Как наша любовь и забота превращают мужчину в монстра, пожирающего нас изнутри
Привет, мои дорогие! На связи Настя.
Слово «нарцисс» сегодня стало таким же популярным, как «токсичный» или «выгорание». Мы ставим этот диагноз по аватарке в соцсетях, лепим его на каждого бывшего и с умным видом киваем подруге: «Да он у тебя типичный перверзный нарцисс, я в Дзене читала».
Это удобное слово. Оно сразу всё объясняет. Он — зло. Я — жертва. Точка. Можно расходиться и страдать дальше с чистой совестью.
Но что, если я вам скажу, что иногда нарцисс — это не хищник, который пришел на запах вашей крови? Что иногда нарцисс — это монстр, которого вы сами, своими нежными, заботливыми руками, вылепили из вполне себе заурядной глины?
Ко мне пришла Светлана. 50 лет. Идеальная жена идеального мужчины. Игорь — известный в своих кругах архитектор, харизматичный, остроумный, душа любой компании. На людях он носил её на руках. Дома — вытирал об неё ноги. Классика, скажете вы? О, если бы всё было так просто.
Пигмалион и его кусачая Галатея
— Я — его тень, Настя, — говорит Света, и её холёные руки с идеальным маникюром впервые за полчаса разговора сжимаются в кулаки. — Я его менеджер, водитель, секретарь, муза и жилетка для слёз. Я организовала всю его жизнь, чтобы он мог «творить». А в ответ... он стирает меня из реальности.
Она рассказывала классическую историю. Он обесценивал её достижения («Ну что там твой тортик, Светочка, я тут город меняю!»). Перетягивал на себя все заслуги («Да, сын поступил в МГУ, я с детства вкладывал в него правильные установки»). Устраивал эмоциональные качели, когда после ледяного игнора вдруг следовал взрыв обожания, от которого перехватывало дыхание.
Она была на прочном поводке из чувства вины, долга и редких минут фальшивого счастья.
Пока я не задала один-единственный вопрос, который сломал всё.
— Света, а он всегда таким был?
Она задумалась.
— Наверное... да.
— Нет. Не «наверное». Вспомните. Самое начало. Тот 25-летний парень, за которого вы выходили замуж. Он был таким?
Светлана замолчала. И я увидела, как в её глазах, как в мутной воде, начали проступать очертания чего-то давно забытого.
И через пять минут молчания она сказала фразу, которая стала ключом ко всему:
— Нет. Он был… гением. Неуверенным в себе, застенчивым, до ужаса талантливым мальчиком. Он боялся всего. А я… я в него верила.
Бинго.
Инструкция по сборке монстра
И Света начала рассказывать. Как она, бойкая и пробивная девочка, взяла под крыло этого нескладного гения.
- Как она защищала его от критики преподавателей.
- Как она отваживала «недостойных» друзей.
- Как она убедила его, что он рождён для великих дел, а быт — это для плебеев.
- Как она взяла на себя всё: ипотеку, воспитание сына, общение с госорганами, пока он искал вдохновение.
Она была его щитом. Его двигателем. Его персональным богом, который шептал ему на ухо: «Ты лучший. Ты особенный. А все вокруг — просто фон для твоей гениальности».
Она не просто в него верила. Она создавала ему искусственную реальность, где он был центром вселенной. Она была его первым и самым преданным источником «нарциссического корма». Она так боялась, что её неуверенный мальчик сломается под ударами реального мира, что построила вокруг него непробиваемый кокон из собственного обожания.
Она была Пигмалионом, который с упоением ваял свою идеальную статую.
А потом статуя ожила.
И первое, что она сделала — дала пощёчину своему создателю.
Когда творение пожирает творца
Почему так происходит?
Нарцисс — это не человек с высокой самооценкой. Это человек с дырой на месте самооценки, которую он отчаянно пытается заткнуть восхищением окружающих.
Светлана не вышла замуж за нарцисса. Она вышла замуж за человека с огромным потенциалом и такой же огромной неуверенностью. И вместо того, чтобы помочь ему самому вырастить опору внутри себя, она стала для него этой опорой. Внешней.
