянулась тонкая женская рука с купюрой.
— Возьмите с меня за двоих, — спокойно сказал мягкий голос.
Максим обернулся и увидел девушку в бежевом пальто. Тёмные волосы, умные карие глаза и лёгкая улыбка в уголках губ. Она смотрела на него так, будто они были знакомы сто лет.
— Я... я верну, — пробормотал он. — Обязательно верну. Как вас найти?
— Да не надо ничего возвращать, — она махнула рукой. — Мелочь же.
Но Максиму было не до мелочей. Бабушка, единственный человек, который его растил, всегда говорила: «Добро нужно возвращать, Максимка. Иначе оно зачахнет». Бабушки уже три года как не было, но её слова засели в голове намертво.
— Нет, я верну, — упрямо повторил он.
Девушка лишь улыбнулась и отвернулась к окну.
Максим доехал до работы, ворвался в офис за минуту до планёрки и получил свою премию. Но весь день его преследовала эта улыбка и мысль: «Как же её найти?»
Следующие три дня Максим ездил на том же автобусе, в то же время, высматривая девушку в бежевом пальто. Но её словно ветром сдуло. Он даже начал сомневаться — а была ли она вообще? Может, это усталость и стресс сыграли с ним злую шутку?
На четвёртый день он решил действовать иначе. Во дворе своего дома Максим приметил классическую разведгруппу — трёх бабушек на лавочке. Если в этом районе и существовала служба, знающая про всех всё, то это точно они.
— Здравствуйте, тётенька Зина, — начал он дипломатично, присаживаясь рядом.
— Чего тебе, Максим? — прищурилась бабушка. — Денег занять хочешь?
— Да нет, я ищу одну девушку. Живёт где-то тут, в бежевом пальто ходит, волосы тёмные...
Три пары глаз уставились на него с нескрываемым интересом.
— Ого, быстро ты после развода оклемался, — хмыкнула вторая бабушка. — А ведь полгода рыдал, что Светка тебя бросила.
— Я не рыдал! — возмутился Максим. — И дело не в этом. Она мне в автобусе помогла, я должен ей вернуть.
— А-а-а, так это Алиса! — просветлело лицо тёти Зины. — Девочка хорошая, в четвёртом подъезде живёт, квартира сорок два. Только она заболела что-то, уже неделю не выходит.
Максим поблагодарил разведгруппу и через пять минут уже стоял у двери квартиры сорок два. Позвонил. Никто не открывал. Позвонил ещё раз. Тишина. На третий раз за дверью послышалось какое-то шарканье, и дверь приоткрылась на цепочку.
То, что он увидел, его шокировало. Алиса выглядела так, будто только что вернулась из путешествия в преисподнюю. Бледное лицо, красные глаза, она держалась за косяк, чтобы не упасть.
— Вы... из автобуса? — прохрипела она и тут же закашлялась так, что Максим испугался.
— Господи, да у вас температура небось под сорок! — он инстинктивно потянулся к её лбу. Горела, как печка. — Вы врача вызывали?
— Само пройдёт, — слабо отмахнулась Алиса. — Это просто простуда.
— Простуда, говорите? А вы в зеркало давно смотрелись? Вы же в обморок сейчас упадёте!
— Зачем вы пришли? — она опиралась на дверь всем телом.
— Деньги вернуть. Но сейчас это не важно. Где у вас аптека ближайшая?
Алиса попыталась что-то возразить, но Максим уже развернулся и понёсся к лифту. Через двадцать минут он вернулся с двумя пакетами — один с лекарствами, второй с продуктами.
— Я не могу это принять, — пробормотала Алиса, когда он протиснулся в квартиру. — Вы же чужой человек.
— Ага, чужой. Который теперь вас лечить будет, — Максим прошёл на кухню, как будто жил тут всю жизнь. — Где у вас кастрюли? Буду бульон варить.
Максим превратился в боевую единицу. Он метался между кухней и комнатой, как полевой медик в горячей точке. Термометр, таблетки, бульон, чай с малиной — всё по расписанию, как в армии.
— Открывайте рот, — командовал он, протягивая Алисе очередную порцию лекарств.
