Часть первая. Знакомство в цифровом мире
Октябрьский дождь барабанил по окну маленькой квартиры на седьмом этаже. Лариса сидела в кресле, укутавшись в мягкий плед, и листала ленту на сайте знакомств. Ей было сорок три года — возраст, когда женщина уже не питает иллюзий, но всё ещё верит в чудо.
Она была красива той особенной красотой, которая приходит с годами: тонкие черты лица, выразительные карие глаза, стройная фигура, которую она поддерживала ежедневными пробежками по утрам. Но главное — в ней была доброта. Та самая, настоящая, которая светится изнутри и делает человека по-настоящему прекрасным.
Лариса работала главным бухгалтером в крупной строительной компании. Работа съедала её время, силы и нервы. Бесконечные отчёты, налоговые проверки, совещания до позднего вечера. Личная жизнь давно отошла на второй план — после развода прошло уже семь лет, и за это время она так и не встретила никого, кто бы заставил её сердце биться чаще.
«Владимир, 48 лет. Живу за городом. Работаю на железной дороге. Люблю лошадей и тишину».
Фотография показывала мужчину с усталым, но добрым взглядом. Широкие плечи, короткая стрижка с проседью, лёгкая щетина. Что-то в его глазах зацепило Ларису — какая-то затаённая боль, которую она, сама того не понимая, захотела исцелить.
Она нажала кнопку «Написать».
Первые сообщения были осторожными, как шаги по тонкому льду. Владимир писал грамотно, но скупо. Рассказывал о своей работе бригадиром путейцев, о доме в пригородном посёлке Сосновый, о конюшне, где держал несколько лошадей.
«Лошади — они честные, — писал он. — Не врут, не предают. С людьми сложнее».
Лариса улыбалась, читая его сообщения. В них чувствовался человек, уставший от жизни, но не сломленный ею. Человек, который ищет тепла и понимания.
На третий день переписки он рассказал о жене.
«Её звали Марина. Четыре года назад она погибла в автокатастрофе. У неё были свои магазины — три точки в городе. Одежда, обувь. Она ехала с водителем на встречу с поставщиками. Грузовик вылетел на встречку...»
Лариса читала эти строки, и сердце её сжималось от сочувствия.
«Водитель выжил. Чудом. Теперь он в инвалидной коляске. Я помогаю ему до сих пор — деньгами, продуктами. Он ни в чём не виноват, просто оказался не в том месте не в то время. Как и Марина».
«Мне очень жаль, — написала Лариса. — Это страшная трагедия».
«Время лечит, — ответил Владимир. — Но шрамы остаются».
Через две недели переписки они договорились о встрече. Лариса нервничала, как девочка перед первым свиданием. Перемерила половину гардероба, остановилась на простом, но элегантном платье цвета бордо.
Они встретились в кафе в центре города. Владимир уже ждал её за столиком у окна. Увидев Ларису, он поднялся — высокий, широкоплечий, в простой чёрной рубашке.
— Ты ещё красивее, чем на фотографиях, — сказал он, и в его голосе была искренность.
Лариса смутилась.
За кофе они проговорили три часа. Владимир рассказывал о своей работе на железной дороге — о бесконечных километрах путей, о бригаде из двенадцати человек, о ночных сменах в любую погоду.
— Работа тяжёлая, но честная, — говорил он. — Знаешь, что от тебя зависят жизни людей. Один плохо закреплённый рельс — и катастрофа.
Лариса заметила татуировки на его руках, когда он потянулся за чашкой. На пальцах — цифры, похожие на год рождения. На впадине между большим и указательным пальцем — странный символ: круг с восемью точками вокруг, похожий на солнце.
— Это что? — спросила она, кивнув на руку.
Владимир помрачнел.
— Долгая история. Расскажу как-нибудь потом.
Лариса не стала настаивать. У каждого есть прошлое, о котором не хочется говорить.
