— Я хочу сделать тест ДНК.
Сергей не сел. Стоял посреди кухни, как на допросе. Рука дергалась, он вертел в пальцах ложку, стучал по столу.
— Что? — я даже не сразу поняла. — Какой ещё тест?
— На отцовство, — он сглотнул и отвёл глаза. — По Артёму.
У меня будто воздух из лёгких выкачали.
— Ты серьёзно? — спросила тихо. — После десяти лет брака?
Из комнаты выглянул Артём.
— Ма, где мой пенал? — привычно крикнул он.
— В рюкзак загляни, — ответила я. Голос звучал почти ровно, и это меня испугало ещё больше.
Мальчишка убежал. В квартире снова повисла тишина.
— Это мамина идея? — я посмотрела на Сергея.
Он замялся на секунду. Этой секунды хватило.
— Ира, ты же знаешь, она… волнуется.
— Она не волнуется, она ненавидит меня, — перебила я. — И давно ждет повод.
Сергей опустился на стул.
— Ты сама сказала, что тебе нечего скрывать. Тогда в чём проблема? Сделаем тест — и все успокоятся.
— Все — это кто? — я уже понимала ответ, но спросила.
— Ну… мама. Я. — Он попытался улыбнуться, вышло криво. — Мы… будем спокойны.
Я молчала. Пальцы сами собой нашли обручальное кольцо. Я всегда его нервно крутила, когда было страшно или больно. Металл вдруг показался чужим.
— То есть десять лет ты жил со мной и всё это время думал, что я тебя обманула? — спросила я. — Десять лет, Серёжа.
— Я не думал так! — вспыхнул он. — Просто… Слова, намёки, фотки… Артём на тебя больше похож, чем на меня. Мама говорит, у него нос…
— Господи, нос! — я расхохоталась так, что у самой мурашки по спине пошли. — Нос её не устроил!
Я встала и отошла к окну. Во дворе дети шлёпали по лужам. У кого-то тоже, наверное, была свекровь с претензиями к носу внука.
— Ира, ну не заводись, — Сергей встал следом. — Давай по-человечески. Я тебя не обвиняю. Просто хочу быть уверен.
— Ты уже меня обвинил, — тихо сказала я. — Раз просишь доказательств.
Он открыл рот, но ничего не сказал.
***
С его мамой у нас война началась ещё до свадьбы.
— Девка без приданого, — сказала она тогда, пока я накрывала стол в их квартире. — Квартиры нет, дача — бабкина, родители простые. На что жить собираетесь?
Я промолчала, пока пальцы дрожали над тарелками. Потом пошла и оформила ипотеку. Мы с Сергеем платили вместе, но первый взнос был моим. Все премии, подработки, бессонные ночи — всё туда. Свекровь всё равно считала, что «квартира Серёжина».
— Он же мужчина, — говорила она. — За ним всегда последнее слово.
У него и правда было последнее слово. Только чаще всего это слово было «мам».
— Мама права, — говорил он, когда я спорила. — Она старше, ей виднее.
Но я как-то свыклась. У каждой семьи свои тараканы. Наш таракан был в платочке и с вечными претензиями.
***
Вечером свекровь позвонила сама.
— Ну что, согласилась? — голос ледяной, без приветствия.
— На что? — сделала вид, что не понимаю.
— Не строй из себя дурочку, Ирочка, — цыкнула она. — Я двадцать раз говорила: пока не будет теста, я к вам внука не отпущу. Мне своё имя на какого-то… — она замялась, — третьего лишнего не хочется переписывать.
— Артём — не третий лишний, — сказала я. — И не «какой-то», а её внук. Если, конечно, она не сомневается в собственном сыне.
Свекровь фыркнула.
— Ах, вот как заговорила. Ладно, не хочешь по-хорошему — Серёжу настрою. Он уже понял, что так нельзя. Мужчина должен знать правду.
— Спасибо за заботу, — я отключила телефон.
Сергей вышел из ванной, вытирая волосы.
— Это она? — спросил.
— Она, — ответила я. — Передаёт привет и сомнения.
Он поморщился.
— Не начинай.
— Я? — я развела руками. — Я только однажды, десять лет назад, сказала тебе «да». Всё остальное началось без меня.
Мы легли спать спинами друг к другу. Артём, как всегда, пришёл ночью и забрал у нас одеяло. Я лежала, слушала его сонное сопенье и думала, что если завтра этот ребёнок упадёт и расшибёт коленку, я побегу первая и буду прикладывать зелёнку. А отец — будет вспоминать, как сомневался.
От этой мысли стало страшно холодно.
***
В клинику мы поехали через неделю.
— Без ребёнка нельзя, — напомнил Сергей. — Надо же образец.
— Я знаю, — ответила я.
