Часть 1. ДЕВОЧКА, УКРАВШАЯ МОЕГО СЫНА
Дождь стучал по окну монотонным маршем, отсчитывая секунды в новой, чужой реальности. Реальности, где не было Андрея. Где на моих плечах остались двое спящих в соседней комнате детей и гробовая тишина трёхкомнатной квартиры.
Отношения со свекровью, Лидией Петровной, всегда напоминали холодную битву. Она – вылитый Андрей, тот же пронзительный взгляд, та же стальная осанка. Для неё я была лишь девочкой, укравшей её сына. Наши диалоги были сухими перестрелками.
— Ты суп пересолила, он такое не любит.
— Лидия Петровна, Андрей сам просил посоленее.
— Он из вежливости. Я знаю его предпочтения.
И вот теперь её сына не стало. Моя рука сама потянулась к телефону. Кому звонить? Подругам? Они смотрели на меня глазами, полными жалости и ужаса, и я от этого разваливалась на части. Мама жила за тысячу километров. В отчаянии я набрала номер, который в адресной книге значился просто «Свекровь».
Она подняла трубку после первого гудка. Как будто ждала.
— Алло? – её голос был ровным.
Я не могла вымолвить ни слова. Только предательское всхлипывание в трубку.
— Марина? Ты дома? С детьми? — отрывистые, четкие вопросы.
— Да, — выдавила я.
— Жди. Буду через час.
Она приехала не через час, а через сорок минут. В мокром плаще, с пакетами в руках. Её глаза были покрасневшими, но сухими, без слез. Мои, наверное, напоминали два промокших кофейных фильтра.
— Дети спят? — первое, что она спросила, переступив порог.
— Лёша спит. Маша в полудреме, плакала.
Лидия Петровна кивнула, сбросила плащ и прошла на кухню. Без приглашения, как всегда. Достала из пакетов контейнеры.
— Это тебе. Куриный бульон, тефтели. Тебе надо поесть.
— Спасибо, — прошептала я, глядя, как она уверенно ставит кастрюлю на плиту.
— Не за что. Садись, ешь.
Мы сидели за кухонным столом, который она когда-то подарила нам на новоселье, ворча, что стеклянная столешница – маркая. Я давилась бульоном. Она молча пила чай, глядя в окно на дождь.
— Он мне перед командировкой звонил, — вдруг сказала Лидия Петровна, не поворачивая головы. — Сказал, что ты испекла тот яблочный пирог, как у меня. И что он получился даже лучше.
Я поперхнулась. Мы с Андреем тогда смеялись, вспоминая, как она десять лет хранила рецепт «в тайне».
— Он… он правда так сказал?
— Да. И ещё сказал, что ты лучшая мать, которую он мог представить для своих детей, — она наконец посмотрела на меня. В ее глазах стояла бездонная, немыслимая боль. Но голос был твёрд. — Значит, так оно и есть.
В ту ночь она осталась. Спала на диване в гостиной. А утром я проснулась от запаха каши и тихих голосов. Выхожу — Лидия Петровна, уже одетая, с безупречной прической, кормит Машу. Лёша сидит рядом и что-то рисует.
— Бабуля говорит, папа теперь на самой яркой звезде, — серьёзно сказала мне Маша. — И он нас видит. Поэтому мы не должны плакать, а то он расстроится.
Я посмотрела на свекровь. Она не смутилась.
— Так и есть. Теперь, Марина, обсудим расписание. Я заберу детей из сада и школы в понедельник, среду и пятницу. Во вторник и четверг — ты. Выходные проведем вместе. Так ты сможешь ходить на эти свои курсы флористики. Андрей говорил, тебе там нравится.
— Когда он успел вам всё это рассказать? — изумилась я.
— Сын всегда всё мне рассказывал, — она отвела взгляд. — Просто я не всегда умела слушать. Теперь буду стараться слушать тебя.
Часть 2. ОНИ ПОМОГАЮТ ДРУГ ДРУГУ
Старые обиды не исчезли вмиг. Они всплывали иногда. В споре о том, в какую школу отдать Машу, или когда я покупала Лёше «не те» штаны. Но теперь это были не перестрелки, а переговоры. Переговоры двух генералов, объединивших армии против общего горя.
Однажды, разбирая вещи Андрея, я нашла его детский альбом. На последней странице его рукой, уже взрослой было написано: «Спасибо, мама, за всё. И прости, что иногда был не прав. Люби Марину. Она — мое второе дыхание».
Я принесла альбом Лидии Петровне. Она долго молча смотрела на эти строки, а потом взяла мою руку. Впервые за семь лет.
— Прости меня, — тихо сказала она. — Я берегла его как единственное сокровище. Боялась, что ты отнимешь. Не поняла, что ты — второе.
— И вы мне его не отдали, — сказала я, и слёзы наконец потекли не от безысходности, а от облегчения. — Вы помогли мне его сохранить.
Лидия Петровна не стала мне второй матерью. Она стала кем-то большим — моим союзником, моей тихой крепостью. Человеком, который помог мне научиться жить заново. Не для того, чтобы делить память о любимом, а чтобы умножать её вдвоём.
И когда на детской площадке кто-то говорит: «О, бабушка помогает, как хорошо!», мы с ней переглядываемся. И Маша, моя маленькая мудрая дочь, поправляет: «Бабушка не помогает маме. Они помогают друг другу. Они команда».