Часть вторая. Дом на окраине
Первый раз Владимир пригласил её к себе через месяц после знакомства. Лариса ехала через весь город на маршрутке, потом на электричке, потом ещё двадцать минут пешком до въезда в посёлок Сосновый.
Он ждал её на своей машине — старенькой, но ухоженной «Тойоте».
— Садись, — сказал он, открывая дверь. — Тут ещё километра три до дома.
Посёлок был тихим, утопающим в соснах. Деревянные дома, аккуратные заборы, лающие собаки. Дом Владимира стоял на краю, у самого леса — добротный двухэтажный коттедж из бруса.
— Сам строил, — сказал он с гордостью. — Пять лет ушло.
Внутри было чисто и уютно. Лариса удивилась — она ожидала увидеть типичный холостяцкий беспорядок, но здесь всё было на своих местах. Аккуратно застеленная кровать, чистая посуда, даже цветы на подоконнике.
— Ты один всё это поддерживаешь? — спросила она.
— А кто ещё? — усмехнулся Владимир. — Привык за годы.
Он приготовил ужин — простой, но вкусный. Жареная картошка с грибами, салат из свежих овощей, домашний хлеб.
— Хлеб сам пеку, — сказал он. — Бабушка научила.
После ужина они сидели на веранде, глядя на закат над соснами. Владимир обнял её за плечи, и Лариса почувствовала себя защищённой. Впервые за долгие годы.
— Расскажи мне о татуировках, — попросила она тихо.
Владимир долго молчал. Потом закурил — единственную сигарету за вечер — и начал говорить.
— Мне было двадцать пять. Молодой, глупый, думал, что весь мир у моих ног. Связался с плохой компанией. Не бандиты в полном смысле слова, но... близко к тому. Девяностые, сама понимаешь. Время было такое.
Лариса слушала, не перебивая.
— Однажды вечером шёл домой. Увидел, как трое отморозков пристают к девушке. Молодая совсем, лет восемнадцать. Плачет, кричит, а они ржут. Ну я и вмешался.
Он затянулся сигаретой.
— Одного ударил сильно. Слишком сильно. Он упал, ударился головой о бордюр. Умер в больнице через два дня.
— Господи... — прошептала Лариса.
— Самое паршивое — те двое были сыновьями местного авторитета. Они дали показания, что я напал первый, без причины. Девушка испугалась, отказалась свидетельствовать. Меня закрыли.
— Сколько?
— Восемь лет. Вышел по УДО через шесть.
Он показал татуировку на руке — солнце с восемью точками.
— Это срок. Каждая точка — год. Набили на зоне.
— А на груди?
Владимир расстегнул рубашку. На левой стороне груди была вытатуирована женщина в гусарском мундире — так называемая «гусарка».
— Это... сложно объяснить. На зоне свои законы, свои символы. Эта татуировка означает, что я не склонился, не сломался. Остался человеком.
Лариса смотрела на него другими глазами. Не с осуждением — с пониманием. Этот человек прошёл через ад и выжил. Сохранил в себе что-то человеческое.
— А сейчас? — спросила она. — Ты ведь работаешь на железной дороге. Как тебя взяли с судимостью?
Владимир усмехнулся.
— Судимость давно погашена. И потом, путейцы — не та работа, куда рвутся люди. Тяжело, грязно, опасно. Берут всех, кто готов пахать.
Это звучало логично. Лариса кивнула.
— Но это ещё не всё, — продолжил Владимир. — Те ребята, которые меня подставили... Когда я вышел, они уже были серьёзными людьми. Контролировали половину города. И они меня нашли.
— Зачем?
— Предложили работать на них. Сказали, что я доказал свою... надёжность. Что человек, который отсидел восемь лет и никого не сдал, им нужен.
Лариса похолодела.
— И ты согласился?
— А у меня был выбор? — Владимир посмотрел ей в глаза. — Они ясно дали понять: или с ними, или против них. А быть против них — значит не жить.
— Что ты для них делаешь?
