Кажущиеся такими «незыблемыми» атрибуты зимнего праздника, как Дед Мороз и ёлка, в нашем богоспасаемом отечестве появились не так уж и давно - лет полтораста назад. Не более того. Обычай наряжать ёлку на Рождество и Новый год был перенят у немцев – в России жило много переселенцев из германских земель, свято державшихся своих традиций. Известно даже, когда именно в России впервые устроили праздник ёлки и где это произошло.
Перед Рождеством 1836 года Дворцовая контора в Санкт-Петербурге, начиная с 21 декабря, загодя рассылала билеты с приглашениями на придворный рождественский праздник, состоявшийся в пятницу 25 декабря. В тот день в Ротонде Зимнего дворца для детей императора Николая I и чад придворных устраивался праздник елки. Инициатива устройства подобных праздников исходила от супруги императора, Александры Фёдоровны – урожденной принцессы Фридерики Шарлотты Вильгельмины, дочери прусского короля Фридриха Вильгельма III. Августейшая мать решила устроить для своих чад такой же праздник, как когда-то устраивали дома для неё самой.
Затеяв этот частный праздник, государыня Александра Фёдоровна, вольно или невольно, стала законодательницей новой моды, пережившей века. Подражая императорской чете, во всех домах столичной знати тоже стали устраивать детские праздники вокруг наряженной елки.
Это столь ново и ещё непривычно, что знаменитый поэт Василий Андреевич Жуковский счел необходимым описать этот праздник в письме графине Блудовой:
«Третьего дня, в канун Рождества, как Вам известно, в канун Рождества Христова, называемый у немцев Weihnachtsbaum, а у нас бы сказали вечер Христов. В этот вечер во всех петербургских домах для детей учреждаются елки с зажженными на них восковыми огарочками, меж которых висят яблочки, орешки, конфекты, и всякого рода куклообразные произведения ума человеческого. Дети, у кого они есть, глядя на елочки, прыгают, кричат и веселятся. У кого нет детей, у того и нет и елочек. У меня вот нет детей, нет и елочек. А как будут дети, так будут и елочки».
Не смотря на яд иронии поэта, праздник этот понравился и взрослым, и деткам. Он, что называется, прижился. Елки для детей стали наряжать не только в домах аристократов, но и семьи купечества и состоятельных обывателей очень быстро переняли эту моду.
***
Предтечей Деда Мороза был маленький игрушечный старичок, которого перед праздником выставляли с наряженной ёлочкой в окнах-витринах кондитерских заведений и игрушечных магазинов. Делалось это в расчете на приманку внимания детишек – известных растрясателей родительских кошельков. Описывая предпраздничный Петербург 1875-го года, писатель Иван Гончаров отметил, что на центральных улицах в магазинных окнах: «обязательно выставлен старичок весь в снегу – Борей что ли – с бумажным еловым деревом, обвешанным разными вещицами». То есть своего собственно устоявшегося имени у того игрушечного старичка ещё не было.
В европейской традиции подарки детям приносит Санта Клаус, по-нашему святой Николай Чудотворец, который известен тем, что тайно помогал тем, кто в беде нуждался, выбирая при этом людей достойных. Европейского Санта Клауса дети не видят – они обнаруживают его подарки под елкой, в носках, вывешенных у камина и прочих местах. Добрый старик проникает в дом незамеченным, оставляет подарки и исчезает.
У русских все пошло несколько иначе. Может от того, что фамильярничать с чтимым святым не захотели. Ведь таинственное появление подарков, как ни крути, содержит элемент надувательства детей взрослыми, которые подсовывают подарки, объясняя их появление чудом. Нехорошо так же Святителя Николая наряжать в маскарадную красную шубу, расшитую звездами и такую же шапку, более приличествующие сказочному волшебнику. Все это могло сформировать у детишек не совсем правильные религиозные установки. Так ли, нет ли, но главным персонажем русского новогоднего праздника для детей стала ожившая кукла старика из-под ёлки, которую назвали запросто Дедушка Мороз.
