1970-е годы. Для сотрудников КГБ, дипломатов и высшего командного состава требовалось оружие, которое можно было бы носить годами, практически не замечая — но которое в критический момент гарантированно сработало. Ответом конструкторов Куликова, Ложнева и Симарина стал ПСМ — пистолет, ставший эталоном инженерной элегантности.
Его создавали под фантастические по жёсткости требования: толщина — не более 17 мм, отсутствие выступающих деталей, мгновенная готовность к стрельбе. Требование по толщине шло не от конструкторов — оно пришло от КГБ: пистолет должен был помещаться в нагрудный карман штатного пиджака, не проявляясь через ткань. Фактически оружие проектировали под форму, а не под классические оружейные стандарты. Результат превзошёл ожидания: при толщине в 18 мм ПСМ и впрямь был тоньше пачки сигарет.
Но за эту изящность пришлось заплатить главной ценой — калибром. Конструкторы выбрали патрон 5,45×18 ПМТ — уникальный боеприпас с остроконечной пулей, созданный Александром Бочкиным. ПСМ стал вообще первым в мире серийным пистолетом под ультратонкий специально разработанный патрон — ни один зарубежный образец той эпохи не имел столь радикальной компоновки. На дистанции до 25 метров этот патрон пробивал бронежилеты 1-го класса защиты — недоступное достижение для многих более мощных 9-мм систем.
Амбивалентность системы проявилась сразу. С одной стороны — феноменальная пробиваемость. С другой — крайне низкое останавливающее действие: пуля диаметром 5,45 мм формировала узкий раневой канал и даже при тяжёлых поражениях не всегда выводила противника из борьбы. В оперативных сводках появлялись случаи, когда противник продолжал сопротивление уже будучи смертельно раненым.
При этом стрельба из ПСМ имела неожиданный нюанс: отдача, вопреки ожиданиям, была резкой. Лёгкий затвор и высокая скорость пули давали характерный «нервный» подброс, с диагональным уводом после второго-третьего выстрела — мелкий пистолет вёл себя живо и требовал навыка.
Остальные решения были безупречны. Ударно-спусковой механизм двойного действия позволял сделать первый выстрел без взведения курка. Предохранитель, совмещённый с рычагом взвода, управлялся одним движением большого пальца. Затворная задержка автоматически снималась при извлечении магазина — гениальное решение для скрытного ношения.
Эргономика ПСМ стала эталонной. Удобная рукоятка, идеальный баланс, длинный ствол — всё это обеспечивало высокую точность. Пистолет был прост в обслуживании и разборке, что ценилось в полевых условиях. Именно за скрытность и мгновенную готовность к стрельбе ПСМ стал незаменим для наружного наблюдения, встреч с агентурой и «мягких» оперативных мероприятий: он не печатался даже при наклоне корпуса, что было ключевым требованием спецслужб.
Известны и документированные случаи боевого применения, когда ПСМ спасал жизнь оперативников именно благодаря скрытности. В одном эпизоде выстрел в упор пробил кожаную куртку, ребро и самодельный бронежилет — задачей патрона 5,45×18 и была борьба с защищённой целью, а не максимальное «останавливание».
Символично, что вокруг ПСМ возникло целое «семейство» — в 1990-е на его компоновке создавали спортивные и газовые варианты, включая МР-442 «Скиф». Для столь узкоспециализированного пистолета это редчайший случай.
Но судьба ПСМ оказалась двойственной. Министерство обороны рассматривало вариант принятия его как штатного офицерского оружия, но военные отказались: пистолет был идеален в костюме, но слишком тонок для окопов, плохо переносил грубое обращение и загрязнение. Для спецслужб и генералитета он стал инструментом «последнего аргумента», а для широкого рынка — оружейным курьёзом.