— Крышую один ресторан в центре. «Старый город», может, слышала. Слежу, чтобы всё было тихо, чтобы никто не наезжал. Иногда решаю вопросы. Без насилия, — добавил он быстро. — Просто разговоры. Я для них авторитет, меня слушают.
— А железная дорога?
— Прикрытие. Официальная работа, белая зарплата. Чтобы не было вопросов, откуда деньги.
Лариса молчала. Всё это звучало как сценарий плохого фильма про девяностые. Но Владимир говорил так искренне, с такой болью в голосе, что она поверила. Или захотела поверить.
— Почему ты мне это рассказываешь? — спросила она наконец.
— Потому что не хочу врать. Не тебе. Ты первая женщина после Марины, с которой я чувствую... что-то настоящее. И если у нас что-то будет, ты должна знать, кто я такой.
Он взял её руку.
— Я не прошу тебя принимать это. Если хочешь уйти — уходи. Я пойму.
Лариса посмотрела на его лицо — усталое, изрезанное морщинами, но такое живое. На его глаза, в которых блестели непролитые слёзы.
— Я остаюсь, — сказала она.
Часть третья. Рутина любви
Их отношения вошли в странный ритм. Лариса приезжала к нему раз в неделю, обычно по субботам. Ехала через весь город — сначала на метро, потом на электричке, потом пешком до въезда в посёлок, где он встречал её на своей «Тойоте».
Каждый раз одно и то же. Он готовил ужин или заказывал еду из ресторана. Они ели, разговаривали, потом шли в спальню. Романтика была только там, в постели — страстная, нежная, настоящая. А потом он засыпал, а она лежала рядом, глядя в потолок и думая о своей странной жизни.
Утром он отвозил её обратно к электричке. Поцелуй на прощание, короткое «до следующей субботы» — и она снова одна.
В будни они переписывались. Иногда его сообщения были тёплыми и нежными: «Скучаю по тебе», «Считаю дни до встречи», «Ты самое лучшее, что случилось со мной за последние годы». Но иногда...
«Не пиши мне сегодня, занят».
«Ты слишком много требуешь. У меня своя жизнь».
«Хватит ныть. Увидимся в субботу».
Лариса читала эти сообщения и чувствовала, как что-то внутри неё сжимается. Это было грубо, почти хамски. Но потом наступала суббота, и Владимир снова был добрым, ласковым, внимательным. Он обнимал её, целовал, шептал на ухо нежные слова. Иногда даже плакал — от переизбытка эмоций, как он говорил.
— Прости меня, — говорил он, вытирая слёзы. — Я грубый, я знаю. Жизнь такая. Но с тобой я хочу быть другим.
И Лариса прощала. Снова и снова.
Однажды он подарил ей розу. Одну-единственную, красную, с капельками воды на лепестках.
— Это тебе, — сказал он, протягивая цветок. — Просто так.
Лариса была так тронута, что чуть не расплакалась. За полгода отношений это был первый подарок. Первый знак внимания, не связанный с постелью или едой.
Она поставила розу в вазу на своём рабочем столе и смотрела на неё каждый день, пока та не завяла. Это был её талисман, её доказательство того, что Владимир её любит. Пусть по-своему, пусть неуклюже — но любит.
Он рассказывал ей о конюшне. О трёх лошадях — Звезде, Буране и Ласточке. О девочках-конюхах, которым он платил за уход за животными.
— Это память о Марине, — говорил он. — Она любила лошадей. Мечтала когда-нибудь открыть свою школу верховой езды. Не успела.
— Ты тратишь на это много денег?
— Прилично. Но мне не жалко. Это единственное, что осталось от неё.
Лариса умилялась. Мужчина, который хранит память о погибшей жене, заботится о её мечте — разве это не прекрасно?
Он рассказывал о водителе — Сергее, который остался инвалидом после аварии.
— Каждый месяц отвожу ему деньги. Продукты, лекарства. Он один, родственников нет. Если не я — кто?
