Мир на экономическом перепутье: парадокс 1930-х
Давайте представьте себе картину 1932 года. По ту сторону океана, в сердце "мира изобилия", безработный инженер из Детройта продаёт на улице яблоки по 5 центов за штуку, очередь за бесплатным супом растянулась на квартал. Банки захлопывают ставни один за другим, унося в небытие сбережения миллионов. Уровень безработицы в США под 25%. Кажется, рухнула не просто экономика, рухнула вера в саму систему.
А теперь перенесемся мысленно в ту же самую точку на временной шкале, но в географически другое место, а именно на гигантскую стройку где-нибудь под Магнитогорском или у будущего Норильска. Здесь не пахнет отчаянием, здесь пахнет потом, металлом и будущим. Страна, которая ещё недавно была "аграрной", наращивает промышленные мускулы с головокружительной скоростью. Пока Уолл-Стрит лежал в "руинах", в СССР вводили по одному-два новых завода ежедневно.
Вот так вот, две экономические вселенные, двигавшиеся в прямо противоположных направлениях. Капиталистический Запад, задыхающийся от кризиса перепроизводства, где товаров много, а купить их некому. И Советский Союз, с лихорадочной скоростью создающий то, чего у него никогда не было.
Была ли это просто историческая удача, когда чужое горе стало твоим ресурсом? Или здесь сработала какая-то иная, жестокая логика? Важно понимать, что американская катастрофа стала советским топливом. Но как?
В этой статье мы не будем заниматься противопоставлением "плохо/хорошо". Поглядим на оба феномена и разберем, что из принятых решений было эффективное.
Блок 1: Американский крах: когда изобилие стало проклятием
Давайте начнём с того, что рухнуло первым. Великая Депрессия была крахом самой идеи "процветания для всех". Всё началось с Уолл-Стрит, в т.н. "Чёрный четверг" 24 октября 1929 года. Тогда мало кто вдумывается в абсурдность предшествующей ситуации. Акции компаний росли не потому, что те производили что-то гениальное, а потому, что все играли на рост, покупая в кредит. Экономика висела на пузыре спекуляций.
Но биржевой крах был лишь спичкой, брошенной в бочку с порохом. Главная беда была в кризисе перепроизводства. Фермеры, благодаря технике, выращивали столько пшеницы и хлопка, что цены на них упали ниже себестоимости. Зачем покупать новую машину, если старая ещё ездит, а денег на еду не хватает? Конвейеры Форда вставали. К 1933 году без работы сидели около 13 миллионов американцев, а это каждый четвертый трудоспособный. Банковская система тоже рассыпалась. За два года прогорело более 5000 банков, похоронив 9 миллионов сберегательных счетов. Человек жил, всю жизнь копил на дом, а в один миг стал нищим. Государство в лице президента Герберта Гувера лишь разводило руками, твердя о "здоровье бизнеса" и временных трудностях.
И вот здесь рождается тот самый исторический парадокс. Пока американские заводы простаивали, их оборудование, технологии и, главное, инженерные умы стали невостребованным товаром. И на этот товар нашелся покупатель. Активный, целеустремленный и готовый платить наличными или сырьем. Тем покупателем был СССР.
Кризис сломал барьеры идеологии. Бизнес есть бизнес, нужно было выживать. И это стало нашей следующей, уже советской, отправной точкой.
Блок 2: Советский рывок: "Мы купим весь мир..." И купили. Частично.
И так, пока Америка хоронила свою мечту, Сталин и его соратники строили уже свою мечту об индустриальной империи. Первый пятилетний план (1928-1932) был авантюрой чистой воды. Цели ставились фантастические! Нужно было увеличить промышленное производство в 2.8 раза. Отсталая аграрная страна должна была вскочить на подножку уходящего паровоза мировой индустрии. Но как? Своих технологий то не было, а инженеров кот наплакал.
И тут судьба, в виде паники на Уолл-Стрит, протянула руку помощи. СССР стал для западных, в первую очередь американских, компаний спасительным контрактом.
Цифры и факты говорят красноречиво:
- Около 2000 иностранных специалистов (в основном американцев и немцов) работали в СССР в начале 1930-х. Легендарный Альберт Кан, "архитектор Детройта", спроектировал для нас более 500 промышленных объектов: тракторные заводы в Сталинграде и Челябинске, автозавод в Нижнем Новгороде (ГАЗ). Его фирма стала, по сути, генеральным проектировщиком первой пятилетки.
- Инженеры из International General Electric налаживали производство турбин, специалисты из Ford Motor Company создавали автопром с нуля.
- Закупалось всё: от сложнейших станков до целых фабрик "под ключ". В 1931 году СССР был крупнейшим в мире импортёром машин и оборудования, представьте, около трети мирового экспорта! И платили золотом, зерном, лесом. Теми самыми ресурсами, которые выжимались из страны невероятным напряжением.