— Вы же на работу не пошли из-за меня, — слабо сопротивлялась она. — Вас уволят.
— Переживу. Зато вы не загнётесь. Пейте давайте, не геройствуйте.
К вечеру температура упала до тридцати восьми, и Максим почувствовал себя почти победителем. Почти — потому что Алиса по-прежнему была бледной, как простыня, и отказывалась есть.
— Ну хоть ложечку бульона, — умолял он, как будто уговаривал капризного ребёнка.
— Не могу. Тошнит.
— Тогда хотя бы сухарик. Вот этот маленький. Видите, какой милый сухарик? Он просто мечтает попасть к вам в желудок.
Алиса неожиданно фыркнула — то ли засмеялась, то ли закашлялась.
— Вы странный, — прошептала она.
— Зато живой. И вас таким сделаю, не сомневайтесь.
На второй день к ним заглянула соседка, тётя Маша. Она окинула Максима оценивающим взглядом, принесла банку малинового варенья и строго наказала:
— Если к вечеру температура не упадёт — сразу скорую вызывай, молодой человек. Понял?
— Понял, тётя Маша.
— И ты, Алиска, не дури. Мужик хороший попался, цепляйся за него.
Алиса покраснела даже сквозь болезнь, а Максим вдруг понял, что ему нравится торчать в этой маленькой квартире, варить бульоны и следить за термометром. Нравится больше, чем вся его прежняя жизнь со Светкой, которая вечно жаловалась, что он мало зарабатывает и не дарит ей цветы по пятницам.
К концу третьих суток Алиса уже могла сидеть на кровати без поддержки. Температура наконец-то опустилась до тридцати семи.
— Вы меня спасли, — сказала она тихо, глядя на Максима. — Я даже не знаю, как вас благодарить.
— Да ладно вам. Это вы меня в автобусе спасли. Я просто долг вернул.
— Двадцать рублей за проезд и трое суток ухода — немного разные вещи, вы не находите?
Максим пожал плечами и улыбнулся:
— Может, я просто решил инвестировать в перспективное знакомство.
Он сам не ожидал, что скажет это. Алиса тоже замерла, глядя на него своими большими карими глазами. И в этот момент Максим подумал, что, возможно, опоздание в тот понедельник было самым удачным событием в его жизни.
После того случая они начали встречаться. Сначала просто гуляли по парку — Алисе нужно было восстановиться после болезни. Потом ходили в кино. Потом в кафе. А потом Максим понял, что не представляет свою жизнь без её смеха, без того, как она морщит нос, когда думает, и без её привычки пить чай с тремя ложками сахара.
Ровно через три месяца, в дождливую субботу, он сделал предложение. Без всяких колец и ресторанов — просто в той самой квартире, где варил ей бульон.
— Алиса, выходи за меня замуж. Я серьёзно.
Она поперхнулась чаем.
— Ты что, совсем? Мы же всего три месяца знакомы!
— И что? Мне хватило трёх дней, чтобы понять. Просто решил подождать, чтобы не спугнуть.
— Максим, это безумие...
— Согласна?
— Да, — выдохнула она. — Чёрт возьми, да.
Свадьба была скромной — человек двадцать, кафе возле дома, торт и шампанское. Бывшая жена Светка прислала ехидное сообщение: «Поздравляю, посмотрим, как долго продержитесь». Максим удалил его, не дочитав.
Алиса переехала к нему. Точнее, они сняли квартиру побольше — на двоих его однушка была тесновата. Жизнь закрутилась, завертелась. Максим работал как проклятый, но теперь это не казалось каторгой. Приходишь домой — а там Алиса, ужин на плите, улыбка.
Прошло два года. Два обычных, счастливых, немного скучноватых года. И вот однажды утром Алиса вышла из ванной с таким лицом, что Максим подумал: «Всё, заболела снова».
— Макс, — она протянула ему какую-то палочку с двумя полосками. — Я беременна.
Максим сначала не понял. Потом до него дошло. Потом он схватил Алису на руки и закружил по комнате, крича что-то бессвязное про счастье и дочку.
— Откуда ты знаешь, что дочка? — смеялась Алиса.