— Ты хороший человек, — говорила Лариса.
— Нет, — качал головой Владимир. — Я просто делаю то, что должен.
Он рассказывал о детях. О двух мальчиках — Андрее и Павле, — которых он воспитывал как своих.
— Марина была замужем до меня. Муж бросил её с двумя детьми. Я женился на ней, когда пацанам было пять и семь. Вырастил их, дал образование. Они меня папой звали.
— А сейчас?
— Сейчас... — он помрачнел. — Сейчас они взрослые. У них свои семьи. После смерти Марины мы почти не общаемся. Они винят меня.
— В чём?
— В том, что не уберёг её. В том, что отпустил в ту поездку. В том, что вообще существую.
Лариса обнимала его, гладила по голове.
— Это несправедливо.
— Жизнь вообще несправедлива.
Часть четвёртая. Тени сомнений
Прошёл год. Лариса продолжала ездить к Владимиру каждую субботу. Продолжала терпеть его грубые сообщения в будни и наслаждаться его нежностью по выходным. Продолжала верить в то, что он — тот самый мужчина, которого она искала всю жизнь.
Но сомнения начали закрадываться.
Маленькие несостыковки. Мелкие противоречия. Вещи, которые не складывались в единую картину.
Как человек с судимостью за убийство мог работать на железной дороге? Да, судимость погашена, но разве при приёме на работу не проверяют биографию? Разве РЖД — не государственная структура с жёсткими требованиями к сотрудникам?
Почему он никогда не знакомил её со своими друзьями? За год она не видела ни одного человека из его окружения. Ни коллег с работы, ни тех самых «бандитов», ни девочек с конюшни, ни водителя Сергея.
Почему он никогда не приезжал к ней? Всегда она ехала через весь город, а он только встречал её на въезде в посёлок. Ни разу не предложил забрать её из дома, ни разу не пришёл к ней в гости.
Почему он был «занят» именно тогда, когда она предлагала встретиться в будни? Что это за дела, которые не позволяют ему увидеться с любимой женщиной?
Лариса гнала от себя эти мысли. Она не хотела быть параноиком. Не хотела разрушать то хорошее, что у них было. Но червячок сомнения грыз её изнутри.
Однажды она решила проверить.
Это было некрасиво, она понимала. Это было нарушением доверия. Но она должна была знать.
Она взяла отгул на работе и поехала в посёлок Сосновый в среду — в день, когда Владимир, по его словам, работал в ночную смену.
Электричка, пешком до въезда, потом ещё три километра по посёлку. Она знала дорогу наизусть.
Дом Владимира стоял тихий и тёмный. Машины во дворе не было. Лариса обошла вокруг, заглянула в окна — никого.
Может, он действительно на работе?
Она хотела уже уходить, когда увидела соседку — пожилую женщину, развешивающую бельё во дворе.
— Простите, — окликнула её Лариса. — Вы не знаете, Владимир дома?
Женщина посмотрела на неё с любопытством.
— Володька-то? Так он с женой уехал куда-то. С утра ещё.
Лариса почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— С женой?
— Ну да, с Маринкой. Они часто куда-то мотаются. То в город, то к родственникам её.
— Марина... жива?
Соседка посмотрела на неё как на сумасшедшую.
— А чего ей сделается? Здоровая баба, кровь с молоком. Вон, на прошлой неделе забор красила, я ещё подумала — откуда силы берёт.
Лариса стояла посреди улицы и не могла пошевелиться. Мир вокруг неё рушился, как карточный домик.
— Вы кто ей будете-то? — спросила соседка.
— Никто, — прошептала Лариса. — Я никто.
Она не помнила, как добралась домой. Не помнила, как ехала в электричке, как шла по улицам города, как поднималась на свой седьмой этаж. Всё было как в тумане.
Дома она села на диван и просидела так до темноты. Не плакала — слёз не было. Просто сидела и смотрела в стену.
Всё было ложью.
