Есть мнение, что введение Петром I в 1700 году в России Юлианского летосчисления, вместо прежней «Константинопольской эры» от сотворения мира, – это не просто так (был ведь уже и новый григорианский календарь), а может послужить базой для далеко идущих и очень нетривиальных выводов. С выводами можно ознакомиться на скринах. Если есть интерес читать явный бред.
Тем не менее, остаётся вопрос, «почему»? Действительно же, в момент, когда Россия приняла Юлианский календарь, множество стран перешли с него на новый Григорианский… Поверхностно ответ достаточно прост. Пётр просто ввёл тот календарь, которым пользовались в посещённых им во времена Великого Посольства странах… Но там-то почему так упорно с реформами тормозили? Григорианский календарь появился ещё в 1582 году. Разгадка здесь тесно связана с другим аспектом истории, – наплывом служилых немцев (и шотландцев) в Российскую Империю.
...Известно, – должно быть известно, как минимум, – что переход на Григорианский календарь был связан с неточностью Юлианского, дававшего ошибку на день за 130 лет. Таким образом, уже в средние века замечено было, что по астрономическим признаком дата празднования Пасхи «сползла» на 10 суток. И это было… важно. Ибо пропуск религиозного праздника или поста, равно как и не своевременное проведение мероприятий, считались тяжким грехом. Так что, с одной стороны выходило, что приводить летосчисление к подлинной длительности года надо, – иное означает упорствование во грехе. С другой же стороны, в таком случае, выходило, что грешили все предыдущие поколения, – включая Пап, мучеников веры и святых.
Проблема усугублялась неочевидностью связи религиозных догм и астрономических явлений. Почему дату Пасхи нужно отсчитывать по звёздам, а не по календарю? Какой подход будет правильным?
...И вот, как раз, на случай пресечения подобного рода беспредметных дискуссий в Европе держали Римских Пап, авторитет которых в католичестве постулировался специальным догматом о непогрешимости. В 1582 году Григорий XIII непогрешимо высказался за приведение календарного года к астрономическому, оптом (этот мог!) отпустив грехи, тем кто отмечал праздники и постился не вовремя в прошлом.
Вот только введён Григорианский календарь был уже в эпоху Реформации и религиозных войн в Европе. Протестантские страны авторитет Папы не признавали, – да и вообще люто ненавидели и стремились (физически) уничтожить Рим. В них реформа не проводилась ни в XVI, ни, больше частью, в XVII веках… И тут нужно отметить важный аспект. Протестанты вообще не любили реформ, считая себя религиозными фундаменталистами – ортодоксами.
И ещё на Западе «ортодоксами» называют православных. Православная же церковь, как известно, пользуется Юлианским календарём до сих пор.
...Накал ненависти между католиками и протестантами стал спадать в конце XVII столетия, но в XVIII религиозная рознь в Европе всё ещё была сильна. При этом, если отношения православных с католиками были плохими всегда (можно вспомнить поляков), то протестанты считали ортодоксов-православных собратьями по вере, – пасторы у них только почему-то небритые, но жениться-то могут... Соответственно, немцы (но только северные – протестанты) без вопросов крестились в православие, получая русское дворянство. Для католиков это было неприемлемо.
Принятие именно Юлианского календаря может быть случайностью, но, скорее, являлось частью внешней политики Петра, ориентировавшегося на более экономически развитые протестантские страны, стремившегося именно с ними устанавливать дружественные отношения. И именно там вербовать нужные России квалифицированные кадры… В самом начале XVIII веке выбор в пользу «протестантского» календаря мог давать некоторый бонус в этой области. Незначительный, конечно, – не так уж календарь был для протестантов важен, если в течение столетия они сами на Григорианский перешли. Тем не менее...
Тем не менее, особые отношения между православными и протестантами, – причём, отношения взаимные, – ощущались ещё и в XIX столетии. В описаниях событий Наполеоновских войн современниками можно отметить симпатии русских к пруссакам, и антипатию к австрийцам, – которые также вели себя недружественно не только по отношению к северным немцам-протестантам, но до кучи и к русским.
...Такие отношения между конфессиями могут показаться странными, ибо в догматике протестантизма и православия мало общего. Даже не просто «мало», а меньше общего, нежели между православием и католичеством… Но это только если в вопросы веры вникать. А кто и когда в них вникал? Главным предметом веры типичного протестанта в XVIII столетии было, что Римский Папа это сам Адский Сатана, и что все его приспешники must die. В тонкостях доктрины он не разбирался. Какие «тонкости», если в религиозной войне погибла треть населения Германии?.. Выжившие две трети помнили об этом очень долго.
Убедившись, что православный придерживается о Папе сходного мнения, протестант естественно видел в нем собрата.