— Мам, ты не могла бы Мишке на секцию скинуть? У меня карта заблокирована до вечера.
Звонок в обеденный перерыв
Света молчит. Переводит три тысячи через приложение. Кладёт телефон экраном вниз.
На экране компьютера — зарплатная ведомость за сентябрь. Её строчка: сорок семь тысяч двести рублей.
Рядом конверт из почтового ящика. Вскрыла час назад.
«Уведомление о назначении страховой пенсии».
Цифры мелкие, казённые: шестнадцать тысяч восемьсот девяносто.
Света достаёт из ящика стола толстую амбарную книгу. Страницы исписаны ровным почерком. Привычка с молодости, когда зарплату считали до копейки.
Листает назад, на полгода. Столбцы сумм, даты, пометки: «Максиму — взнос», «Ире — машина», «Мише — лагерь».
Коммуналка за сентябрь пять тысяч двести. Продукты — записывает каждый чек — одиннадцать тысяч. Проезд восемьсот. Хотя пенсионерам льгота. Телефон, интернет — девятьсот. Бытовые мелочи, порошок, шампунь — три с половиной.
Получается двадцать одна тысяча четыреста минимум.
Больше пенсии на четыре с половиной тысячи. Каждый месяц.
Света закрывает книгу. Смотрит в окно. Октябрь, серое небо, ветер треплет голые ветки тополей.
Завтра пятница. Ира обещала заехать, оставить Аню на выходные.
Разговор на кухне
В пятницу вечером дочь появляется в дверях с большим пакетом. Видимо, вещи внучки на два дня.
Аня врывается в квартиру с воплем «Бабуля!». Обнимает Свету. Девять лет, косички, оторванная пуговица на куртке.
— Мам, ты чего такая? — Ира снимает куртку, вешает на крючок. — Случилось что?
— Сядь. Поговорить надо.
Ира замирает. Света видит, как дочь напрягается. Наверное, думает, что-то серьёзное. Что-то со здоровьем.
Света качает головой:
— Всё нормально. Просто разговор.
Аню отправляют к телевизору — мультики. Света ставит чайник. Достаёт амбарную книгу, кладёт на стол. Ира садится напротив. Настороженно.
— Смотри.
Света открывает страницу за январь. Столбец расходов, столбец помощи детям. Переворачивает — февраль, март, апрель.
Ира молча читает. Цифры складываются в сумму. Её неловко произносить вслух.
— Я не жалуюсь, — говорит Света тихо. — Просто хочу, чтобы ты знала.
Переворачивает последнюю страницу. Там конверт из Социального фонда. Уведомление с печатью.
Ира берёт, читает. Поднимает глаза:
— Шестнадцать девятьсот? Серьёзно?
— Серьёзно.
— Но ты же столько лет работала!
— Работала. Но не везде официально. Помнишь, когда вы были маленькие? Я в трёх местах крутилась. Два по договору, один в конверте. Вот и результат.
Ира молчит. Берёт телефон. Начинает что-то считать.
Света наблюдает. Дочь хмурится, листает экран вниз, вверх, снова вниз.
— Значит, если ты уйдёшь с работы, тебе не хватит даже на себя, — наконец говорит Ира.
— Не хватит.
— А мне ты каждый месяц переводишь пять-семь тысяч.
— Переводила.
Ира кивает. Откладывает телефон. Смотрит в окно. Там уже темно, фонари горят оранжевым.
— Мам, мне надо подумать. Я могу сама. Аня уже большая, после школы одна дома сидит, пока я не приду. Можно ещё смену взять. По выходным.
— Не надо дополнительных смен. Ты и так устаёшь.
— Устаю, — соглашается Ира. — Но это моя жизнь. А твоя — твоя. Ты уже достаточно для нас сделала.
Света хочет возразить. Дочь перебивает:
— Правда, мам. Хватит.
Приезд сына
Максим приезжает через два часа. Ира позвонила ему сразу. Света слышала короткий разговор на кухне: «Приезжай. Срочно».
Сын влетает в квартиру. Выглядит так, будто случилось что-то.
— Что случилось? Мама, ты в порядке?
— Я в порядке. Садись.
Максим садится. Не снимает куртку. Ира молча передаёт ему амбарную книгу. Он листает, читает, считает.
Света наблюдает. Видит, как меняется лицо сына. Сначала удивление. Потом что-то похожее на растерянность.
— Ты нам столько даёшь, — говорит он медленно. — Я не думал, что так много.