Марина не погибла в автокатастрофе. Она жива. Она — жена Владимира. Настоящая, законная жена.
А кто тогда она, Лариса? Любовница? Игрушка для развлечения? Дура, которая год ездила через весь город, чтобы провести ночь с женатым мужчиной?
Всё было ложью.
Водитель-инвалид, которому он «помогает». Дети, которые «не его». Бандитское прошлое, тюрьма, татуировки... Что из этого правда? Что — выдумка?
Лариса взяла телефон и написала ему:
«Твоя жена жива».
Ответ пришёл через полчаса:
«Откуда ты знаешь?»
«Была у тебя дома. Соседка рассказала».
Долгая пауза. Потом:
«Мне нужно тебе всё объяснить».
«Объясняй».
«Не по телефону. Давай встретимся».
«Нет. Пиши здесь».
Ещё одна пауза. Потом — длинное сообщение:
«Да, Марина жива. Я врал тебе. Прости. Мы с ней давно не живём как муж и жена. Спим в разных комнатах. Я хотел уйти, но не мог — дом общий, дети... Ты была для меня глотком воздуха. Единственным светлым пятном в этой серой жизни. Я знаю, что поступил подло. Но я правда тебя люблю. Дай мне шанс всё исправить».
Лариса читала эти строки и чувствовала, как внутри неё что-то умирает. Та наивная, доверчивая женщина, которая верила в сказки — она умирала прямо сейчас.
«А тюрьма? — написала она. — Бандиты? Ресторан, который ты крышуешь? Это тоже враньё?»
«Нет! Это правда. Клянусь тебе».
«Как я могу тебе верить после всего?»
«Не знаю. Но прошу — поверь. Я расскажу тебе всё. Всю правду. Только встреться со мной».
Лариса долго смотрела на экран телефона. Потом написала:
«Нет».
И заблокировала его номер.
Часть пятая. Осколки
Следующие недели были самыми тяжёлыми в её жизни.
Лариса ходила на работу, как автомат. Делала свою работу, разговаривала с коллегами, улыбалась, когда нужно было улыбаться. Но внутри она была пуста.
По ночам она не могла спать. Лежала в темноте и прокручивала в голове весь этот год. Каждую встречу, каждый разговор, каждое его слово. Искала знаки, которые должна была заметить. Красные флаги, которые пропустила.
Их было много.
Почему он никогда не звонил ей вечером? Потому что был дома с женой.
Почему встречались только по субботам? Потому что в этот день Марина куда-то уезжала.
Почему он встречал её на въезде в посёлок, а не у дома? Чтобы соседи не видели, как к нему приезжает другая женщина.
Почему грубил в сообщениях? Потому что писал при жене и не мог быть нежным.
Всё складывалось. Всё обретало смысл. Страшный, уродливый смысл.
Подруга Наташа, узнав о случившемся, примчалась к ней с бутылкой вина и коробкой конфет.
— Какой мерзавец! — возмущалась она. — Какой подонок! Год морочил тебе голову!
— Я сама виновата, — тихо говорила Лариса. — Должна была проверить раньше. Должна была задавать вопросы.
— Ты? Виновата? Да ты что! Он тебе врал! Целенаправленно, систематически врал! Придумал целую историю — погибшая жена, тюрьма, бандиты... Это же надо было додуматься!
— Может, про тюрьму правда...
— Да какая разница! Главное — он женат. Женат, понимаешь? И использовал тебя как бесплатную проститутку!
Лариса вздрогнула от этих слов. Но Наташа была права. Именно так она себя и чувствовала — использованной.
— Тебе надо отвлечься, — сказала Наташа. — Займись чем-нибудь. Запишись на курсы, в спортзал, куда угодно. Только не сиди дома и не думай о нём.
Лариса послушала подругу. Записалась на курсы живописи — давняя мечта, которую она всё откладывала. Начала ходить в бассейн по утрам. Взяла дополнительный проект на работе, чтобы занять голову.