***
Изначально «ёлка» - праздник детский, домашний. На него собирали детей родных и знакомых «своего круга», примерно подходивших по возрасту. Наряд на ёлку тогда готовили сами дети, под руководством взрослых изготовляя из цветной бумаги, фольги и блёсток различные украшения, которые дополняли яблоками, мандаринами, конфетами и пряничными фигурками, развешивавшимися на ветвях. Сами же лили цветные «новогодние свечи», добавляя в воск разные краски. Их потом так же помещали на елку, закрепляя в специальных блюдечках-розетках, это была «иллюминация».
Вокруг наряженной ёлки водили хороводы, читали стихи, «представляли картины из Священного писания», много пели и плясали. Апофеозом праздника становилось вручение подарков.
Учащаяся молодежь – гимназисты и гимназистки – веселились в своем кругу. Для них устраивали новогодние балы в актовых залах гимназий. Они ходили друг к другу в гости – гимназисты в женскую гимназию, гимназистки в мужскую. На гимназические балы допускались студенты, кадеты, юнкера, курсистки высших женских курсов, приезжавшие на каникулы. Все они были выпускниками местных учебных заведений и считались в них своими людьми. За весельем молодежи присматривали педагоги и классные наставники. Ничего «лишнего» позволено не было, но… В том-то и заключалась все прелесть этих балов, что запреты тайно нарушались. Это придавало им особую пикантность. Их потом долго вспоминали, став взрослыми. Рассказывали о них внукам.
Дольше всех «держалось» крестьянство, которое это «барское баловство» перенимать не спешило. В крестьянском доме царил свой уклад, свои обряды, песни и танцы. Но и туда проник свет познания – ёлки для детей устраивались в церковно-приходских и земских школах, народных училищах и иных образовательных заведениях. С той поры праздник ёлки перестал быть диковиной и в селе.
***
Казалось бы, что может быть прекрасней и невинней, чем рождественская ёлочка, которая приносила столько радости детишкам, да и взрослым тоже?! Однако ж, в России зеленый атрибут зимних праздников ждала очень непростая судьба. Будь ёлка человеком, её бы непременно сослали в Сибирь или укатили в каторгу. А может быть, вгорячах, даже казнили. Да-да-да. Всё вот так было серьезно.
Впервые на Руси рождественскую ёлку запретил в 1914-м году государь-император Николай II, последний монарх Российской Империи. Мотив был весьма и весьма основательный – шла война, Германия являлась главным противником на поле боя, а потому сочтено было неуместным поддерживать завезенные немцами обычаи. В империи началась идеологически обоснованная борьба со всем немецким. Среди прочего, столицу переименовали из Санкт-Петербурга в Петроград, а ближе к зиме запретили ёлку.
Вообще-то, следуя логике государя-императора, борьбу с немецким засильем следовало бы начинать с развода. Ведь супруга его хоть и звалась Александрой Фёдоровной, но стала таковой только перед свадьбой с наследником российского престола, приняв православие, а до того она именовалась Викто́рией Алисой Еленой Луизой Беатрисой Гессен-Дармштадтской и была самой настоящей немецкой герцогиней.
Да и самого-то самодержца всероссийского можно было считать русским с большой-пребольшой натяжкой. Судя по родословию, доля русской крови у Николая Александровича равнялась 1/128, а правящая Российской Империей династия в «Готском альманахе» - справочнике генеалогии европейской аристократии – писалась как «Гольштейн-Готторп-Романовы». И хотя на первых двух частях фамилии внутри России внимания публики старались не акцентировать, но секретом это не было.
Однако ж, что ж было российскому государю делать-то в такой ситуации? Себя не запретишь. Супругу любимую, мать детей своих, так вот, только в угоду насаждаемых анти-немецких настроений, прочь не погонишь. Пришлось жертвовать малым и очевидным – репрессировали ёлку.