Артём поскакал впереди с пакетиком чипсов, ему всё это казалось приключением.
— Мам, а что за анализ? — спросил в лифте. — Я болею?
— Нет, — сказала я. — Просто твой папа решил убедиться, что ты его сын.
Мальчик удивлённо посмотрел на Сергея.
— А ты сомневаешься?
Сергей дёрнул плечом.
— Это стандартная процедура, Артём. Врач посоветовал.
Я почувствовала, как у меня внутри что-то ломается. Даже тут он не смог сказать честно. Значит, боялся признаться ребёнку, что папа не доверяет маме. Боялся выглядеть плохим. Зато меня выставить в роли обвиняемой — не боялся.
Медсестра была молодая, с хвостиком.
— Не переживайте, — сказала она, когда брала у нас слюну. — Сейчас многие делают. Для успокоения души.
— Кому здесь надо успокоить душу? — спросила я.
Она смутилась и промолчала.
***
Результаты обещали через неделю. Это была длиннейшая неделя в моей жизни. Сергей ходил как будто по минному полю. То приносил домой цветы, то срывался на ерунду.
— Ты опять соль просыпала, — ворчал он. — Ты специально так делаешь?
Я смотрела на ровную белую дорожку на столе и думала, что соль — не единственное, что у нас просыпалось.
— Серёж, — спросила вечером, пока Артём делал уроки. — Если тест покажет, что он не твой… Что ты будешь делать?
Он дернулся, как от удара.
— А он мой? — вместо ответа спросил он.
— Я знаю, что он твой, — сказала я. — Мне этот бумажный кусок ничем не помог.
Сергей вздохнул.
— Не знаю. Разберёмся, когда будет результат. Зачем сейчас накручивать?
— Уже накрутил, — я устало потерла виски. — Себя, маму, меня, ребёнка.
Он притих, сел рядом.
— Ир, ну прости меня заранее, если что не так. Я сам запутался. Мама…
— Маме тридцать лет назад надо было свою личную жизнь устроить, а не нашу, — отрезала я. — Ты взрослый мужчина. Ты сделал выбор.
Он отвернулся к телевизору. Мы смотрели какую-то пустую передачу. Внутри у меня было ощущение, что я сижу в очереди к хирургу, который скажет, что резать уже поздно.
***
В день получения результатов мы поехали вместе. Свекровь вызвалась «поддержать Серёжу».
— А меня поддерживать не надо, — съязвила я в трубку. — Я же в любом случае буду виновата.
— Не утрируй, — сказала она. — Если всё подтвердится, я первая к тебе приду мириться.
— А если нет? — спросила.
Она повисела на линии пару секунд.
— Тогда, Ирочка, я буду права.
В клинике она сидела, сжав губы, в своём любимом бежевом пальто. Вид у неё был, как у прокурора.
Вышла врач, развернула бумаги.
— Результат положительный, — спокойно сказала она. — Вероятность отцовства — девяносто девять и девять десятых процента. То есть ребёнок — ваш биологический сын.
Я кивнула. Сергей тоже кивнул. Свекровь слегка побледнела.
— Как это… — начала она. — А может, ошибка?
— Анализ надёжный, — врач подняла глаза. — Если сомневаетесь, можете пересдать в другой лаборатории.
Я смотрела на Сергея. Ему будто кирпич с плеч сняли. Он выдохнул, улыбнулся, даже шаг ко мне сделал.
— Ирка, ну я же говорил… — начал он.
— Что ты говорил? — спросила.
— Что надо просто проверить и всё. Ну вот, всё хорошо! — Он попытался меня обнять.
Я отодвинулась.
— Всё хорошо? — повторила. — Для кого?
Свекровь резко встала.
— Ну, Ирочка, не дуйся, — сказала она. — Мало ли. Время такое, женщины разные. А ты молодая была, всякое могло быть. Теперь-то всё ясно. Давай забудем.
Я повернулась к ней.
— Вы хотите, чтобы я забыла, как вы десять лет назад встретили меня фразой «без приданого»? Как шептались с соседками, что «что-то Артём не в Серёжу»? Как вы сейчас, не моргнув, пытались сделать из меня врунью? — я перечисляла спокойно, без крика. — Вам удобно забыть. А мне с этим жить.
Сергей нервно засмеялся.
— Ира, хватит сцен. Главное — всё закончилось хорошо. Я же извинился. Прости, правда. Я дурак.
— Ты не дурак, — сказала я. — Ты трус.
Он замер.
— Ты не мог сказать маме «нет». Не мог сказать врачу: «Я доверяю жене и моему сыну». Не мог сказать себе, что твой брак — не криминальная сводка, где всех надо проверять. Ты пошёл по самому лёгкому пути — переложил свои страхи на меня.