— Много, — соглашается Света.
— А пенсия... — Максим смотрит в уведомление. — Шестнадцать девятьсот. Это же ни на что не хватит.
— Вот именно.
Максим откладывает бумагу. Достаёт свой телефон. Открывает калькулятор. Начинает считать вслух:
— Ипотека тридцать пять тысяч. Коммуналка семь. Еда на пятерых — тысяч двадцать минимум. Детский сад за младшего девять. Проезд, одежда, всякая мелочь...
Он замолкает.
— Не сходится.
— Знаю, — тихо говорит Ира.
Максим смотрит на мать. Света видит в его глазах что-то. Чего не хотела бы видеть. Надежду. Расчёт.
— Мам, ну ты же ещё бодрая. Можешь ещё поработать лет пять точно. Ты же сама говорила, что работа отвлекает.
— Отвлекала, — поправляет Света. — Раньше.
— А сейчас?
— Сейчас устаю. К концу дня спина так затекает, что разогнуться не могу. Руки немеют к вечеру. Голова гудит.
— Но это же не...
— Не что? Не повод увольняться? Максим, мне шестьдесят один год.
Сын молчит. Ира смотрит на него. С таким выражением, что Света понимает. Они всё обсудят потом, без неё. Сейчас будут слова. Которые лучше бы не произносить.
— Мам, у меня трое детей, — говорит Максим медленно. — Ипотека ещё двенадцать лет. Ольга не может больше зарабатывать, у неё ставка одна. Я и так два проекта веду параллельно. Твоя помощь — это не просто помощь. Это часть нашего бюджета.
— Понимаю.
— Нет, ты не понимаешь! — Максим повышает голос. — Я не со зла. Просто у меня нет запасных вариантов. Если ты перестанешь помогать, мне придётся... Я не знаю что. Кредит брать? Квартиру продавать?
Света молчит.
Ира встаёт. Начинает ходить по кухне. Нервно, резко.
— Максим, ты сейчас серьёзно? — голос дочери звенит. — Мать говорит, что ей тяжело, а ты про кредиты?
— А что мне говорить? Мне правда тяжело!
— Ей тоже!
— Она одна живёт, у неё расходы в три раза меньше!
— Заткнись.
Максим замолкает. Света смотрит на них обоих. Взрослые дети, которым она отдала половину жизни. Один считает деньги. Другая считает справедливость.
И оба правы. По-своему.
— Хватит, — говорит Света негромко. — Не ссорьтесь. У меня есть предложение.
Они оба замолкают. Смотрят на неё.
— Следующий месяц я живу только на пенсию. Зарплату откладываю на отдельный счёт. Никому ничего не перевожу. Просто чтобы понять, как это. Прожить на то, что государство мне назначило.
— Зачем? — спрашивает Максим.
— Чтобы решить, смогу ли я уволиться. Или придётся работать до семидесяти.
Ира кивает. Максим хмурится. Возражать не решается.
Ноябрьский эксперимент
Ноябрь начинается дождями. Света получает зарплату за октябрь. Сорок семь тысяч двести. Сразу переводит всю сумму на накопительный счёт.
Остаётся пенсия. Шестнадцать восемьсот девяносто рублей.
Первым делом — коммуналка. Пять тысяч двести. Остаётся одиннадцать шестьсот девяносто.
Света открывает амбарную книгу. Начинает новую страницу. «Ноябрь. Эксперимент».
Записывает каждый расход: хлеб, молоко, курица, овощи. Считает в магазине дважды. Возвращает на полку то, без чего можно обойтись. Йогурты, например. Или печенье к чаю.
Через неделю звонит Максим. Голос напряжённый:
— Мам, ты не могла бы Алёше на продлёнку скинуть? Три тысячи. До зарплаты не дотягиваю.
Света молчит. Смотрит на экран телефона. На имя сына. Думает час.
Потом пишет в мессенджер:
«Скину две. Больше пока нет».
Максим не отвечает. Света переводит две тысячи. В амбарной книге появляется новая строчка: «Алёше — продлёнка, 2000».
Остаток на месяц: девять тысяч шестьсот девяносто.
Ира не звонит. Не просит. Света знает — дочь взяла дополнительную смену по выходным. Видела фотографию в соцсетях: Ира в форме, усталая. Подпись «Двенадцатый час на ногах».
К концу ноября в амбарной книге последняя запись: «Остаток — 340 руб».
Триста сорок на четыре дня до пенсии.
