Есть певцы, ради которых зритель идёт «на спектакль». А есть такие, ради которых идут «на человека», чтобы снова увидеть, как он выходит на сцену и одним взглядом меняет температуру зала. Станислав Трифонов как раз из второй категории.
Белорусский баритон уже много лет остаётся одной из самых надёжных опор Минского Большого театра: без скандалов, громких PR-кампаний и хайпа. Только голос, колоссальная школа и редкая сценическая культура, которую сегодня всё чаще называют «старой школой в лучшем смысле слова».
От Тобольска до Минска: как формируется «тяжёлый» баритон
В биографии Трифонова нет эффектных легенд про «случайно найденный талант». Всё куда прозаичнее и в этом его сила. Он родился в Тобольске, в обычной семье, где музыку воспринимали не как роскошь, а как норму жизни. Рано начал петь, прошёл через хор, учебные выступления, первые опыты на сцене.
Потом была более серьёзная школа: Минское музыкальное училище имени Глинки, где он занимался в классе Ады Слацкой, одной из заметных педагогов белорусской вокальной школы . Затем — Одесская консерватория и работа в Одесском театре оперы и балета. Там он прошёл через классический путь молодого баритона: второстепенные партии, ансамблевые сцены, постепенное доверие режиссёров и дирижёров.
С 2007 года Трифонов солист Национального академического Большого театра оперы и балета Республики Беларусь, а со временем ему присвоили звание Народного артиста и вручили медаль Франциска Скорины за вклад в культуру страны.
Это не история «взлёта за один сезон», а пример длинной, выстроенной карьеры, где каждый новый этап — это логичное продолжение предыдущего.
Репертуар без «проходных» ролей
У Трифонова нет ощущения случайности в выборе ролей. В интервью он признаётся, что особенно ценит партии, где баритону доверена драматургия спектакля: Набукко у Верди, князь Игорь, Шакловитый в «Хованщине», Скарпиа в «Тоске» . Это те герои, которые требуют не только силы голоса, но и умения «нести» сюжет.
Критики отмечают, что его сценический образ всегда выстроен от внутреннего состояния — голос как продолжение мысли. В вердиевских партиях он избегает грубой силы: вместо этого: томное звучание, выверенная фразировка, работа на длинной линии. В русском репертуаре — это как ощущение «земли под ногами», того самого «голоса почвы», который традиционно связывают с восточно-европейской школой вокала.
На фестивалях, в том числе имени Фёдора Шаляпина, рецензенты пишут о нём как об артисте, который «держит спектакль своей статичностью и величием», не позволяя драматургии рассыпаться даже там, где режиссура спорна или оркестр не в лучшей форме. Для XXI века, когда многое строится на визуальных эффектах и концепциях, такая надёжность становится редкой ценностью.
Сценическая культура как профессия
О Трифонове часто говорят: «артист без скандалов». В эпоху, когда медийность строится на резких высказываниях и вирусных видео, это звучит почти старомодно. Но именно эта «нескандальность» и делает его примером того, как может выглядеть профессия оперного певца в XXI веке.
В интервью он подчёркивает простую мысль: зритель приходит за правдой, а не за идеальной нотой. Правду можно сыграть только тогда, когда у артиста за плечами не только техника, но и человеческий опыт: умение слушать партнёра, уважение к тексту, понимание исторического контекста произведения .
Можно сколько угодно говорить о новых форматах, мультимедийных постановках, но без таких «несущих» голосов, как Трифонов, оперный театр теряет смысл. Он как тихий центр, вокруг которого могут вращаться любые режиссёрские идеи.
Почему такие артисты особенно важны сейчас
Казалось бы, в век стримингов и коротких видео профессия оперного баритона обречена на провал. Но наблюдения за аудиторией говорят об обратном: зрители устают от поверхностности и начинают ценить то, что держится десятилетиями: школу, традицию, честное исполнительство.
На этом фоне фигуры вроде Станислава Трифонова оказываются особенно значимыми. Они не «продают» себя каждую минуту в соцсетях, зато каждый выход на сцену становится событием для тех, кто ищет в театре не эффект, а смысл.
Такие артисты создают ощущение культурной опоры: пока есть люди, которые по-настоящему владеют ремеслом, у театра есть будущее. А у зрителя — возможность встретиться с искусством, которое не обманывает ожиданий.
А вы как считаете: в XXI веке оперу «делают» прежде всего режиссёры и технологии или всё-таки такие голоса и личности? Нужны ли нам сегодня артисты «тихой силы», которые не скандалами, а работой удерживают планку профессии?
Напишите своё мнение в комментариях и не забывайте ставить 👍 и подписываться на «Культурную Кругосветку». Здесь мы продолжаем знакомить вас с теми, кто делает русско-белорусское музыкальное пространство по-настоящему живым.