Свекровь зашипела:
— Вот видишь, какая она. Ещё и неблагодарная. Ты просто хотел быть уверенным!
Я вдруг почувствовала усталость. Такую, будто десять лет таскала на себе их обоих.
— Я подпишу согласие на выдачу результатов, — сказала врачу. — Если Сергею нужно ещё сто копий для бабушки, соседа и участкового — пусть делает.
Я вышла из кабинета.
Сергей догнал меня в коридоре.
— Ира, постой.
Я остановилась.
— Что? — спросила. — Тебе мало одной справки? Нужна ещё бумага, где написано, что жена обязана улыбаться и делать вид, что её не унизили?
Он вздохнул.
— Что ты хочешь?
Я посмотрела на него. На человека, с которым пережила переезды, ремонты, бессонные ночи с температурой у ребёнка. На того, кто приносил мне чай, когда у меня был грипп, и одновременно спрашивал: «А мама не придет? Она суп умеет лучше».
— Хочу того, чего уже никогда не будет, — ответила я. — Вернуться в тот день, когда ты мне сделал предложение, и услышать скорее: «Если будет ребёнок, я тебе доверяю», чем «сделаем тест через десять лет».
Он опустил голову.
— Я исправлюсь. Честно. Я всё понял.
— Нет, — качнула я. — Ты понял, что я не изменяла. Но ты не понял, что со мной так нельзя.
***
Заявление о разводе я подала через неделю.
— Ты серьёзно? — спросил Сергей в коридоре суда. — Из-за одной бумажки?
— Не из-за бумажки, — сказала я. — Из-за того, что за этой бумажкой стоит.
Он сидел рядом, нервно теребил папку с документами. Свекровь не пришла. Сказала по телефону:
— Я в этом цирке участия не принимаю. Разводитесь — значит, так вам и надо. Я сына поддержу.
— Конечно, — ответила я. — Вы в этом и были уверены, когда заставляли его сомневаться.
Судья читала наши заявления одинаковым тоном, как будто расписывала квитанции на почте. Чужие судьбы в её голосе звучали буднично.
— Имущество делить будете? — спросила она.
— Квартира в ипотеке, половину платит муж, половину я, — спокойно сказала я. — Готова оставить её ему, если он не будет претендовать на ребёнка как на вещь.
Сергей вздрогнул.
— Я не претендую на ребёнка как на вещь! — выпалил он. — Я отец!
— Тогда будь отцом, а не ревизором, — тихо ответила я.
Мы договорились о совместной опеке. Артём будет жить со мной, к отцу ездить по выходным и каникулам. Я не собиралась мстить ребёнком. Вина Сергея передо мной не отменяла его любви к сыну.
Когда мы вышли из суда, на улице шёл мокрый снег. Сергей закурил, хотя обещал бросить ещё год назад.
— Ир, — сказал он, не смотря на меня. — Ты когда-нибудь простишь меня?
Я задумалась.
— Может быть, — честно сказала. — Когда тебе самому станет настолько больно от воспоминаний об этом тесте, что ты перестанешь искать оправдания и маму, и «времена такие». Когда ты скажешь сам себе: «Я не имел права так с ней обращаться».
Он кивнул. Сигарета дрожала в пальцах.
— Но даже если я прощу, — добавила я, — обратно в семью я не вернусь. Один раз ты поверил бумажке больше, чем человеку. Эту планку уже не опустишь.
***
Сейчас я пишу это на кухне нашей новой маленькой квартиры. Ипотека снова на мне. Артём сидит за столом, рисует.
— Мам, а почему папа не живёт с нами? — спрашивает в который раз.
— Потому что мы с папой поссорились, — отвечаю. — Но он всё равно твой отец. И ты можешь его любить.
— А ты его любишь? — поднимает на меня серьёзные глаза.
Я думаю пару секунд.
— Я себя люблю, — говорю. — И тебя. Этого достаточно.
Он кивает, будто понял что-то важное, и возвращается к своим человечкам с кривыми руками.
Телефон пикает — сообщение от Сергея: «Заберу Артёма в субботу в зоопарк. Можно?»
«Можно», — пишу я.
Потом отключаю звук и ставлю чайник. Внутри нет эйфории, нет чувства победы. Есть спокойная уверенность: я вышла из истории, где меня заставили доказывать свою честность тем, кто однажды решил в неё не верить.
И если когда-нибудь кто-то ещё предложит мне отношения, я сразу скажу главную вещь. Не «я люблю гулять по паркам», не «у меня сын». А:
— Если ты когда-нибудь захочешь проверять меня справками, давай лучше вообще не начинать.
Спасибо, что дочитали! ❤️ Автор будет благодарен вашей подписке и лайку! ✅👍
Мои соцсети: Сайт | Вконтакте | Одноклассники | Телеграм | Рутуб.