В Московском Кремле до первого февраля 2026 года проходит выставка «Последний триумф Петра Великого. Впереди вечность». Решила рассказать о двух принадлежавших Петру I картузах, которые привезли на выставку из Государственного Эрмитажа.
По данным «Словаря русского языка XI-XVII веков» с 1670-х годов встречается слово «картуз» в значениях: а) мешок из бумаги, в который кладутся разные сыпучие вещества; б) шерстяной или полотняный мешок, в который насыпается пороховой заряд, а также сам пороховой заряд; в) цилиндрическая коробка для артиллерийского порохового заряда, она же «картузник». Слово произошло либо от голландского kardoes, либо от немецкого Kartuse.
В начале XVIII века появляется картуз-головной убор. Вернее, сначала приходят слова: голландское karpoets и немецкое же Kappuse. Сначала слова имели значение «дорожная шапка», а затем – «военный головной убор». Так, житель шведской Нарвы упомянул среди взявших город в 1704 году русских войск отряд «желтых драгун», у которых «карпусы» были «построены из желтого сукна и зеленого бархата». В русский же армейский гардероб эти головные уборы перешли по образцам из шведской армии. Так, в 1706 году Петр I отправил в Польшу корпус под командованием Александра Даниловича Меншикова: на помощь саксонскому курфюсту и польскому королю Августу II в борьбе против шведов. И 26 июля 1706 года Меншиков писал государю: «Карпуцам образец изволь приказать послать к Москве, дабы там оные исподоволь готовили; а на Преображенский, и на Семеновский, и на Ингермоландский полки, чаю, что мочно в Киеве зделать, понеже сукна столко в Киеве сыскать возможно». Государь обещал это дело «управить».
В статье историков Дмитрия Алексеевича Лобанова и Бориса Вадимовича Мегорского «Шапки-картузы Петровской армии» («История военного дела: исследования и источники», 2018 год) говорится: «Картузы были одобрены царем как предпочтительный головной убор для армии в 1708 г., затем подтверждены и подробно описаны регламентом 1712 г. и активно носились большинством пехотных и драгунских полков до конца Северной войны. После 1719 г. деньги на картузы перестали отпускать – они выходили дороже шляп, были некомфортны летом и под дождем. Таким образом, к 1720-м гг. в полевой армии их носить перестали, однако продолжали носить в гарнизонах и в артиллерии. В отличие от пехоты, драгун и артиллерии, в гвардии и морской пехоте выдача картузов за годы Северной войны не зафиксирована».
Носил «карпуцы» и сам Петр I – как с военным мундиром, так и с гражданским платьем. Вот как раз те самые картузы, что приехали на выставку в Московский Кремль из Государственного Эрмитажа. Оба датированы 1710-1720 годами и определены исследователями как «зимние». Первый: сукно, бархат, атлас, шерстяная вата, серебряный галун; плетение, стеганье. Второй, красный: сукно, камка, шерстяная вата, серебряный галун; плетение, стеганье.
Как видим, эти картузы отличаются от привычных нам. В первом, конца XVIII века, издании «Словаря Академии Российской» читаем: «Картуз – род шапки, делаемой из ткани или из кожи, употребляемой в дороге, у коей с переди и с зади бывают крылья или клапаны, которые смотря по времени отгибаются или загибаются». С середины XIX века картуз определяется уже как головной убор с жестким козырьком и сравнительно мягкой тульей.
В Государственном Эрмитаже хранятся девять картузов, принадлежавших Петру I; все они различной конструкции. Еще один картуз – в коллекции музея-заповедника «Петергоф».
Я же решила поискать в источниках: что же говорится там о царских картузах?
В декабре 1716 года Петр I был в Амстердаме. В числе царских расходов значатся деньги, заплаченные за «ленты к карпузу». А 9 мая 1717 года Петр I – в Париже. И его служителям в этот день выдали деньги, потому что они «покупали для его величества штоф и подкладку на шлафорк и чинили карпузы и позумент на платье». 20 марта 1722 года Петр I предположительно находился в знаменитом своем Преображенском (в состав Москвы войдет в 1864 году). И Меншиков пишет письмо-«указ Петру Новикову и человеку нашему Алексею Изволову, в котором, в частности, велит: «Возмите... каравать нашу походную одинокую ... с завесом обяринным,... завесы камчатые, которыми платья обвешивают да картуз чернои гусударев, и пришлите к нам немедленно». Принято считать, что именно в этом письме впервые появляется форма «картуз», сменившая «карпуц» и «карпуз». Так образовались два омонима: картуз-головной убор и картуз-оболочка для артиллерийского порохового заряда.
И еще одна история с картузом Петра I. В ноябре 1722 года император возвращался из Персидского похода, 19-го ноября он прибыл в Царицын (современный Волгоград). Историк и архивист Павел Львович Юдин в статье «Петровские реликвии в Поволжье» (1903 год) изложил связанную с этим визитом легенду. Якобы, Петр I в Царицыне посетил канцелярию крепости, где подарил свои картуз и трость: «Как никто не смеет снять картуз сей с головы моей, так никто не смеет вас из Царицына выводить <…>. Вот вам трость – как я управляюсь ею с друзьями своими, так вы обороняйтесь ею от врагов ваших». Петровские картуз и трость в течение XVIII века хранились у военных начальников Царицына, в начале XIX века – в цейхгаузе местной инвалидной роты. В 1809 году реликвии были торжественно переданы военными в Царицынскую городскую думу. В 1835 году картуз описали так: «Из толстого серого сукна; подкладка в нем шелковая, дикого цвета, на вате. У картуза козырек и заворот». «Дикий цвет» – светло-серый с желтоватым оттенком, цвет небеленого льняного полотна. В 1970 году картуз, который еще в начале XX века значился «в нескольких местах попорченным молью», отреставрировали, изменив высоту тульи и форму отворотов. Сейчас картуз и трость хранятся в Волгоградском областном краеведческом музее.
Споры о принадлежности картуза и трости Петру I не утихают до сих пор. Одни исследователи говорят: факт дарения известен только из легенд царицынских старожилов, никаких документальных свидетельств нет. Другие считают: император подарил в Царицыне либо свой картуз, либо одолженный для такого случая у кого-либо из свиты. Упомянутые выше историки Мегорский и Лобанов нашли в царицынском картузе некоторое сходство с одним из картузов Петра I из собрания Эрмитажа.