Очередная история о слове, которое некогда имело иное, отличное от современного, значение.
Читаем новгородскую берестяную грамоту №745 с условной датировкой 1100-1120 годов, написанной от имени некоего Павла из Ростова некоему Братонежку. «От Павла [письмо] из Ростова к Братонежку. Если ладья киевлянина [уже] прислана, то сообщи о ней князю, чтобы не было худой славы (претензий, укора) ни тебе, ни Павлу». Предполагается, что Павел – отец новгородского посадника (1134-1135 годы) Иванка Павловича, князь – сын Владимира Мономаха Мстислав Великий, княживший в Новгороде в 1088-1093 и в 1095-117 годах, Братонежко – судя по структуре имени, родственник некоего Нежаты и, вполне возможно, мог быть родственником и Павла (кстати, в Собинском районе Владимирской области есть озеро Братонеж). Павел назван в грамоте в третьем лице, поэтому можно предполагать, что он писал ее не сам. Так вот, фраза «чтобы не было худой славы (претензий, укора) ни тебе, ни Павлу» в оригинале звучит так: «Не боуде присловъѧ ни тобѣ ни Павълови».
«Присловье» есть и в новгородской берестяной грамоте № 286, условно датированной 1360-1380 годами (с вероятным смещением назад или вперед). Грамота представляет собой письмо сборщика податей Григория другому сборщику податей Дмитру о подтверждении Ореховецкого мира со Швецией и вопросах сбора податей с карел. Напомню, что Ореховецкий или Ореховский мир – первый мирный договор об установлении границ между Новгородской республикой и Шведским королевством, заключенный в 1323 году после тридцати лет военных действий. В грамоте есть строки: «И поди не помешай, не напакости каянцам (жителям севера Карелии, у Ботнического залива, который новгородцы называли Каянским морем) и себе не заполучи худой славы (претензий, укора)!» В оригинале: «(Не п)омѣшаӏ не испакости каѧнецамо ни соби присловиѧ возми».
В подобном толковании «присловья» ученые опирались на русские народные говоры. «В Толковом словаре живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля читаем: «Присловье (псковск.) –худая молва о ком, недобрая слава, бранная кличка». «Словарь русских народных говоров» «присловье» в значении «худая слава, пересуды, бесчестье» фиксирует в 1852 году в Торопецком уезде, далее в Псковской, Владимирской, Воронежской, Пермской губерниях, а затем и областях; в значении «подозрение» («мы и знать не знаем, а на нас присловье») – в Княгининском уезде Нижегородской губернии. Выражение «присловье принимать» в значении «вызывать толки, осуждение» («если ты не хочешь выходить за его взамуж, так он к нам пускай не ходит, нашто тебе присловье принимать») было записано в Пермском уезде.
Интересно, что во втором издании «Словаря Академии Российской» начала XIX века есть только «присловие – прибавление, прибавленные слова». У того же Даля первым значением «присловицы-присловия» идет «короткая речь с отдельным смыслом, вставляемая в разговоры, пословица, поговорка».
Процитирую еще два документа, где «присловье» обладает тем же смыслом, что и в древних новгородских берестяных грамотах.
Август 1504 года, великий князь Иван III Васильевич «отпускает» из Москвы «гонца» крымского хана Менгли-Гирея. Напомню контекст. В 1500 году началась война России с Великим княжеством Литовским, которое привлекло Ливонский орден и Большую Орду. Крымский же хан Менгли-Гирей выступил на стороне Ивана III. Союз с Крымом помог России: избавиться от Большой Орды, значительно ослабить Великое княжество Литовское, расширить владения на юге. И в отправленной с послом грамоте Иван III пишет, в частности: не прельщался бы Менгли-Гирей обещаниями польского короля, который его обманывает. В грамоте есть строки, напоминающие о прежних событиях, характеризующих «литовцев»: «Как Шиг-Ахмет приехал в Вилну, да они ему учали говорить: приходил ты, да государя нашего землю воевал; да то ему присловье учинив да его и поимали».
А теперь явочная челобитная (то есть уведомление властей кем-либо о чем-либо) гостя (купца) Семена Гаврилова, поданная 31 октября 1687 года царям Ивану и Петру Алексеевичам, царевне Софье Алексеевне на своего дворового человека Якутку Матвеева, приказчика соляных промыслов в Старой Руссе, сбежавшего безвестно из села Змейско.
«Великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыни благоверной царевне и великой княжне Софии Алексеевне всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем бьет челом и являет холоп ваш Сенка Гаврилов...В нынешнем, государи, во 196-м году октября в ... день по моему, холопа вашего, веленью пришол ко мне из Старой Русы от варничного моего промыслу с моего двора человек мой Якушко Матвеев в Великий Новгород, и я, холоп ваш, послал ево, Якушка, из Великого Новагорода в село свое Змейско к отцу ево и к матери до счету, покамест я, холоп ваш, ево, Якушка, в варничном промыслу в роздаче денег моих сочту, потому, государи, что он, Якушко,на том моем, холопа вашего, дворе у варничного моего промыслу был прикащиком. И ис того села Змейска он, Якушко, без чету збежал безвестно. А ведамо мне, холопу вашему, учинился, что он, Якушко, шол к Старой Русы. И нечто, государь, в Старой Русе или в Старорусском уезде он, Якушко, объявитца в разбоях или на каком воровстве, и где ево поймають, чтоб мне, холопу вашему, от него, Якушка, безчестья и убытка и никакова присловья не было. Милосердные великие государи цари и великие князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич и великая княжна София Алексеевна всеа Великая и Малыя и Белыя Росии самодержцы, пожалуйте меня, холопа своего, велите, государи, се мое челобитье и явку в Старой Русе в Приказной избе принять и записать.Великие государи, смилуйтеся!»