Комнатка в башне, куда поселили Вирну, пахла старым камнем, сыростью и дымом от камина, который никак не мог протопить помещение до конца. Сюда, глубокой ночью, привели того самого мельника, что уцелел после встречи с полуденницей. Привел его стражник в плаще с капюшоном, надвинутым на глаза.
Осмотр был коротким и безрезультатным. Мельник трясся так, что зубы его выстукивали дробь, а из уст вылетали лишь обрывки фраз: "белая... глаза... запах...". Гораздо красноречивее говорили шрамы на его плече и спине — четыре глубоких, идеально симметричных прокола, оставленных длинными, похожими на стилеты клыками. Следы когтей, хотя и неглубокие, были рваными, будто его разрывали раскаленными щипцами. Лишь случайность — то, что когти не задели позвоночник — позволила ему выжить.
Закончив осмотр, Вирна кивком отпустила мельника. Стражник вытолкал перепуганного парня за дверь, затем скинул капюшон. Это был король Радослав.
– Не вставай, – сказал он. Вирна и не думала. – Визит неофициальный. Довольна допросом? Слышал, ты уже успела облазить половину архивов?
– Да, ваше величество.
– Когда приступишь?
– На рассвете. Полуденницы вялы после ночной охоты. Или особенно голодны. Разберусь на месте.
– Хочешь сначала выследить ее? Узнать повадки?
– Нет нужды. Я знаю их повадки. Они как благородные дамы — обожают зеркала воды и увядающие лилии. И так же капризны.
Король усмехнулся, сухим, безрадостным смешком.
– Полагаю, ты уже наслушалась "дельных" советов от моего окружения? – Он сел на край грубого деревянного сундука. – Наверняка кто-то уже шептал: прикончи тварь, а королю скажи, что не вышло. Мы тебе заплатим. Меньше, конечно, но зато живая останешься.
Вирна медленно выдохла дымок от догорающей в камине ветки можжевельника.
– Мне предлагали. Я вежливо отказалась.
– Почему? – в голосе короля прозвучало искреннее любопытство. – Золото ведьмачек не прельщает? Или ты и впрямь веришь, что справишься?
– Я не верю, я знаю. А золото... Мне не нужны деньги, чтобы потом тратить их на лечение от болотной лихорадки, которую ваша полуденница щедро сеет вокруг. Это не монстр, ваше величество. Это эпидемия на двух ногах. Вернее, на щупальцах.
Радослав покачал головой, его худое лицо в полумраке казалось маской из старой кости.
– Циничный расчет. Мне он по-прежнему нравится. Он честнее придворного лоска. Но скажи мне без этих... эвфемизмов. Сможешь ли ты ее убить?
– Смогу.
– И что тогда? – Король наклонился вперед, его пальцы сцепились в тугой узел. – Что останется? Говорят, на месте гибели полуденницы вырастает черный тростник, что шепчет проклятия...
– Чушь, – отрезала Вирна. – Останется мокрое место и горстка пепла. И, возможно, несколько спасенных жизней. Хотя кто их считает...
Король встал, прошелся по комнате, остановился у узкого бойничного окна.
– Знаешь, ведьмачка, мне докладывали... о твоих глазах. Говорят, ты видишь суть вещей. Скажи мне... – он обернулся, и его взгляд был тяжелым, как свинец, – она испытывает боль? Та тварь? Она страдает?
Вирна подняла на него взгляд. В ее глазах не было ни капли утешения.
– Нет. Она не страдает. Она наслаждается. Каждой секундой чужой агонии, каждой каплей украденной жизни. Она смакует страх, как вы — выдержанное вино. Страдание — удел тех, у кого есть душа. У нее есть только аппетит.
Радослав сглотнул, его горло содрогнулось.
– И все же... если бы был шанс... если бы можно было...
– Нельзя, – голос Вирны прозвучал как удар стали о камень. – Не ищите в ней ничего человеческого. Вы не виноваты в ее появлении. Болота рождают таких тварей сами, как гниющее мясо рождает червей. Я просто пришла навести порядок.
Король медленно кивнул, его плечи опустились. Он направился к двери, но на пороге обернулся.
– Тогда сделай что должна, ведьмачка. И помни: провал будет стоить тебе головы. Успех... – он горько усмехнулся, – быть может, я найду способ отблагодарить тебя. Хотя... – его взгляд скользнул по ее лицу, – сомневаюсь, что тебе нужно что-то, кроме того, чтобы тебя наконец оставили в покое.
– Вы удивительно проницательны, ваше величество, – сухо ответила Вирна.
Когда дверь закрылась, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей. Вирна не боялась предстоящей схватки. Ее тревожило иное — та искра иррациональной надежды, что тлела в глазах короля. Надежда была опасной иллюзией, а иллюзии в их ремесле стоили жизней.
В дверь постучали, и без ожидания разрешения вошел комендант Громовит. За его спиной топтался долговязый парень в поношенной кожанке, с луком за спиной и простоватым, но умным лицом. Его звали Светозар, но все звали Светик.
– Вот, твой счастливый билет в топи, – хрипло бросил Громовит. – Лучший следопыт во всем крае. Или самый неудачливый, раз согласился.
Светик сглотнул, кивнул Вирне, его глаза бегло оценили помещение, мечи, саму ведьмачку.
– К вашим услугам, госпожа, – сказал он голосом, в котором не было ни страха, ни подобострастия. – Дорогу знаю. И что важно — обратную тоже.
Вирна окинула его взглядом, задерживаясь на мозолистых руках и внимательных глазах.
– Ты знаешь, где вода поет похоронные песни? И где камыш растет красным?
Светик на мгновение замер, потом медленно кивнул.
– Знаю. Там, где земля дышит и смотрит на тебя чужими глазами. Где старики вешают на частокол тряпки с заговором.
– Вот именно туда мы и отправимся на рассвете, – сказала Вирна, снимая с ремня точильный камень. – А теперь иди выспись. И не пей ничего крепче воды. Мне не нужен проводник, который перепутает тропу с небом.
Светик кивнул и вышел. Громовит фыркнул.
– Ладно, отдыхай, госпожа Проклятьев. Завтра узнаем, чего ты стоишь.
Когда дверь закрылась, Вирна осталась одна. Она не легла, а принялась точить клинок, монотонные движения успокаивали ум. Она думала не о полуденнице, а о проводнике. В его глазах она увидела не страх, а понимание. И это было необычно. И потенциально опасно. Завтрашний день обещал быть интересным.