— Знаю. Чувствую. У нас будет девочка. Назовём её... Милана!
И он не ошибся. Через девять месяцев в роддоме ему на руки положили крошечный свёрток, из которого торчал красный сморщенный носик.
— Знакомься, это твоя дочь Милана, — устало улыбнулась Алиса.
Максим смотрел на этот носик и думал, что жизнь, оказывается, может быть прекрасной. Просто нужно было сесть не в тот автобус и забыть дома деньги.
Они были счастливы. По-настоящему, без всяких оговорок, счастливы.
А потом всё рухнуло.
Милане было два года, когда Алиса заболела снова. Началось как обычно — температура, слабость, кашель. Максим не паниковал. Ну, простуда. Бывает. Он уже был специалистом по лечению Алисы — знал все её капризы, какой бульон она любит, какие лекарства помогают лучше.
Но на третий день температура не падала. Тридцать девять и пять. Максим настаивал на больнице, Алиса упиралась, как танк.
— Не надо никакой больницы. Это просто вирус. Пройдёт.
— Алис, у тебя температура под сорок! Милана уже боится к тебе подходить, думает, что мама сломалась!
— Максим, пожалуйста. Я ненавижу больницы. Ещё денёк, ладно? Если завтра не станет легче — поеду.
Он согласился. Идиот. Он согласился и теперь винил себя за каждую секунду этого согласия.
Ночью Алиса начала задыхаться. Максим проснулся от странного хрипящего звука. Включил свет — и обмер. Она сидела на кровати, хваталась за горло, пыталась вдохнуть, но воздух будто застревал где-то в груди.
— Алиса! Алиса, чёрт возьми!
Он схватил телефон, набрал скорую, кричал в трубку адрес, этаж, код от подъезда. Потом обнял её, гладил по спине, шептал:
— Дыши, солнце моё, дыши. Сейчас приедут, всё будет хорошо.
Скорая примчалась через восемь минут. Показалось — через восемь часов. Врачи влетели в квартиру, осмотрели Алису, переглянулись. Максим увидел этот взгляд и похолодел.
— Собирайте вещи, едем, — коротко бросил один из медиков.
— Я с вами, — Максим уже натягивал куртку.
— Нельзя. Инфекционное отделение. Утром приедете с ребёнком, навестите.
Алису увезли на носилках. Она пыталась улыбнуться Максиму, но получилось жалко и страшно. Он стоял на пороге, смотрел, как мигалка скорой растворяется в ночи, и не мог пошевелиться.
Милана проснулась в шесть утра и сразу спросила:
— Папа, а где мама?
— Мама немножко заболела, её врачи лечат. Но скоро выздоровеет, и мы за ней поедем. Хочешь, купим ей чего-нибудь вкусного?
— Шоколадку! — обрадовалась Милана. — Мама любит шоколадки с орешками!
— Точно. С орешками.
Они оделись, купили шоколадку, взяли такси до больницы. Максим держал Милану за руку и повторял про себя как мантру: «Всё будет хорошо. Всё будет хорошо».
Но ничего не было хорошо.
В больнице пахло хлоркой и чем-то ещё — безнадёжностью, что ли. Максим подошёл к регистратуре, назвал фамилию жены. Медсестра посмотрела в компьютер, потом на него, потом снова в компьютер.
— Присядьте, пожалуйста. Сейчас доктор выйдет.
— Мне можно к ней? Мы шоколадку принесли, — Милана протянула свой пакетик.
— Девочка, подожди немного, хорошо?
Максим почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он знал этот тон. Этим тоном ему когда-то сообщили о смерти бабушки.
Доктор вышел через пять минут. Молодой, усталый, с такими глазами, будто он повидал все круги ада за одну ночь.
— Максим Сергеевич? Пройдёмте.
— А мама? — Милана потянулась за отцом.
— Миланочка, посиди здесь минутку, ладно? Вот тебе телефон, мультики посмотри, — Максим включил ей какую-то ерунду с принцессами и пошёл за доктором.
Они зашли в крохотный кабинет. Доктор сел, Максим остался стоять.
— Садитесь, — доктор показал на стул.
