Единомышленники
С именем Брэдбери (и вообще с фантастикой) у меня тесно связаны воспоминания об отце, его пониманием этого жанра, как космоса нашей души. Я думаю, авторство этой мысли не принадлежит ему в полной мере. Он её подслушал у единомышленников : Рэя Дугласа Брэдбери, Антуана Сент Экзюпери, а, возможно, и у Алексея Леонова (первого космонавта, вышедшего в открытый космос) :
каждый человек с присущим только ему характером — это тоже своего рода "космос". (Алексей Леонов)
Книги Брэдбери отец и его друзья по библио-банду считали не фантастикой, а "абсолютным реализмом". Проблемы, поднимаемые в книгах этого американского фантаста, были актуальными и злободневными для всего человечества, независимо от национальности. Одной из наиважнейших проблем современности Брэдбери считал проблему сохранения культуры. Но современное общество, по его мнению ,
"хочет заниматься потреблением — пить пиво и смотреть сериалы" (Интервью издания "Аргументы и факты" к 90-летию писателя, 2010, http://raybradbury.ru (изначально — "АиФ").
И поэтому, как предостережение человечеству, он ещё в середине прошлого века пишет свой роман-антиутопию – «451 по Фаренгейту».
Очень сильная книга…
Но мне сегодня хочется сделать акценты на малых литературных формах этого писателя – Рэя Дугласа Брэдбери.
Рассказ "Улыбка"
Время действия - после Апокалипсиса.
На главной площади очередь установилась еще в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело, и он начал таять. Вдоль дороги по двое, по трое подстраивались к очереди еще люди, которых приманил в город праздник и базарный день
Зачем же выстроилась эта огромная очередь? Чтобы плюнуть в "причину" того, что привело человечество, по мнению стоявших в очереди, к самоуничтожению. Да, считали они, причина в том, что люди "прошлого" уделяли слишком много внимания произведениям искусства. Поняв эту"истину", они плюют на все формы искусства.
Сегодня они собрались, чтобы плюнуть в "Мону Лизу". Когда уже почти подошла очередь Тома – мальчишки-подростка, героя рассказа –очередь плевать в шедевр, он понял, что плюнуть не сможет. "Какая она красивая", - думал он.
Женщина на картине улыбалась таинственно-печально, и Том, отвечая на ее взгляд, чувствовал, как колотится его сердце, а в ушах будто звучит музыка.
Но тут оказалось, что этот шедевр искусства уже набрал достаточное количество плевков и теперь должен быть уничтожен.
Том и ахнуть не успел, как толпа, крича, толкаясь, мечась, понесла его к картине. Все, как обезумевшие, старались внести свой вклад в уничтожение прекрасного лица.
... Один Том стоял притихший в стороне от этой свистопляски. Он глянул на свою руку. Она судорожно притиснула к груди кусок оторванного холста, пряча его.
На этом кусочке холста сохранилась улыбка Джоконды. Мальчик выбрался из озверевшей толпы и побежал домой.
Дома уже все спали.
Мир спал, освещённый луной.
А на его ладони лежала Улыбка.<…>
Он смотрел на нее в белом свете, который падал с полуночного неба. И тихо повторял про себя, снова и снова: "Улыбка, чудесная улыбка…"
Час спустя он все еще видел ее, даже после того, как осторожно сложил ее и спрятал. Он закрыл глаза, и снова во мраке перед ним — Улыбка. Ласковая, добрая, она была там и тогда, когда он уснул, а мир был объят безмолвием, и луна плыла в холодном небе сперва вверх, потом вниз, навстречу утру.
Какая безграничная вера в человечество, его разум и сердце! И... в великую силу искусства!
Оптимизм Брэдбери в отношении людей заметен и в других его работах.
Рассказ "Зелёное утро"
Огромный простор, открытый для творчества, для обозначения проблем, стоявших перед человечеством, писатель нашёл в космосе. Брэдбери считал, что изображение нового для читателя мира других планет и звёздных систем поможет обратить внимание читающего на мир, который окружает его в действительности, поможет сохранить человеческое в человеке.