Постепенно боль начала отступать. Не исчезла совсем — но стала терпимой. Как старый шрам, который иногда ноет на погоду.
Она думала о Владимире всё реже. Иногда ловила себя на том, что вспоминает его руки, его голос, его смех — и тут же одёргивала себя. Это был не настоящий человек. Это был персонаж, которого он придумал для неё. Маска, за которой скрывался обычный лжец и изменник.
Через три месяца после разрыва ей написал незнакомый номер:
«Лариса, это Владимир. Пожалуйста, не блокируй. Мне нужно сказать тебе кое-что важное».
Она хотела заблокировать сразу. Палец уже завис над кнопкой. Но что-то остановило её.
«Говори», — написала она.
«Я ушёл от Марины. Снял квартиру в городе. Подал на развод. Я хочу быть с тобой. По-настоящему, без вранья. Дай мне ещё один шанс».
Лариса смотрела на эти строки и ничего не чувствовала. Ни радости, ни злости, ни надежды. Только усталость.
«Нет», — написала она.
«Почему? Я же всё исправил!»
«Ты не понимаешь. Дело не в Марине. Дело в том, что ты врал мне целый год. Смотрел мне в глаза и врал. Придумывал истории, играл на моих чувствах. Я не могу быть с человеком, которому не доверяю».
«Я изменюсь! Клянусь!»
«Нет. Прощай, Владимир».
Она заблокировала номер и почувствовала странное облегчение. Как будто сбросила с плеч тяжёлый груз, который несла слишком долго.
Часть шестая. Новое начало
Прошёл ещё год.
Лариса изменилась. Не внешне — она по-прежнему была красива и стройна. Изменилось что-то внутри. Она стала увереннее в себе. Научилась говорить «нет». Перестала терпеть то, что терпеть не нужно.
На курсах живописи она познакомилась с интересными людьми. Художники, дизайнеры, просто любители — все они приходили сюда, чтобы отвлечься от рутины и прикоснуться к прекрасному. Лариса нашла среди них друзей.
В бассейне она встретила Олега.
Он был тренером — высокий, подтянутый мужчина лет пятидесяти с добрыми глазами и заразительным смехом. Разведён, двое взрослых детей, живёт один.
Сначала они просто здоровались. Потом начали разговаривать. Потом он пригласил её на кофе.
— Я должна тебе кое-что сказать, — сказала Лариса на первом свидании. — У меня был плохой опыт. Очень плохой. Мужчина, который врал мне целый год. Поэтому я... осторожна.
Олег кивнул.
— Понимаю. Я тоже обжигался. Бывшая жена ушла к моему лучшему другу. Классика жанра.
— Мне жаль.
— Не надо. Это было давно. Я пережил.
Они помолчали.
— Знаешь что, — сказал Олег. — Давай договоримся. Никакого вранья. Если что-то не так — говорим прямо. Если не хотим отвечать на вопрос — говорим «не хочу отвечать». Но не врём. Никогда.
Лариса посмотрела на него. В его глазах не было ни тени лукавства. Только искренность и тепло.
— Договорились, — сказала она.
Их отношения развивались медленно. Олег не торопил её. Не давил, не требовал. Просто был рядом — надёжный, спокойный, настоящий.
Он приезжал к ней домой — сам, без напоминаний. Готовил ужин на её кухне, мыл посуду, оставался ночевать. Утром варил кофе и будил её поцелуем.
Он знакомил её со своими друзьями — шумной компанией бывших спортсменов, которые собирались каждую пятницу в баре и травили байки. Он знакомил её с детьми — взрослыми, самостоятельными, но всё ещё нуждающимися в отцовском совете.
Он не рассказывал красивых историй о тюрьме и бандитах. Его жизнь была простой и понятной: спорт, работа, друзья, семья. Никаких тайн, никаких скелетов в шкафу.
— Скучно со мной? — спросил он однажды.
— Нет, — ответила Лариса. — С тобой спокойно. А это лучше, чем интересно.
