После установки стента я находился в прострации. Сознание было, но оно как будто смотрело со стороны на всё, что делалось в операционной палате. Вернее не смотрело, а слушало, так как глаза были закрыты. Было слышно, как операционная бригада занималась уборкой рабочего места: перекатывали какое-то оборудование, звенели инструменты, слышались отдельные фразы, имена, вопросы. Кто-то, видимо, делал записи.
Я лежал, так как мне запретили подниматься и велели ждать пока придут люди и перевезут меня в палату реанимации. Пришли люди. Медсестра с улыбчивыми карими глазами (остальное лицо закрыто маской) поздоровалась и спросила о состоянии здоровья. Я ответил, что всё хорошо, только очень пить хочется. О том, что нужно много пить, раньше мне сказал врач, выполнявший операцию.
Сестра улыбнулась и сказала, что принесёт мне воду позже, а сейчас меня переложат на носилки с колёсами, на таких, в больнице, возят лежачих больных. Я попытался сделать это самостоятельно, за что получил строгий запрет сестры. Подошли четыре медбрата, взяли за концы простыни, на которой я лежал, и на раз-два переложили меня на каталку. «Ну, поехали!», сказала сестра.
Ехали достаточно быстро. Неровности пола в виде порогов и перепадов глухими ударами отдавались в голове. Остановились возле лифта. Загремели его открывающиеся двери. Лифтёр предложил ввозить каталку. Лифт поглотил её вместе с лифтёром, медбратом и медсестрой и плавно пошёл вниз. Движение длилось не долго, реанимация располагалась этажом ниже.
Опять загромыхали двери лифта, запрыгала на порогах каталка и через несколько минут приехали в палату реанимации. Опять за углы простыни меня переложили на кровать. После жёсткого операционного стола и носилок она показалась пуховой периной. Как позднее выяснилось, в реанимации были наиболее мягкие кровати в больнице.
Я периодически открывал глаза и осматривал обстановку. В палате горел ночной тусклый свет. Улыбчивая медсестра оказалась из отделения кардиологии. Она пожелала мне выздоровления. Подошла сестра реанимационной палаты. Спросила, устал ли я. На мой ответ: «Немного», она сказала, что сейчас можно будет поспать.
Она присоединила мне диагностическую аппаратуру, которая в постоянном режиме проводит мониторинг артериального давления, пульса и температуры больного и выводит все показатели на экран, расположенный за его головой. Это позволяет персоналу постоянно отслеживать показатели больных и своевременно принимать коррекционные действия. Кроме того аппаратура подаёт сигналы при отклонении показателей от нормы. Это я выяснил, когда, позднее стало плохо моему соседу, и об этом предупредила аппаратура.
Мне сделали несколько уколов. Сестра с улыбающимися глазами сдержала своё слово и принесла бутылку с водой, предупредив, что пить надо мелкими глотками периодически. На некоторое время всё успокоилось. Реанимационная сестра ушла к своему столу. Мои соседи, по моим ощущениям их было трое, мирно сопели. Мне не спалось, но был в полудрёме. Будто не сплю, но и воспринимаю всё не так явно, как обычно.
Периодически подходила сестра, смотрела мои показатели. Я открывал глаза. Она спрашивала о состоянии, предлагала утку, делала уколы. Примерно через час послышался сигнал аппаратуры соседа слева. Спешно пришла сестра, потом ещё врач. Сосед хрипло глубоко задышал. Ему начали делать уколы и другие процедуры. Это длилось долго. Потом всё успокоилось, и сосед задышал ровно.
Я тоже будто бы задремал и сквозь сон ощутил слабое прикосновение к моей руке в районе запястья. Открыл глаза, рядом с кроватью стоит мой знакомый хирург. Оказывается, жена позвонила ему ещё вечером, но раньше он придти не мог, так как находился в дороге. Он поинтересовался моим самочувствием, одновременно измеряя пульс. Произнёс несколько фраз, касающихся сделанной мне операции и сказал, что ему нужно идти, так как утром на работу.
Я искренне его поблагодарил за заботу и пожелал удачного дня. Мы знакомы больше двадцати лет. Он неоднократно спасал меня от разного рода случавшихся с моим организмом мелких кризисов. Летом рассветает рано. Свежий ветерок дохнул в приоткрытую фрамугу. Послышались звуки просыпающегося города, защебетали птицы. В голову пришла мысль: это первый день твоей новой жизни.
Пришли люди: медсестра и медбратья и сообщили мне, что пора ехать в палату кардиологического отделения. Опять за концы простыни меня переложили на каталку и отправились в путь, который сопровождали уже знакомые звуки каталки, лифта, открывающихся и закрывающихся дверей помещений.
Как позднее выяснилось, кардиология располагается на втором этаже шестиэтажного здания и в ней почти не было больных. Я в палате лежал один. Кровать была настолько жёсткой, что через непродолжительное время требовалось поворачиваться, так как тело начинало болеть. Я с благодарностью вспоминал кровать в реабилитационной палате, а также судьбу и всех людей, которые подарили мне возможность ещё пожить на этом свете…
Читайте другие публикации канала «Дневник оптимиста».