Веранда была увешана пучками трав, в углу стояла прялка, а на полках были расставлены глиняные горшки и деревянная посуда. Пахло мятой, липовым цветом и чем-то ещё — домашним, уютным.
— Вот это красота! — восхитился Артём, разглядывая резные ложки и расписные миски. — Это всё ручная работа?
— Ещё мой дед делал, — с гордостью ответила Прасковья Ивановна. — А Дусенька наша в школе кружок ведёт, детей народным ремёслам учит. Золотые руки у девочки и сердце доброе. А знаете, молодой человек, сердце не обманешь, оно чует своё.
За чаем с пирожками и вареньем Артём узнал, что Дуся шесть лет работает в местной школе, ведёт начальные классы и кружок народных промыслов. Бабушка рассказывала о старых традициях, показывала вышивки, а Дуся объясняла, как они с детьми изучают природу родного края.
— А это что? — заинтересовался Артём, указывая на старое радио в углу веранды.
— А это приёмничек дедушкин, — вздохнула Прасковья Ивановна. — Года три как не работает, а выбросить рука не поднимается.
Артём подошёл к радио. Довоенный «Рекорд», раритет. В детстве у дедушки был точно такой же.
— Можно посмотрю?
— Конечно, сынок, только толку не будет. Мы уж всех мастеров перепробовали.
Артём перевернул радио и снял заднюю крышку. Внутренности были покрыты пылью, но сохранились неплохо. Он нашёл оборванный проводок и аккуратно соединил контакты.
«Попробуем?» — Прасковья Ивановна включила радио в розетку, и вдруг веранда наполнилась звуками вальса. Старушка всплеснула руками.
— Ой, заработало! Дусенька, слышишь, заработало!
— Как вы это сделали? — удивилась Дуся.
— Да ерунда, — смутился Артём. — Проводок оборвался всего-то.
— Ну надо же! — восхитилась Прасковья Ивановна. — Руки-то у вас золотые! Спасибо, сынок!
Дуся смотрела на Артёма с новым интересом.
— А где вы этому научились?
— В детстве с дедом радиоприёмники собирали, — ответил Артём. — Хобби такое было.
— А сейчас чем увлекаетесь?
— Голубей развожу, породистых, красивые птицы.
— Должно быть, интересно, — задумчиво произнесла Дуся. — А у нас тут только воробьи да синицы.
— Воробьи тоже замечательные, — возразил Артём. — Каждая птица по-своему прекрасна.
Дуся улыбнулась, ей понравился его ответ.
— А знаете что? — предложила она. — Хотите, вечером покажу вам наши красивые места? Тут недалеко луг есть, а на закате там особенно хорошо.
— С удовольствием, — согласился Артём.
— Тогда встретимся в семь у калитки, — решила Дуся. — А сейчас мне в школу нужно, документы разбирать.
Прощаясь, Артём поймал себя на том, что с нетерпением ждёт вечера. Странно. В городе он встречался с красавицами, которые тратили тысячи на наряды и макияж, а здесь простая деревенская учительница в ситцевом платье произвела на него большее впечатление, чем все городские красотки вместе взятые.
«А может, дело не во внешности, — думал он, возвращаясь к деду Фёдору, — а в том, что она смотрит на меня как на человека, а не как на кошелёк».
За две недели жизнь Артёма кардинально изменилась. Он просыпался с рассветом, помогал деду Фёдору по хозяйству, рыбачил на речке и каждый вечер встречался с Дусей. Они гуляли по окрестностям, собирали грибы, а она рассказывала ему о местных растениях и птицах.
— Знаешь, — сказал он как-то утром, когда они сидели у реки, наблюдая за стрекозами, — я давно не чувствовал себя таким… живым.
Дуся улыбнулась и поправила выбившуюся из косы прядь.
— А я и не знала, что городские могут так природу понимать. Ты же лучше многих местных в птицах разбираешься.
— У меня хороший учитель, — подмигнул Артём.