— Я постою. Говорите.
Доктор вздохнул.
— Ваша супруга скончалась сорок минут назад. Острая двусторонняя пневмония, отёк лёгких. Мы делали всё возможное, но процесс зашёл слишком далеко. Организм не выдержал. Мне очень жаль.
Максим стоял и смотрел на доктора. Слова доходили до него как-то странно, будто через толстое стекло. Скончалась. Алиса. Его Алиса, которая три года назад заплатила за него в автобусе. Которую он выхаживал трое суток. Которая родила ему Милану. Которая вчера ещё шутила, что после болезни станет лёгкой, как пёрышко, и сэкономит ему на спортзале.
— Это... это какая-то ошибка, — пробормотал он. — Это же просто простуда была. Обычная простуда.
— К сожалению, иногда даже простуда может привести к осложнениям. Особенно если иммунитет ослаблен. После родов у женщин часто бывает...
— Заткнитесь, — тихо сказал Максим. — Пожалуйста, заткнитесь.
Он вышел в коридор. Милана сидела на стуле, болтала ногами и смотрела мультик. Увидела отца и просияла:
— Пап, мы к маме пойдём?
— Милана... — голос сломался. — Миланочка, солнышко...
— Папа, ты плачешь? — девочка испугалась. — Мама сильно болеет?
Как ей сказать? Как вообще говорят двухлетнему ребёнку, что мамы больше нет? Что больше не будет вечерних сказок на ночь, субботних блинчиков и песенки про двух весёлых гусей?
— Мама... мама улетела, — выдавил он. — Далеко-далеко. И не вернётся.
— Как птичка? — Милана нахмурилась. — А когда прилетит обратно?
— Никогда, малышка. Никогда.
И только тогда, когда произнёс это вслух, Максим понял, что это правда. Что Алисы больше нет. И никогда не будет.
Следующие полгода Максим жил на автопилоте. Вставал, кормил Милану, вёл в садик, шёл на работу, забирал из садика, варил ужин, укладывал спать. И так по кругу. Каждый день — копия предыдущего.
Денег катастрофически не хватало. Старая работа была далеко, а Милану нужно было забирать вовремя. Пришлось искать что-то поближе. Нашёл вакансию кладовщика в продуктовом магазине — зарплата в полтора раза меньше, зато в пешей доступности.
Долги росли как снежный ком. Похороны, кредит за квартиру, садик. Максим перестал покупать нормальную еду — только самое дешёвое. Макароны, гречка, сосиски. Милана иногда спрашивала про фрукты, и он врал, что в магазине их не завезли.
Утром он делал бутерброды — один себе, один дочке. Иногда оставался голодным, отдавая свою порцию ей. «Я уже поел», — улыбался он, хотя в животе урчало так, что хотелось выть.
В один из таких дней, когда Максим тащился на работу с пустым желудком и тяжёлым сердцем, к нему подошёл мальчишка лет десяти. Грязный, в рваной куртке, с синяками под глазами.
— Дядя, дай денег, — протянул он руку. — Я два дня не ел.
Максим посмотрел на него и увидел себя в детстве. Когда бабушка ещё не забрала его от пьющей матери. Когда он тоже стоял у магазинов и просил.
— Сколько тебе? — спросил он.
— Сколько не жалко.
Максим полез в карман. У него было сто двадцать рублей — всё, что осталось до зарплаты через три дня. Он достал восемьдесят, протянул мальчишке. Потом вспомнил про бутерброд в пакете.
— На, возьми. И это тоже.
Мальчишка взял деньги и бутерброд, посмотрел на Максима так, будто увидел ангела.
— Спасибо, дядя. Я запомню вас. Обязательно запомню.
— Да ладно тебе. Иди уже.
Мальчик убежал, а Максим пошёл дальше, голодный и почему-то счастливый. Первый раз за полгода — счастливый.
Прошло ещё полгода. Максим потихоньку расплатился с долгами. Даже купил Милане велосипед — розовый, с корзинкой. И новую кровать взамен той, из которой она выросла. Дочка визжала от счастья, и Максим подумал, что, возможно, жизнь налаживается.