Она думала, что создаёт ему условия для роста. А на самом деле она подсадила его на иглу. На иглу внешнего подтверждения своей значимости. И стала его главным дилером.
А что делает любой наркоман? Сначала он боготворит дилера. А потом, когда доза становится привычной, он начинает его презирать. Требовать больше. Искать новых дилеров на стороне (любовниц, восторженных коллег, подписчиков в соцсетях). А старого, самого преданного дилера, он держит при себе как гарантированный источник, который можно унижать, потому что он всё равно никуда не денется.
Светлана сама создала систему, в которой её ценность определялась только одним — её способностью восхищаться мужем. Она добровольно стала зеркалом. А когда зеркало вдруг захотело показать собственное отражение, нарцисс пришёл в ярость. «Как ты смеешь?! Ты существуешь только для того, чтобы отражать меня!»
И вот тут кроется самый жуткий парадокс. Светлана всё это делала не только из любви к нему. Она делала это из любви к себе.
Ей было жизненно необходимо чувствовать себя нужной. Незаменимой. Создательницей гения. Его успех был ЕЁ успехом. Его жизнь была ЕЁ проектом. Это давало ей невероятное чувство власти и собственной значимости.
Она не была жертвой. Она была соавтором. Они были идеальной парой в этом танце смерти: он не мог жить без её отражения, а она — без ощущения, что она это отражение контролирует.
Пока контроль не был потерян.
ЭПИЛОГ: ОПЕРАЦИЯ «АМПУТАЦИЯ»
Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы сидите и кричите в экран: «Ну и что дальше?! Света, ты ушла?! Ты перекрыла этот кран?!».
Обычно психолог говорит: «На этом наша работа была завершена». Но я расскажу вам, что было дальше. Потому что «перекрыть кран» — это не просто повернуть вентиль. Это ампутировать часть себя без анестезии.
Решение Света приняла не в моём кабинете. Осознание — это одно. Действие — совсем другое. Последней каплей стала выставка. Его, разумеется, персональная. Он был на сцене, блистал, благодарил спонсоров, городскую администрацию, своих «учителей». А в конце, с очаровательной улыбкой, добавил: «И, конечно, спасибо моей жене, Светлане. За её безграничное терпение и вкусные ужины. Без них я бы точно не справился».
Зал зааплодировал. А Света почувствовала, как её просто стерли. Двадцать пять лет жизни, вложенных в его гений, были приравнены к кастрюле борща. В тот вечер она вернулась домой, зашла в его идеальный кабинет, взяла его идеальный альбом с эскизами и вылила на него банку самого дешёвого растворимого кофе.
Это был её первый, бессмысленный и детский бунт. Это был её первый шаг.
А потом она перекрыла кран.
Она не стала кричать и скандалить. Она просто перестала быть его функцией. Перестала записывать его к врачу, напоминать о звонках, собирать ему чемодан и раскладывать рубашки по цветам. На его вопрос «Где мой синий галстук?» она впервые за четверть века ответила: «Не знаю, милый. Поищи сам».
Игорь сначала не понял. Потом начал раздражаться. А потом началась классическая «нарциссическая ломка».
Стадия 1: Ярость. «Ты что себе позволяешь?! Ты совсем обленилась? Я тут будущее строю, а ты не можешь выполнить элементарную просьбу?!» Он кричал, обвинял, стучал кулаком по столу. Он пытался вернуть её в привычную роль через страх. Не сработало.
Стадия 2: Любовная бомбардировка. Когда ярость не помогла, он резко сменил тактику. Цветы. Рестораны. Внезапные комплименты. «Светочка, прости меня, я был неправ, я так устаю. Ты же знаешь, ты — единственное, что у меня есть. Ты моя муза, моё всё». Он пытался подсадить её обратно на иглу, напомнить, как сладко бывает, когда «хозяин» тебя гладит за ушком.
Это был самый сложный этап. Света чуть не сломалась. Но она держалась.
