А этот текст мы написали с Алиной вместе.
Дело в том, что когда мы были в Грузии, мама Алины просила её описывать, как мы проводим наши дни в Тбилиси.
Так получилось это письмо Алины к маме.
Ну и я тут присоседилась, немного, по-дружески.
Здравствуй, мама!
Ты просила меня написать, как прошел сегодняшний день нашего путешествия в Тбилиси.
Так вот.
Сегодня утром мы решили поехать в Мемориальный комплекс «Хроники Грузии». Очень хотелось увидеть эту грандиозную достопримечательность столицы Грузии, созданную Зурабом Церетели. 16 колонн высотой 30-35 метров. Находится на горе Кениси. 620 метров над уровнем моря.
Мы ехали в метро, потом долго шли вдоль шумной автострады. Ты же знаешь, мама, мы в Грузии стараемся везде ходить пешком. Невзирая на горы и пригорки. Традиция у нас такая.
Мы бодро вышли на высокий берег Тбилисского моря и стали оглядываться по сторонам. Автомобильная дорога стремительно убегала вдаль. Людей вокруг не было. Мемориал тёмно-серой громадой высился перед нами на довольно внушительной горе. Как дойти до этого великолепия мы не знали, мама, поэтому стали любоваться на Тбилисское море и ждать каких-нибудь прохожих, чтобы узнать дорогу.
И дождались. На пустой автобусной остановке вдруг образовался пожилой джентльмен, который выпил пива и пошел в нашу сторону. Мы спросили, как пройти к Мемориалу. Он ответил, что пешком мы не дойдем, потому что далеко - надо ехать на автобусе.
- На каком? - уточнили мы.
- На зелёном, - ответил джентльмен и быстро умчался прочь.
Дядька не соврал. Не все автобусы в Тбилиси зелёного цвета, есть синие, поэтому совет был, по мнению дядьки, ценным.
Больше людей нигде не было. Мы открыли карту местности, которая показала, что до Мемориала всего 1 км пути по лесной тропе.
Какая фигня, подумали мы и решили идти пешком. Потому что мы, мама, всегда ходим пешком. Невзирая на горы и пригорки.
Лесная тропа была вполне удобной и даже романтичной. Людей не было нигде. Даже на Мемориальном комплексе. Мы видели его гигантские колонны, безлюдные и грозные.
До вершины горы оставалось ещё немного, когда удобная лесная дорожка упёрлась в очень крутой подъём совершенно лысой и каменистой горы.
Мы подумали, мама, и рискнули. Стали карабкаться наверх. Поднялись на метр. Опять немного подумали и опять полюбовались на Тбилисское море. Которое серебрилось внизу.
Потом мы посмотрели на грозные колонны Зураба Церетели и решили, что потом. Да, мама, потом.
Когда-нибудь. Не последний раз в Тбилиси приезжаем.
И мы решили спускаться. Держась за руки. Потому что подошвы скользили по гравию, а падать не хотелось. Эх, мама, видела бы ты наши лица…
Цепляясь друг за друга, беседуя о месте стрекоз в живой природе и стараясь не смотреть вниз и не бояться упасть, на дрожащих ногах мы сползли с лысой горы к лесной тропе и решили сократить путь. Решили пойти по другой лесной тропе. Карта местности показывала, что так мы быстрей дойдем до метро.
И мы пошли, мама! Внизу грохотали машины, а лесная тропа вела все дальше и спускаться вниз не собиралась. Потом она вообще поползла наверх. Мы встревожились.
Наверх нам идти решительно не хотелось.
Мы немного приуныли. Изучили местность. Увидели примятую траву по склону вниз и решили двигаться по ней.
Когда внизу показались первые люди, мы очень обрадовались, мама! Мы ускорили движение и буквально свалились в простор цивилизации и там готовы были броситься всем на грудь и всех расцеловать!
На первой же автобусной остановке мы решили отдохнуть от пережитого волнения. И познакомились с милым старичком. Там же на остановке.
Старичок оказался бывшим профессором филологии Тбилисского университета. Профессор сидел с сумкой, в которой уютно дремали батон и фрукты, говорил на великолепном литературном русском языке.
Мы поговорили о поэзии, о Маяковском, узнали краткую историю Грузии, которая является центром всего. Ой, мама только не уточняй. Всего, значит, всего. И Сталин тоже… великий.
Короче, мы очень хорошо поговорили со старичком профессором, и раскланялись с ним, весьма довольные друг другом. И долго его потом вспоминали. Яркая личность!
Потом мы быстро приехали домой и сильно объелись.
Ну, а как ты думаешь, мама? Совершить такое восхождение и не проголодаться?!
Мы сильно объелись!
Потом мы лежали на диванах и думали, что если нам не удалось припасть к творчеству Церетели, то, пожалуй, можно припасть к его alma mater.
Мы сползли с диванов и бодро зашагали в Тбилисскую государственную академию художеств имени А. Кутателадзе, которую закончил и в которой заведовал кафедрой Зураб Церетели.
Мы слышали, что в Академии есть интересный музей и вообще, это очень красивое здание, открытое для всех желающих.
И мы решили его посмотреть, мама. И пошли в гору. Потому что Академия находится на улочке старого Тбилиси, где всё на горах.
Идти было хуже, чем по лесной тропе – на узких тротуарах стояли автомобили, и пришлось обходить их, топая по проезжей части.