***
Когда в России разразилась революция, царские законы были отменены, а Рождество, равно как и остальные религиозные праздники, продолжали справлять. Новая власть ворчала, но сделать ничего не могла. Да и не до того было большевикам. Когда закончилась гражданская война, прекратился эксперимент «военного коммунизма», в 1921 году объявили о НЭП – новой экономической политике партии, – в рамках которой допускались частная собственность, все виды торговли, предпринимательская деятельность, и контролируемая, но всё ж таки какая-никакая, а свобода слова и даже вероисповедания.
Тогда многим показалось, что «комиссары образумились» - вкусив сладости власти, потянулись к нормальной жизни, «как в мирное время». Одной из примет того периода было объявление выходными дней рождественских праздников, чему порукой ряд газетных публикаций.
На страницах газеты «Вечерняя Москва» в № 3 от 15 декабря 1923 года была помещена заметка «Как будут праздновать Рождество?», в которой объяснялось, что вторник и среда 25-го и 26-го декабря по новому стилю объявляются особыми днями отдыха по всей стране. Те же, кто работал в эти дни – обслуживал водопровод, электростанции, больницы, дежурные аптеки, телефон, телеграф и прочие необходимые предприятия, получали за работу в двойном размере.
Хитро было задумано! Выходные объявляли в те дни, когда согласно новому григорианскому календарю, переход на который в Советской России произошел в 1918-м году, никакого праздника не было, поскольку русская православная церковь продолжала исчислять циклы церковных богослужений по юлианскому календарю, что давало две недели разницы.
От церковного руководства верующим была предоставлена свобода выбора, как праздновать Рождество – 25-го декабря или 7-го января. Практика показала, что по новому стилю праздновало подавляющее меньшинство верующих. На всю Москву только в четырех приходах служили рождественские службы в ночь на 25 декабря.
***
В том декабре 1923-го года Рождество праздновали даже в резиденции вождя большевиков, Ульянова-Ленина, усадьбе Горки, где Владимир Ильич жил к тому времени уже около двух лет. Праздник для детей устроили по его инициативе, а в роли главного распорядителя выступала сестра Ильича, Мария Ильинична Ульянова.
Детей собрали не очень много – был племянник Ленина, Виктор, сын Дмитрия Ильича Ульянова. Мать Вити работала медсестрой в госпитале, и, заразившись тифом во время эпидемии, она умерла, когда мальчик был совсем ещё маленьким. Осиротевшего Витю забрали к себе его тетки, сестры отца, поселив его в Горках. Он очень понравился своему дяде Володе, и его жене, тёте Наде. Не в последней степени праздник и устраивался именно для него. На ёлку позвали закадычную подружку Вити, дочку дворника Веру Брусову, и ещё нескольких детей обслуживающего персонала, жителей Горок.
Сам Ленин уже был тяжело болен, и наблюдал за праздником сидя в кресле, а вот Мария Ильинична играла с ребятами в игры, водила с ними хороводы, вокруг богато украшенной и иллюминированной свечами ёлки. Место и время требовала новых песен, а потому дети, ходившие в хороводе на том празднике в Горках, вместе с Марией Ильиничной Ульяновой пели «Варшавянку» и другие революционные песни.
Как вспоминают присутствовавшие, на Рождество в Горках было очень весело, расковано, по-домашнему. Как и положено в такой день. И подарки были самые настоящие – конфеты, всякие лакомства, казавшиеся неизбалованным детишкам просто сказочными. Раздавал подарки сам Владимир Ильич с помощью Марии Ильиничны.
Этот праздник был последним в жизни Ленина – менее чем через месяц, в январе 1924 года Владимир Ильич умер, и 24 января 1924 года в газете «Правда» было напечатано «Сообщение о болезни и смерти В.И. Ленина», подписанное лечащими врачами, где упоминалось о ёлке, устроенной в Горках на Рождество. Почему-то это сочли важным.
Если понравилось - подписывайтесь на наш канал) Мы стараемся для вас!
А еще у нас есть новогодняя статья другого толку - Новогодние традиции Коломны. Переходите по ссылке, если пропустили!