Стадия 3: Тотальное обесценивание. Когда и это не сработало, он перешёл к последнему оружию. Он начал её уничтожать. Он приводил в дом новых, молодых и восторженных «муз». Он рассказывал общим друзьям, что Света «слетела с катушек», что у неё «кризис среднего возраста» и он «очень за неё переживает». Он делал всё, чтобы изолировать её и выставить сумасшедшей.
Что в это время делала Света? Она училась жить. Сначала было невыносимо пусто. Вся её жизнь была организована вокруг него, и когда он выпал из центра, образовалась чёрная дыра. Она не знала, чем занять руки, мысли, время.
И она начала печь. Те самые тортики, которые он обесценивал. Сначала для себя. Потом для подруг. Потом кто-то из подруг попросил сделать на заказ. Через полгода у неё была своя маленькая кондитерская на дому и очередь на месяц вперёд. Она делала крошечные, изящные произведения искусства. Это был её мир. Её архитектура. Понятная, вкусная и настоящая.
Она не подавала на развод. Это было бы слишком просто. Она просто забрала у Игоря свой главный ресурс — своё внимание. Она оставила его одного в той идеальной реальности, которую сама для него и построила.
И он не выдержал. Он не мог жить в пустом замке, где нет зеркал. Через год он сам подал на развод, встретив новую «спасительницу» — молодую арт-критикессу, которая смотрела на него с тем же собачьим обожанием, что и Света тридцать лет назад.
В день, когда они получили документы о разводе, Света испекла самый красивый торт в своей жизни. Она не праздновала. Она прощалась. Не с ним. С той частью себя, которая была готова положить свою жизнь на алтарь чужого величия.
Она убила Дракона. И поняла, что никакая она не принцесса, которую нужно спасать. Она — кузнец. И способна сама выковать себе и меч, и ключи от любой двери.
Как убить Дракона, которого ты сам вырастил?
Что делать, если вы узнали в этой истории себя? Если вы поняли, что ваш домашний «монстр» — продукт вашего собственного «творчества»?
Плохая новость: просто уйти не получится. Потому что вы уйдёте от него, но не от той модели поведения, которая сидит внутри вас. И с вероятностью 99% найдете себе новую «глину» и начнёте лепить нового Дракона.
Единственный выход — перестать быть скульптором.
Перестать быть источником.
Просто перекрыть кран.
Перестать решать его проблемы. Перестать хвалить за каждый чих. Перестать оправдывать его свинство «тонкой душевной организацией». Перестать быть его личным аппаратом ИВЛ.
И это будет самое страшное испытание. Потому что, когда вы перекроете кран, он начнёт умирать. Не физически. Психологически. Он будет в ярости. Он будет вас шантажировать, унижать, обвинять во всех смертных грехах. Он будет кричать, что вы его убиваете.
И отчасти это будет правдой. Вы будете убивать того монстра, которого сами и породили.
И самый главный страх, который вам предстоит пережить: а что, если без вашей подпитки он… не умрёт? А найдёт в себе силы и станет нормальным? Или, что ещё страшнее, найдёт новый, более мощный источник? И вы останетесь ни с чем. Одна. С разбитыми остатками своего «шедевра».
Так вот. Самая страшная правда заключается не в том, чтобы жить с нарциссом.
Самая страшная правда — это однажды осознать, что вы архитектор своей собственной тюрьмы. И ключ от неё всегда был у вас в кармане. Но вам было слишком страшно им воспользоваться.
А теперь посмотрите внимательно на своих близких. Вы живёте с ними? Или вы их лепите?
Расскажите в комментариях, узнали ли вы в этой истории себя или своих знакомых?
Или вы считаете, что Света сама виновата и "развалила семью", перестав обслуживать гения?
И что, по-вашему, страшнее: быть жертвой монстра или осознать, что ты его создатель?
Понравился разбор? Подписывайтесь на канал «Психология отношений», здесь мы без анестезии вскрываем самые сложные темы. Ваша Настя.
А вот еще одна статья о том, почему мы выбираем "не тех":
"Я нашла у мужа второй телефон. Лучше бы там была любовница"