В субботу он предложил съездить в Рязань. Дуся упоминала, что давно не была в областном центре.
— Хочешь, покажу тебе зоопарк? — спросил он. — Там недавно детский уголок открыли.
— Ой, как интересно, — загорелись её глаза. — Я детям потом рассказать смогу.
Они поехали на дедовой «Ниве», и Артём с умилением наблюдал, как Дуся радуется всему подряд: новому светофору, красивому зданию театра, цветочным клумбам в центре города.
— Как здесь всё изменилось, — восхищалась она. — Последний раз была года три назад с классом на экскурсии.
В зоопарке Дуся вела себя как ребёнок: фотографировалась с козлятами, кормила кроликов, долго стояла у вольера с лисами. На выставке народных промыслов она подробно расспрашивала мастеров о техниках росписи и резьбы.
— Это для кружка, — объясняла она Артёму. — Детям покажу, как настоящие мастера работают.
К обеду они проголодались, и Дуся неожиданно остановилась у небольшой столовой с вывеской «Домашняя кухня».
— А давайте здесь поедим, — предложила она. — Тут котлеты, как у бабушки делают.
Артём удивлённо посмотрел на простенькое заведение с пластиковыми столиками и самодельными занавесками.
— Ты уверена? Может, лучше в ресторан? Вон, видишь, итальянский недалеко.
— Зачем? — искренне удивилась Дуся. — Здесь вкусно и душевно, а в ресторанах всё дорогое и напущенное.
Они зашли в столовую, где пахло жареным луком и домашними пирожками. Дуся с удовольствием выбрала борщ, котлету с пюре и компот. Артём машинально потянулся к кошельку, прикидывая счёт.
— Сколько с нас? — спросил он у кассира.
— Четыреста двадцать рублей, — ответила полная тётенька в переднике.
Артём чуть не рассмеялся. В городе он тратил на один обед больше, чем они потратили вдвоём. А Дуся довольно улыбалась:
— Видишь, как вкусно и недорого совсем.
За обедом Артём понял, что происходит что-то важное. Он смотрел на Дусю: как она аккуратно ест, как её глаза светятся, когда она рассказывает о своих учениках, как искренне смеётся над его шутками, — и сердце сжималось от непривычного чувства. Это была не страсть, не увлечение, а что-то глубокое и тёплое, чего он никогда не испытывал с городскими красавицами.
«Я влюбляюсь, — осознал вдруг. — По-настоящему влюбляюсь, а не просто увлекаюсь».
После обеда они гуляли по центру, заходили в книжный магазин, где Дуся выбирала методические пособия для школы. Артём украдкой купил ей красивый альбом по народному искусству, который она долго рассматривала.
— Спасибо, — прошептала она, когда он протянул ей подарок. — Но зачем? Это же дорого!
— Ерунда, — махнул рукой Артём. — Пригодится для работы.
Уже собираясь уезжать, они услышали у парковки жалобный писк. Возле «Нивы» сидел крошечный щенок — грязный, голодный, явно потерянный.
— Ой, бедненький… — Дуся тут же подхватила малыша на руки. — Где же твоя мама?
Щенок был совсем маленький, недели три от роду, и явно нуждался в помощи.
— Может, хозяева найдутся? — предположил Артём.
— Вряд ли, — покачала головой Дуся, осматривая щенка. — Он совсем одичавший. Наверное, выбросили.
— Тогда берём с собой, — решил Артём. — Не оставлять же его тут.
— А дед Фёдор не будет против? — забеспокоилась Дуся.
— Дед Фёдор собак любит. Говорил, что у него раньше дворовая жила.
По дороге домой щенок сидел у Дуси на коленях и жалобно поскуливал. Она купила в магазине молоко и печенье, и малыш немного успокоился.
— Как назовём? — спросила она.
— Дружок, — предложил Артём. — Простое имя, деревенское.
Приехали они поздно, солнце уже садилось за деревьями. У дома бабушки Прасковьи стояла соседка, тётя Надя, и взволнованно размахивала руками.