А вот тут мы подходим к самой тёмной стороне этого рывка – внутренним источникам. Западные технологии были только одним, пусть и ключевым, фактором. Вторым, и куда более болезненным, была тотальная мобилизация всего общества. Главным донором стало сельское хозяйство. Насильственная коллективизация и хлебозаготовки по бросовым ценам, это был способ перекачать средства из деревни в промышленность. Результатом был голод во многих частях СССР, но важно понимать, что к нему привело большое количество факторов, ранее отдельно рассматривали эту тему.
Так вот, именно здесь, на стыке западных технологий и внутреннего надрыва, и рождался тот самый "советский экономический феномен". Можно ли было иначе? Вопрос без однозначного ответа. Альтернатива, предлагаемая, например, Бухариным ("медленное врастание в социализм"), была отвергнута как слишком рискованная и растянутая на десятилетия.
Блок 3: Сравнительный анализ: Цена прогресса
Итак, было два ответа на вызов эпохи:
США: "Новый курс" Рузвельта – лечение капитализма шприцем государства.
Франклин Рузвельт, пришедший к власти в 1933 году, действовал с революционной смелостью для Америки. Государство впервые массово вмешалось в экономику, где создало систему страхования вкладов, ввело пособия по безработице, запустило грандиозные общественные работы (строительство дорог, плотин, мостов). Да, это смягчило удар. Безработица к концу 1930-х снизилась, но к докризисному уровню так и не вернулась. Кризис был преодолён лишь с началом Второй мировой войны и военных заказов.
Издержки: глубокая социальная травма, потеря веры в "американскую мечту", нищета, голод и унижения миллионов. Но система выжила, сохранив демократические институты и личные свободы.
СССР: "Шоковая индустриализация" – прогресс как национальная идея, оплаченная свободой.
Результаты здесь ошеломляющие в чисто производственном ключе. За десять лет (1928-1937) СССР совершил гигантский скачок: производство электроэнергии выросло в 7 раз, стали – в 4.5 раза, станков – в 20 раз. Были созданы целые новые отрасли: авиационная, автомобильная, тракторостроение. Страна из импортера машин стала их производителем. Это и позволило выстоять в будущей войне.
Издержки: человеческие жизни от голода и репрессий, колоссальное снижение уровня жизни горожан (карточная система, теснота в коммуналках) и катастрофа в деревне, огосударствление всей жизни, искоренение частной инициативы, создание командно-административной системы, доминировавшей потом десятилетиями.
Что эффективнее? Если брать сухие цифры роста промпроизводства в сжатые сроки, то конечно же советская модель. Она решала конкретную задачу: создать тяжёлую индустрию любой ценой. Задача была решена.
Что менее травматично? Безусловно, американский путь.
И все же был ли возможен советский рывок без трагичной социальной цены? Теоретически да, если бы темпы были чуть медленнее. Но история не знает сослагательного наклонения. Руководство СССР выбрало именно этот, максимально жёсткий курс, считая, что времени на раскачку нет. Страна заплатила по самому большому счету. И этот счёт, как мне кажется, до сих пор лежит тяжелым грузом в нашей национальной памяти.
Заключение. Два ответа на вызовы времени и их наследие
Итак, что же мы имеем в сухом остатке? 1930-е годы преподали миру жестокий урок, где не существует экономического чуда без счёта к оплате. Две модели (терапевтический "Новый курс" и советская индустриализация) продемонстрировали разную этику и разную эффективность в зависимости от выбранных критериев.
Америка лечила системный кризис капитализма, спасая его основы: частную собственность и демократию, но ценой лет социального пессимизма и пересмотра самой роли государства. СССР строил новую индустриальную реальность с нуля, принеся в жертву уровень жизни и свободу выбора, но создав тот самый промышленный "щит", который позволил позже устоять в величайшей войне.
Эффективность? В краткосрочной, военно-мобилизационной перспективе – советский путь. В долгосрочной, человеко-центричной – американский.
Наследие этого выбора мы ощущаем до сих пор. Гипертрофированная роль тяжелой индустрии, заложенная тогда, стала и силой, и ахиллесовой пятой советской, а отчасти и поздней российской экономики. А опыт Рузвельта заложил основы того самого "государства благосостояния" и антикризисного управления, к которому Запад прибегает и сегодня.
Если труд пришелся вам по душе – ставьте лайк! А если хотите развить мысль, поделиться фактом или просто высказать мнение – комментарии в вашем распоряжении! Огромное спасибо всем, кто помогает каналу расти по кнопке "Поддержать автора"!
Также на канале можете ознакомиться с другими статьями, которые вам могут быть интересны:
- 27 миллионов погибших, страна в руинах. Почему Сталин в 1947 году отказался от помощи США?