Герой рассказа Бенджамин Дрисклл мечтал стать колонистом на Марсе. Но в первые же минуты на планете он теряет сознание от нехватки кислорода. Дрискл уговаривает комиссию оставить его на планете, так как знает, как принести ей весомую пользу. Он работает не покладая рук. Ко времени повествования он проводит на Марсе уже тридцать неотличимых друг от друга дней. И всё это время сажает деревья. Потому что без них планета выглядит красной пустыней, да и не может считаться пригодной для жизни. Разве может быть жизнь без деревьев?!
Разве сочтёшь всё, что даёт дерево. Оно красит землю, дарит ей благодатную тень и богатство своих плодов. Дерево — это волшебный мир нашего детства, по могучим стволам можно взобраться в поднебесье или вволю покачаться на ветвях.
А ещё дерево дарит кислород, такой необходимый разряжённой атмосфере красной планеты (и Земле, кстати, тоже).
Получив задание и семена деревьев, Бенджамин приступил к работе. Ровными рядами он сажал деревья. Разные. Семена тех, что оказались в контейнере. Ни разу за эти тридцать дней Бенджамин не оглянулся назад, ведь оглянуться — значит сдаться. Его беспокоило, что весь его труд мог оказаться напрасным. За весь этот срок ни разу не пошёл дождь.
Но, к счастью, в эту, тридцать первую, ночь он полил . Долгожданный, обильный… Проснувшись утром, Беджамин понимает — его мечта осуществилась. Утро стало зелёным : за одну ночь выросли тысячи деревьев.
А воздух! Он струился отовсюду, словно прохладные горные реки, щедро напоенный кислородом, который отдавали ему зелёные деревья.
Бенджамин Дрисколл жадно вдыхает кислород — и теряет сознание. Очнувшись, он видит, что ещё пять тысяч новых деревьев выбросили зелёные ветви навстречу солнцу.
Ядро человеческой личности, по мнению Брэдбери, составляет воля к труду. А труд, в свою очередь, отождествляется с любовью: например, своё эссе "Дзен и искусство писательства" (1973) автор заканчивает просто:
"Труд есть любовь!"
Прославление жизни, труда и любви, а также некая особая целостность фантастики и реальности превращают произведения Брэдбери в "абсолютный реализм"
В том же интервью "АиФ", о котором я упоминала выше, Рэю Брэдбери задали вопрос, почему не сбылись многие его прогнозы, — в частности, о поселениях землян на Марсе к началу третьего тысячелетия. Писатель ответил достаточно резко: "Потому что люди — идиоты". И привёл в пример некоторые современные вещи, на которые были потрачены ресурсы, но которые он считает бесполезными: костюмы для собак, должность рекламного менеджера и "штуки вроде айфона". Писатель сказал, что если бы люди больше развивали науку, осваивали космическое пространство, то трудно предсказать, каким бы был наш мир сейчас.
Рассказ "Калейдоскоп"
Придумывая эпизоды космической Одиссеи – «Марсианских хроник», – Брэдбери поднимал проблемы, волнующие человечество на Земле. Рассказывая очередную историю, он будто показывал людям самих себя со стороны.
Взрыв огромным консервным ножом вспорол корпус ракеты. Людей выбросило в космос, подобно дюжине трепещущих серебристых рыб. Их разметало в черном океане, а корабль, распавшись на миллион осколков, полетел дальше, словно рой метеоров в поисках затерянного Солнца. <…> Они падали, падали, как камни падают в колодец. Их разметало, будто двенадцать палочек, подброшенных вверх исполинской силой. <…> от людей остались только одни голоса - несхожие голоса, бестелесные и исступленные, выражающие разную степень ужаса и отчаяния. <…> космос начал переплетать необычные голоса на огромном черном ткацком стане; они перекрещивались, сновали, создавая прощальный узор.
Неправда ли - абсолютная фантастика? Чёрный космос, взорвавшийся на подлёте к Земле корабль, двенадцать космонавтов, словно в игрушечном калейдоскопе разлетаются и вновь собираются, создавая причудливые узоры и опять отдаляются друг от друга.
Холлис, я Стоун. Сколько времени можем мы еще разговаривать между собой?
- Это зависит от скорости, с какой ты летишь прочь от меня, а я-от тебя.
- Что-то около часа ?
- Да, что-нибудь вроде того, - ответил Холлис задумчиво и спокойно.
- А что же все-таки произошло? - спросил он через минуту.
- Ракета взорвалась, только и всего. С ракетами это бывает.
- В какую сторону ты летишь?
- Похоже, я на Луну упаду.