Через полгода они съехались. Олег перевёз свои вещи в её квартиру — немного одежды, спортивный инвентарь, коллекцию виниловых пластинок.
— Я старомоден, — смущённо объяснил он. — Люблю слушать музыку по-настоящему.
По вечерам они сидели на балконе, пили чай и слушали джаз. Олег рассказывал о своих соревнованиях — он когда-то был профессиональным пловцом, даже участвовал в чемпионате Европы. Лариса рассказывала о своих картинах — она продолжала ходить на курсы и даже продала несколько работ.
Они ссорились — как все нормальные пары. Но их ссоры были честными. Никаких манипуляций, никаких хамских сообщений, никакого молчаливого наказания. Поругались — поговорили — помирились.
— Я люблю тебя, — сказал Олег однажды вечером.
Лариса посмотрела на него — на его морщинки вокруг глаз, на седину в волосах, на руки, которые столько раз обнимали её.
— Я тоже тебя люблю, — ответила она.
И это была правда.
Эпилог. Два года спустя
Лариса стояла у мольберта в своей маленькой студии — бывшей кладовке, которую Олег помог ей переоборудовать. За окном шёл снег, первый в этом году.
Она писала пейзаж — сосновый лес на закате. Почему-то вспомнился посёлок Сосновый, дом на окраине, мужчина с татуировками на руках.
Воспоминание не причинило боли. Только лёгкую грусть — о потерянном времени, о наивности, о вере в сказки.
Владимир так и не оставил её в покое. Писал с разных номеров, находил её в социальных сетях, даже подкарауливал у работы. Говорил, что развёлся, что живёт один, что всё ещё любит её.
Лариса не отвечала. Не потому что ненавидела его — ненависть давно прошла. Просто он больше не имел к ней никакого отношения. Был частью прошлого, которое она оставила позади.
Однажды она узнала от общих знакомых, что он так и не развёлся. Что Марина простила его — или сделала вид, что простила. Что они по-прежнему живут вместе в том самом доме на краю леса.
Лариса не удивилась. Ложь была частью его натуры. Он не мог иначе.
Дверь студии открылась, и вошёл Олег с двумя чашками горячего шоколада.
— Как продвигается? — спросил он, заглядывая через её плечо.
— Почти закончила.
— Красиво. Это где?
Лариса помедлила.
— Место из прошлого. Которое я хочу забыть.
Олег обнял её сзади, положил подбородок на плечо.
— Может, не надо забывать? Может, надо просто... отпустить?
Лариса улыбнулась. Он всегда знал, что сказать.
— Ты прав.
Она сделала последний мазок — луч солнца, пробивающийся сквозь сосны. Картина была закончена.
— Знаешь, — сказала она, — я благодарна ему.
— Кому?
— Тому человеку. Из прошлого. Если бы не он, я бы не научилась ценить настоящее. Не научилась бы отличать ложь от правды. Не встретила бы тебя.
Олег поцеловал её в макушку.
— Тогда я тоже ему благодарен.
Они стояли так, обнявшись, и смотрели на падающий снег. За окном темнело, но в студии было тепло и светло.
Лариса подумала о том, какой долгий путь она прошла. От наивной женщины, искавшей любви на сайте знакомств, до человека, который нашёл себя. Нашёл своё место в мире. Нашёл своего человека.
Путь был трудным. Были боль, разочарование, предательство. Были ночи без сна и слёзы в подушку. Были моменты, когда хотелось сдаться.
Но она не сдалась. Встала, отряхнулась и пошла дальше. И дорога привела её сюда — в эту маленькую студию, в эти тёплые объятия, в эту тихую, спокойную, настоящую любовь.
— Пойдём ужинать? — спросил Олег. — Я приготовил пасту.
— Пойдём.
Они вышли из студии, оставив картину сохнуть. Сосновый лес на закате — память о прошлом, которое больше не имело над ней власти.
Лариса была счастлива.
КОНЕЦ
❤️🙏👍✨🔔✍️