Света смотрит на цифру долго. Потом закрывает книгу.
Декабрьское собрание
В первых числах декабря она снова собирает детей. Не звонит, не предупреждает. Просто пишет в общий чат: «Приезжайте в субботу. Оба. Важно».
Максим приезжает с женой. Ольга молчаливая, напряжённая. Видимо, знает, о чём будет разговор.
Ира одна. Аню оставила у подруги.
Света кладёт на стол два листа. На одном — её расходы за ноябрь. Расписаны по дням. На втором — столбцы помощи детям за последние полгода.
— Смотрите, — говорит она спокойно. — Вот сколько мне нужно, чтобы прожить месяц. Вот сколько я вам давала. Разница в два раза.
Максим берёт листы, читает. Ольга заглядывает через плечо. Качает головой.
— Я буду помогать вам только иногда, — продолжает Света. — Когда смогу. Без обязательств. Но я хочу, чтобы вы тоже участвовали в моей жизни.
— Как? — осторожно спрашивает Ира.
— Максим, ты помогаешь мне найти в интернете подешевле то, что врач выписывает. Ира, ты возишь меня меня в поликлинику. Не потому что я вам даю деньги. А просто потому что мне шестьдесят один год. И мне это нужно.
Ира кивает сразу:
— Конечно.
Максим молчит. Ольга толкает его локтем. Он медленно качает головой:
— То есть ты требуешь что-то взамен? Как будто мы тебе чужие?
— Не взамен, — спокойно отвечает Света. — Просто я хочу, чтобы вы были со мной. Не только когда вам нужны деньги. А вообще. Вам тридцать шесть и тридцать восемь лет. Я хочу, чтобы вы участвовали в моей жизни.
— Это называется шантаж.
— Нет. Это называется честность.
Максим встаёт. Начинает ходить по комнате. Ольга сидит неподвижно. Смотрит в стол. Ира смотрит на брата. С таким презрением, что Света вмешивается:
— Максим, я не заставляю. Можешь отказаться. Тогда я просто не буду тебе помогать.
— Мне, значит, просить не у кого?
— У друзей. У родителей жены. У государства, в конце концов. Но не у пенсионерки, которая не может прожить на свою пенсию.
Сын резко разворачивается:
— Ты же сама сказала, что иногда будешь помогать!
— Иногда. Когда смогу. Но это будет моё решение. А не ваша потребность.
Максим открывает рот, закрывает. Света видит — он хочет сказать что-то обидное. Но сдерживается.
Наконец бросает:
— Хорошо. Идёт.
Ольга поднимает голову. Смотрит на мужа удивлённо. Максим не встречается с ней взглядом.
Последний рабочий день
В понедельник Света приходит к начальнице. Галина Петровна смотрит на неё через очки. Удивлённо:
— Света, увольняешься? Серьёзно?
— Серьёзно.
— Но ты же держишь весь отдел! Кто документы будет вести? Кто с жильцами разговаривать?
— Кто-нибудь научится, — улыбается Света. — Я же когда-то научилась.
— Устала?
— Очень.
Галина Петровна молчит. Потом вздыхает:
— Понимаю. Сколько тебе? Шестьдесят один? Давно пора.
— Давно, — соглашается Света.
Последний рабочий день — пятнадцатое декабря. Коллеги дарят цветы, торт, конверт с деньгами. Света благодарит. Обнимает всех по очереди.
Собирает вещи в коробку. Фотография внуков в рамке, кружка с надписью «Лучшему администратору», календарь с котиками.
Выходит на улицу. Сыро, холодно, темнеет рано.
Достаёт телефон, пишет Ире: «Всё. Уволилась».
Ответ приходит мгновенно: «Жду у подъезда. Отвезу».
Ира правда ждёт. Стоит возле машины. В тёплой куртке, с термосом в руках.
— Кофе? — протягивает она.
Света кивает. Пьют молча. Стоя у машины.
Потом Ира говорит:
— Мам, я хотела тебе сказать. Я нашла подработку. По выходным. Алёшка теперь после школы с Аней. Я его научила разогревать еду и проверять уроки.
— Зачем?
— Как зачем? Надо же.
— Ира, я не для того всё это затеяла, чтобы ты себя загоняла.
— Я знаю. Но мне правда надо. Я хочу Ане репетитора нанять по английскому. И ещё на море летом съездить. Давно мечтаем.
Света обнимает дочь. Стоят так минуту. Молча.