— Дусенька, слава богу, приехала! — закричала она издали. — У вас труба лопнула, всю кухню затопило!
Действительно, из дома бабушки текла вода, а сама Прасковья Ивановна стояла посреди двора с вёдрами и тряпками.
— Что случилось, бабуля? — обеспокоенно спросила Дуся.
— Да труба старая не выдержала, — вздохнула старушка. — Водопроводчик придёт только в понедельник, а в доме всё мокрое. Где я теперь спать буду?
— К нам пойдёшь, — предложила тётя Надя. — У меня диван свободный.
— А Дуся у деда Фёдора может переночевать, — вмешался Артём. — Там места хватит всем.
— Не стоит… — замялась Дуся. — Мы как-нибудь сами.
— Дусенька, не упрямься, — сказала бабушка. — У дедушки Фёдора дом большой, и он гостеприимный. А мне к Наде лучше, мы с ней всю жизнь соседи.
В итоге бабушку устроили у соседки, а Дуся с щенком отправилась к деду Фёдору. Старик встретил их радушно.
— Проходите, места всем хватит. А щенок-то хороший, дворняга, а глазки умные.
Дуся устроилась на диване в горнице, Артём — в своей комнате на кровати, а Дружок свернулся клубочком на коврике у печки.
— Спокойной ночи, — тихо сказала Дуся.
— И тебе спокойной ночи, — ответил Артём.
Он долго не мог заснуть, думая о прошедшем дне. Всё было таким естественным, таким правильным. И поездка в город, и обед в простой столовой, и спасение щенка. С Дусей он чувствовал себя самим собой, не нужно было играть роль успешного бизнесмена или производить впечатление дорогими подарками.
Утром его разбудил женский голос у крыльца. Настойчивый, знакомый, неприятно резкий.
— Артём, я знаю, что ты здесь, нам нужно поговорить.
Сердце ухнуло вниз. Этот голос он узнал бы из тысячи. Инга.
Артём быстро оделся и вышел на крыльцо. У калитки стояла его бывшая возлюбленная — безупречно накрашенная, в дорогом платье и туфлях на каблуках, совершенно не подходящих для деревни.
— Инга, что ты здесь делаешь? — опешил он.
— Артём, мне нужно тебе кое-что сказать, — торжественно произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Я беременна, и это твой ребёнок.
Мир вокруг словно остановился. За спиной послышался стук упавшей чашки. Это Дуся выронила посуду, услышав разговор. Их маленький рай рухнул в одно мгновение.
«Артём, я беременна, и это твой ребёнок».
Слова Инги повисли в утреннем воздухе, как приговор. Артём стоял на крыльце, не в силах поверить происходящему. Инга в своём дорогом платье и туфлях выглядела как пришелица из другого мира среди деревенской простоты.
— Инга, о чём ты говоришь? — медленно произнёс он. — Мы расстались больше месяца назад.
— Но до этого мы встречались полгода, — возразила Инга, приближаясь к крыльцу. — И не делай вид, что забыл наш последний вечер.
За спиной Артёма снова послышался звон разбитой посуды. Он обернулся и увидел Дусю — бледную, с огромными глазами, полными боли и недоумения.
— Дуся, подожди… — начал он, но девушка уже схватила свою сумку и направилась к выходу.
— Не смей ко мне подходить, — резко бросила она, не оборачиваясь.
— Инга, мы сделаем тест ДНК, — сказал Артём, пытаясь взять себя в руки. — Если ребёнок мой, я не брошу его.
— Какой ещё тест? — завелась Инга. — Мы поженимся! Я не собираюсь растить ребёнка одна.
— Инга, остынь, поговорим спокойно.
Артём сошёл с крыльца и взял её за руку.
— Пойдём к машине.
Дед Фёдор, наблюдавший сцену из окна, покачал седой головой и скрылся в доме. Щенок Дружок жалобно заскулил, чувствуя напряжение.
продолжение