Пыль плясала в косых лучах света. Стеллажи тянулись к потолку — тёмные, заставленные потёртыми корешками. Вокруг — мертвенная тишина.
Скрипнула дверь. Порог переступила женщина в сером плаще. Шаги гулко отдавались в тишине читального зала.
— Извините... вы работаете? Мне нужно... — голос сорвался. — Что-то доброе. Чтобы отвлечься от проблем.
Старик отвлёкся от толстой тетради. Очки съехали к кончику носа. Выцветшие глаза пробежались по мокрым от дождя волосам, прилипшим к щекам. Замерли на опухших от слёз глазах.
Кивнул.
Поднялся медленно — кости хрустнули, как сухие ветки. Рука, изъеденная старческими пятнами, гладила корешки. Остановилась. Вытянула том в сером переплёте.
— Номер 1247.
Гостья взяла книгу дрожащими пальцами. Раскрыла. Со страниц пахнуло ванилью. Первые строки...
Вскрик. Книга чуть не выпала из рук.
— Тут написано... о Машеньке... о моей дочке... Как такое может быть?
И снова тишина. Только тиканье старых часов в углу.
— Читайте дома, — прошелестел старик. — Через неделю принесёте.
Книга прижалась к груди. Женщина не оглядываясь, быстрым шагом удалилась.
День почти выцвел, смешался в серости сумерек, когда дверь снова открылась. В библиотеку вошёл новый посетитель: дорогой костюм, галстук, съехавший набок, измятый воротник. На лбу поблёскивал пот.
— Ищу... что-нибудь остросюжетное. Детектив.
Старик снова поднялся. Номер 5683 — толще остальных, тяжелее. Переплёт тёмно-синий, как ночное небо.
Гость открыл на случайной странице. Лицо побелело. Уголки губ скривились.
— Откуда? Наша фирма... Как?!
— Жду книгу через неделю.
Дверь хлопнула. И снова тишина разлеглась в библиотеке.
Старик зажёг настольную лампу — тёплый жёлтый круг обозначился в сумраке помещения. Достал тетрадь, открыл на чистой странице.
Часы пробили полночь.
Перо скрипнуло по бумаге: «Анна Петрова. Не может вылечить маленькую дочь. Надеется на чудо. Винит себя».
Ниже, размашистым почерком: «Василий Громов. Украл пенсионные накопления. Пятьдесят семей остались без денег».
Задумался. Металлическое перо вновь коснулось листа. Под рукой рождались буквы, слова, предложения. Рождались, впитывались и исчезали:
«Анна идёт по коридору детского дома. Каблуки стучат по линолеуму — тук-тук, тук-тук. Остановилась у двери. За ней — детский смех. Мальчик играет в машинки. Поднял глаза — карие, как у Машеньки. Анна опускается на корточки. Протягивает руку: «Как тебя зовут?»
Дома её дочь впервые за долгое время проснётся без повышенной температуры... Нужно лишь усыновить мальчика».
Перо замерло. На кончике повисла капля чернил. Новая страница.
«Василий сидит в зале суда. Руки сжаты в замок — костяшки побелели. Судья смотрит поверх очков: «Обвиняемый, встаньте».
Его ноги не слушаются. Голос — чужой, охрипший: «Я... я признаю свою вину».
В зале шёпот. На скамьях — пенсионеры. Не злые: поникшие, усталые».
Перо легло на стол. Уже утром каждая буква пропитается жизнью.
Старик взглянул на верхнюю полку — там, в самом углу, пылилась тонкая книжечка. Самая первая. Единственная, которую никто не читал. История о том, как он сам стал заложником чужих судеб.
Пальцы — узловатые, холодные — коснулись переплёта. Он треснул при раскрытии, обнажая, пожелтевшую от времени страницу. Чернила выцвели почти до серости:
«Алексей Михайлович работает библиотекарем. Читает чужие судьбы. Дописывает их. Но сам... сам не может написать финал своей истории. Потому что...»
Пустота. Шершавая бумага. Осознание вечности.
«...потому что его сердце остановилось тридцать лет назад. Прямо за этим столом. Кружка с чаем ещё дымилась, когда он упал лицом в раскрытую тетрадь…»
Пауза. Глаза заслезились — то ли от напряжения, то ли от воспоминаний.
«Пожар начался от опрокинутой свечи. Стены дышали пламенем. Книги корчились в огне, как живые. А он... он так и не успел дописать свою историю».
Указательный палец провёл по буквам. В тишине раздался треск — звук горящего костра.
«Душа не уходит, если дело не закончено. Поэтому надо быть здесь, среди пепла. А они, люди, потерявшиеся в мире, заблудившиеся в дебрях своих историй, до сих пор находят дорогу к обугленному порогу. Идут в надежде исправления».
В окна хлынул рассвет. Первые лучи пробились сквозь почерневшие оконные рамы, осветили груды золы на полу, оплавленные остатки полок.
И пустой стул за столом.
Никого давно уже не было. Но сюда всё равно возвращались за продолжением своей лучшей истории.
🔥 «Ния. В отражении времени» со скидкой 10% Оставляй отзывы! Помоги в продвижении!
Если нужно приобрести с автографом, связь со мной тут - Заходи в ТГ-канал
Ну, а если хотите познакомиться со мной ближе - присоединяйтесь сюда. Здесь я каждый день - настраиваю на позитив раскладами Таро, гороскопами с подборками юмористических роликов и, конечно же, рассказываю о себе.