— А ещё, — продолжает Ира, — я записалась на курсы. Повышение квалификации. Через полгода на старшую медсестру пойду. Там ставка больше.
— Умница, — шепчет Света.
Едут домой молча. Ира высаживает мать у подъезда. Машет рукой, уезжает.
Света поднимается на четвёртый этаж. Медленно, с остановками. Спина ноет. Колени тоже.
Но дома тепло. Тихо. Уютно.
Она открывает ноутбук. Заходит на сайт профсоюза. Смотрит путёвки в санатории. Недорогие, семь-десять дней.
Выбирает одну. В Подмосковье, в сосновом лесу. Лечебные ванны и прогулки. Стоимость четырнадцать тысяч за неделю.
Бронирует на конец января.
Прозрение сына
Максим не звонит три недели.
Потом приезжает в середине декабря. Вечером, без предупреждения. Света открывает дверь. Сын стоит на пороге. Мрачный, с пакетом в руках.
— Привет, — говорит он неловко.
— Привет. Входи.
Он снимает куртку. Ставит пакет на пол. Там что-то звякает. Стеклянное.
— Ольга передала. Варенье домашнее. И ещё мёд, вроде бы.
— Спасибо.
Максим садится на кухне. Смотрит в окно. Света садится напротив. Молчат долго.
Наконец сын говорит:
— Жена сказала, что я свинья.
— И что ты ответил?
— Что она права.
Света усмехается. Максим смотрит на неё. Потом опускает глаза.
— Я правда не хотел тебя обижать, — говорит он тихо. — Просто у меня всё... Знаешь, как бывает. Денег не хватает, дети болеют, ипотека давит. И когда ты сказала, что не сможешь помогать, я просто испугался.
— Понимаю.
— Но Ольга мне объяснила. Долго объясняла. — Он усмехается. — Часа три, наверное. Сказала, что я эгоист. И что тебе шестьдесят один год, а не сорок. И что я обязан помогать тебе, а не ты мне.
— Она права, — соглашается Света.
— Я знаю. — Максим поднимает голову. — Мам, давай так. Я буду оплачивать то, что врач выписывает. Каждый месяц. И ещё... Если надо будет куда-то съездить, на обследование там или в гости, я отвезу. На машине.
Света кивает:
— Договорились.
— И ещё. Я больше не буду просить денег. Совсем. Мы с Ольгой пересчитали бюджет. Урезали всё, что можно. Справимся.
— Хорошо.
Максим встаёт. Обнимает мать. Коротко, крепко.
— Извини, — говорит он тихо.
— Не за что, — отвечает Света. — Ты хороший сын. Просто жизнь сложная.
Максим уходит. Света смотрит ему вслед. Закрывает дверь. Садится на диван. Открывает амбарную книгу.
Последняя страница — декабрь. Доходы: пенсия шестнадцать восемьсот девяносто. Расходы расписаны по дням. В конце месяца должно остаться около двух тысяч.
Она листает назад. На год. На два. На пять.
Цифры, даты, имена детей. Вся её жизнь в этих столбцах.
Света закрывает книгу. Улыбается.
По-другому
В конце января она уезжает в санаторий. Ира отвозит до автовокзала. Помогает с сумкой.
— Звони, если что, — говорит дочь. — Я в любой момент приеду.
— Не приедешь, — смеётся Света. — Всё буду хорошо.
Семь дней в сосновом лесу. Прогулки, ванны, тишина.
Света читает книги. Спит по десять часов. Разговаривает с другими отдыхающими. Женщины её возраста. Со своими историями. Своими победами.
Возвращается в начале февраля. Ира встречает на вокзале. Смотрит на мать внимательно:
— Мам, ты похорошела.
— Отдохнула, — поправляет Света.
Едут домой. По дороге Ира рассказывает новости: Максим устроился на вторую работу, но проектную, удалённо. Ольга получила премию. Аня выиграла конкурс рисунков в школе.
— А ты? — спрашивает Света.
— Я сдала экзамены. На старшую медсестру. С февраля зарплата на четыре тысячи больше.
— Умница.
Света смотрит в окно. Город пролетает мимо. Серый, зимний, знакомый.
Дома, дороги, люди.
Её жизнь. Которую она наконец начала жить для себя.
А у вас дети понимают, сколько вы им помогаете. Или тоже считают мамину поддержку чем-то само собой разумеющимся?
Подписывайтесь, чтобы читать истории женщин, которые научились говорить нет без чувства вины.