Дурак. Он был полным дураком.
Вечером следующего дня Милана каталась во дворе на новом велосипеде. Максим стоял на балконе, курил и улыбался, глядя, как она носится кругами. Потом зазвонил телефон — звонил начальник. Максим отвернулся, чтобы ответить.
Разговор длился минуты три. Когда он вернулся к окну, Милана лежала на асфальте. Велосипед валялся рядом, колесо всё ещё крутилось. А вокруг дочери собиралась толпа.
Максим даже не помнил, как выбежал из квартиры.
В больнице ему сказали то, от чего хотелось выть. Множественные переломы, повреждение позвоночника. Операция есть, но гарантий никаких. Шансы, что Милана снова пойдёт — процентов пять. Может, десять, если повезёт.
— Есть клиники за границей, — добавил доктор. — В Германии делают такие операции. Но это дорого. Очень дорого.
— Сколько?
— Миллиона три. Может, четыре.
Максим засмеялся. Истерически, страшно. Три миллиона. У него в кармане была тысяча рублей.
Следующие недели он ходил как зомби. Милана лежала в больнице, не плакала, только спрашивала тихо: «Пап, я правда больше не смогу бегать?» И он врал, что сможет, обязательно сможет, просто нужно немного подождать.
А потом, спустя месяц, в дверь его квартиры позвонили. Максим открыл и увидел мужчину лет тридцати в дорогом костюме. Спортивный, с уверенными глазами и букетом цветов в руках.
— Вы Максим? — спросил мужчина.
— Я. А вы кто?
— Меня зовут Денис. Можно войти? Мне нужно с вами поговорить.
Максим пропустил его. Они сели на кухне. Денис огляделся — бедность была видна во всём. Облупленные обои, старый холодильник, пустой стол.
— Чай будете? — Максим поставил чайник.
— Не откажусь.
Они пили чай молча. Потом Денис заговорил:
— Много лет назад, я был десятилетним пацаном. Жил на улице. Голодал. И однажды один мужчина дал мне денег и бутерброд. Сказал: «Иди уже». Я запомнил его лицо. И всю жизнь искал, чтобы отблагодарить.
Максим поднял глаза.
— Это были вы, — просто сказал Денис. — Я год искал вас. Обошёл все архивы, больницы. Хотел найти записи того дня, когда умерла ваша жена. Думал, может, там ваше имя всплывёт. Полгорода перерыл. А потом просто увидел вас в магазине. Случайно. И пошёл следом.
Максим молчал. Не верил.
ПП в МАХ https://max.ru/yogadlyamozga
— Я узнал про вашу дочь, — продолжил Денис. — Про операцию. И у меня есть связи. Я связался с клиникой в Германии. Вот, — он достал из кармана папку. — История болезни Миланы. И вот ответ от профессора Шмидта. Через неделю вы с дочерью летите в Берлин. Всё оплачено.
— Это... это какая-то шутка? — голос Максима дрожал.
— Это благодарность. Вы тогда спасли меня. А я теперь спасаю вашу дочь.
Максим закрыл лицо руками и заплакал. Первый раз с момента смерти Алисы — заплакал по-настоящему.
Прошло пять месяцев. Максим стоял у подъезда в старом, но хорошо отглаженном костюме. Из подъезда выходила Милана. Медленно, держась за перила, но сама. На своих ногах. В белом платье.
— Пап, я боюсь, — шептала она.
— Не бойся, солнышко. Он хороший.
Они дошли до церкви. Там, у алтаря, стоял Денис. Он смотрел на Милану так, будто она была самым большим чудом в его жизни. А может, так и было.
Максим отдал дочь. Постоял, глядя, как они обмениваются кольцами. И подумал, что там, на небесах, Алиса улыбается. Потому что добро всегда возвращается. Иногда через двадцать лет. Иногда — через одну маленькую шоколадку с орешками.
Вот так вот бывает в жизни, друзья! Если история тронула – лайк не жалейте! Подписка и оповещение – ваш билет на канал с реальными историями, которые круче любого фильма! Спасибо, что со мной, до новых встреч! И помните: никогда не сдавайтесь!