И если бы только автомобили! Вдруг мы увидели дородного мужчину, который уютно устроился на узком тротуаре перед забором своего дома, пил кофе и смотрел сериал по мобильнику! Честное слово, мама!
У него даже кружка с кофе стояла на плоском камне. Видимо, сидение на тротуаре с кофе под сериал было для мужчины обычным занятием!
Когда мы поднялись на гору и огляделись по сторонам, уточнив у проходящей мимо одинокой девушки, где тут Академия находится, оказалось, что мы поднялись не на ту гору. Надо на другую. Параллельную этой.
Мы спустились вниз.
Перешли на соседнюю улицу и снова пошли в гору.
И дошли до Академии. Запутались в дверях и решили спросить у охранника, где вход в здание.
Охранник любезно поинтересовался: не из Йошкар-Олы ли мы?
Мы удивились и спросили:
- Почему из Йошкар-Олы?
Охранник тоже удивился.
- А многие вот так спрашивают, где вход в Академию, а потом говорят, что они из Йошкар-Олы.
Мы ответили, что из Петербурга, охранник улыбнулся и махнул рукой, показав нам нужную дверь.
Здание Академии художеств считается одним из самых загадочных зданий в городе. Оно много раз достраивалось, перестраивалось, меняло убранство вестибюлей и залов. Академия находится в бывшем особняке богатейшего купца Вардана Аршакуни.
Он был одержим идеей построить дворец, равный по красоте дворцам персидских правителей. Аршакуни не жалел денег на строительство дома и приглашал мастеров из Персии и Европы. Строительство и отделка дома длились очень долго, но Аршакуни не смог увидеть свой дворец в законченном виде. Он скончался в 1862 году. А в особняке стали размещаться разные организации. А в 1922 году в нём поселилась Академия художеств.
В Академии было тихо и пустынно. Где-то шли занятия.
Дыхание высокого искусства чувствовалось повсюду, и мы не стали его нарушать.
Походили тихо по коридорам, вышли на балкон, полюбовались увиденным.
Музей был закрыт, поэтому особых культурных потрясений мы не испытали, мы просто походили по холлам и коридорам. Вышли на балкон и полюбовались на здание Академии красивой красоты.
После Академии мы решили посетить консерваторию. Она рядом была. Отчего же не зайти?
Из консерватории доносились звуки рояля и прекрасное женское пение. Мы постояли, послушали и решили не заходить. Нам и так всё понравилось. Мы решили двигаться к дому.
Дошли до Театра оперы и балета, сели на лавочку в уютном сквере и решили идти домой коротким путем. Посмотрели карту местности, решили и пошли.
Короткий путь оказался долгой дорогой вдоль нескончаемых домов, которые невозможно было пересечь.
Но мы не унывали, мама, и продолжали бодро вышагивать немыслимые километры нашего дня в Тбилиси. Обычного дня в Тбилиси.
Наконец вышли на широкий проспект. Нам надо было перейти на другую сторону, и мы пошли по тротуару в поисках перехода. Движение было очень интенсивное. Машины со свистом пролетали мимо. Людей не было. Только впереди нас шёл одинокий мужичок с пустой канистрой.
Мы шли и шли и вдруг увидели, что тротуар странным и непостижимым образом упёрся в проезжую часть. Без перехода. Дядька с канистрой, не ожидавший такого подвоха, стоял и растерянно глядел по сторонам. Мы встали рядом. Перебегать широкую дорогу с множеством машин было опасно.
Мы повернули назад. Опять дошли до перекрестка и огляделись. Перехода не было, но на пересечении дорог была разметка «островка безопасности».
Дядьке всё надоело, и он рванул вперед, лавируя между машинами, добежал до островка безопасности и стал метаться на нём. Машины с рёвом пролетали мимо, не уступая бедолаге дорогу.
Мы решили, что метаться с дядькой не будем, нашли узкое место в этом сплетении тбилисских магистралей и метнулись на другую сторону, уворачиваясь от машин.
Вечерело. Погода была хорошая.
Мы вышли на улицу с труднопроизносимым названием Агмашенебели и сели на лавочку отдохнуть.
Вокруг было много ресторанов, радостно и праздно гуляющих людей. Мы с интересом рассматривали прохожих, собак, витрины ресторанов. Мы так много ходили по горам, мама, что сидеть на лавочке и смотреть по сторонам было невыносимо приятно!
Прямо перед нами было огромное окно барбершопа, за которым брутального вида молодой мужчина возлежал на кресле, а нежная девушка, мастер барбершопа, колдовала над его лицом. Вернее лбом. Или бровями. Мы не поняли.
Периодически она отходила от его лица, поднимала кресло, мужчина смотрел на себя в зеркало, и она опять укладывала его, склонялась над лицом. Мы стали гадать, что она с ним делает?
Решили, что брови наращивает. Третью и четвертую. Для большей брутальности. Например.
Потом нам надоело следить за клиентом барбершопа и мы пошли домой. Старой испытанной дорогой, не заглядывая в карту местности и не стараясь найти более короткий путь.
В Тбилиси этот номер не проходит! В Тбилиси надо ходить замысловатыми кругами, наслаждаясь увиденными бытовыми сценками простой жизни и получать от этого удовольствие. А если сильно торопишься, тогда, конечно, нужно сесть в автобус. В зелёный или синий автобус!
Так радостно, на высокой ноте оптимистического удовольствия, закончился один наш день в Тбилиси.
Так, что мама, за меня не волнуйся, у нас все хорошо.
Ира передает тебе привет.
Целую.
Твоя Алина.