- А я на Землю лечу. Домой на старушку Землю со скоростью шестнадцать тысяч километров в час. Сгорю, как спичка.
Как по-разному ведут себя люди в эти последние минуты своей жизни. Кто-то молчит отрешённо, пытаясь осознать происходящее. Кто-то в шоке бессмысленно в ужасе орёт (то есть, издаёт звуки, которые человеческим криком назвать нельзя). Кто-то без умолку болтает, хвастаясь тем, какую прекрасную жизнь (в которой было много денег, выпивки и женщин) он прожил. Кто-то сводит последние счёты друг с другом.
И всё-таки в человеке побеждает человек.
- Я понимаю, Холлис, что у тебя на душе, - прозвучал затухающий голос Леспера, до которого теперь было уже тридцать тысяч километров. - Я не обижаюсь.
<…> Холлис?
Он сонно кивнул, утомленный ожиданием смерти.
- Это опять Эплгейт, - сказал голос.
- Ну.
- Я подумал. Слышал, что ты говорил. Не годится так. Во что мы себя превращаем! Недостойная смерть получается. Изливаем друг на друга всю желчь. Ты слушаешь, Холлис?
- Да.
- Я соврал. Только что. Соврал. Никакой ножки я тебе не подставлял. Сам не знаю, зачем так сказал. Видно, захотелось уязвить тебя. Именно тебя. Мы с тобой всегда соперничали. Видишь - как жизнь к концу, так и спешишь покаяться. Видно, это твое зло вызвало у меня стыд. Так или не так, хочу, чтобы ты знал, что я тоже вел себя по- дурацки. В том, что я тебе говорил, ни на грош правды. И катись к черту.
Холлис снова ощутил биение своего сердца. Пять минут оно словно и не работало, но теперь конечности стали оживать, согреваться. Шок прошел, прошли также приступы ярости, ужаса, одиночества. Как будто он только что из-под холодного душа, а впереди завтрак и новый день.
- Спасибо, Эплгейт.
Одно доброе слово и человек остаётся человеком. И ... философом, потому что невозможно запретить себе не думать, не размышлять, какими бы ни были обстоятельства.
Что я могу сделать? Есть ли еще возможность чем-то восполнить ужасающую пустоту моей жизни? Хоть одним добрым делом загладить подлость, которую я накапливал столько лет, не подозревая, что она живет во мне! Но ведь здесь, кроме меня, никого нет, а разве можно в одиночестве сделать доброе дело?
Нельзя. Завтра вечером я войду в атмосферу Земли".
"Я сгорю, - думал он, - и рассыплюсь прахом по всем материкам. Я принесу пользу. Чуть-чуть, но прах есть прах, земли прибавится"... "Когда я войду в атмосферу, - подумал Холлис, - то сгорю, как метеор. Хотел бы я знать - кто-нибудь увидит меня?"
Мальчуган на проселочной дороге поднял голову и воскликнул:
- Смотри, мама, смотри! Звездочка падает!
Яркая белая звездочка летела в сумеречном небе Иллинойса.
- Загадай желание, - сказала его мать. - Скорее загадай желание.
Даже не одно, а два добрых дела успел сделать Холлис. Одно, о котором он сам сказал, а второе — подарил малышу мечту, надежду, что всё задуманное обязательно сбудется!
Резюме
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы верно истолковать мысль, которая волновала Рэя Брэдбери во время написания того или другого произведения.
Он подсказывал пути решения проблем, которые видел, как видел... И то, как бы ОН мог их решить, со своей точки зрения.
Но главное – он говорил своим читателям о человеке и человеческом в каждом из нас с большим оптимизмом. Он верил и в каждого из нас, и в человечество в целом.
Я тоже буду верить и в человека, и в человечество! Мне ничего другого не остаётся в этом поистине безумном мире.
PS Мы как-то говорили о рассказе "Калейдоскоп" с одним моим виртуальным другом, дорогим моему сердцу человеком… А потом спустя какое-то время в комментариях пришло : "Я лечу в космос…"
Замороченная вначале предполагаемым диагнозом, потом подтверждённым, обследованиями, страхами, я пропустила этот комментарий, не придав ему страшного смысла. А теперь не могу этот комментарий найти. Ни комментарий, ни человека. И мне неспокойно от этого…
Но… я загадываю желания и с оптимизмом смотрю на их осуществление.