Сентябрьское утро было прохладным, почти холодным. Ирина сидела в палате роддома и смотрела на дочку, которая спала в пластиковой кроватке. Маленькая, красная, с зажмуренными глазками. Три дня от роду. Звали Машенька.
Муж Алексей должен был забрать их через час. Ирина уже собрала сумку, переоделась. Осталось только дождаться. Она достала телефон, написала свекрови: «Тамара Ивановна, мы сегодня выписываемся. В обед будем дома».
Ответ пришёл через пять минут: «Хорошо».
Коротко. Сухо. Ирина поморщилась. Свекровь всегда была сдержанной, но последние месяцы беременности стала совсем холодной. Ирина списывала это на усталость — Тамара Ивановна работала в школе, сентябрь всегда тяжёлый.
Алексей приехал ровно в двенадцать. Помог донести сумки, усадил Ирину в машину, закрепил автолюльку. Машенька спала, не просыпаясь.
— Как ты? — спросил он, заводя машину.
— Нормально. Устала только.
— Дома отдохнёшь. Мама обещала помочь.
Ирина кивнула, хотя внутри что-то кольнуло. Помочь. Интересно, как именно.
Дома их встретила Тамара Ивановна. Стояла в прихожей, руки сложила на груди.
— Ну что, приехали? — сказала она вместо приветствия.
— Здравствуйте, — Ирина попыталась улыбнуться.
Свекровь кивнула, заглянула в автолюльку.
— Маленькая какая. Ну ничего, вырастет.
Алексей внёс сумки, Ирина прошла в комнату. Села на кровать. Всё тело ломило, швы тянули. Хотелось лечь и не вставать неделю. Но Машенька уже начала хныкать — проголодалась.
Ирина взяла дочку на руки, начала кормить. Тамара Ивановна зашла в комнату, посмотрела.
— Долго кормить будешь?
— Не знаю. Минут двадцать, наверное.
Свекровь поджала губы.
— Это неправильно. Надо по часам. Строго. Иначе избалуешь.
Ирина промолчала. Спорить не было сил.
Когда Машенька наелась и уснула, Ирина вышла на кухню. Алексей сидел за столом с чаем, свекровь возилась у плиты.
— Тамара Ивановна, спасибо, что помогаете, — сказала Ирина.
Свекровь обернулась.
— Помогаю? Это ещё как сказать.
Ирина не поняла.
— В смысле?
— В том смысле, что я своё отработала, — Тамара Ивановна отставила кастрюлю. — Я Лёшу вырастила одна. Отец наш в командировках пропадал. Так что я знаю, каково это.
— Да, конечно, — согласилась Ирина.
— Вот именно. Поэтому сразу говорю — я твоего ребёнка нянчить не буду. Это твоя обязанность. Ты мать.
Ирина замерла с чашкой в руках.
— Я… я и не прошу нянчить.
— Вот и хорошо. Чтобы не было потом недопониманий.
Алексей посмотрел на мать.
— Мам, ну зачем так сразу?
— А чтобы знала. Видела я таких молодых мамаш. Родят и сразу бабушкам подсовывают. А сами отдыхают.
Ирина поставила чашку на стол.
— Тамара Ивановна, я не собираюсь вам ребёнка подсовывать.
— Ну и славно.
Свекровь вернулась к плите. Ирина посмотрела на мужа. Он пожал плечами, мол, ну такая она. Ирина встала, вышла из кухни. Хотелось заплакать, но слёз не было. Только пустота внутри.
Первую неделю Ирина справлялась сама. Машенька плохо спала, висела на груди почти круглосуточно. Ирина не высыпалась, ходила как в тумане. Алексей помогал, но он работал, приходил поздно, уставший.
Тамара Ивановна жила через две квартиры, заходила каждый день. Смотрела, как Ирина купает дочку, как пеленает, как кормит. Комментировала:
— Не так держишь.
— Воду надо теплее.
— Пелёнка криво.
Но помогать не предлагала. Стояла, смотрела и уходила.
На восьмой день Ирина не выдержала. Машенька кричала уже два часа, ничего не помогало. Грудь не брала, соску выплёвывала. Ирина качала её, ходила по комнате, пела, но ребёнок только сильнее орал.
Она вышла из квартиры, постучала к свекрови. Тамара Ивановна открыла, посмотрела на неё.
— Что случилось?
— Тамара Ивановна, помогите, пожалуйста. Маша не успокаивается. Может, у неё животик болит. Я не знаю, что делать.
Свекровь вздохнула.
— Ирина, я же сказала — я не буду нянчиться.
— Я не прошу нянчиться. Просто посмотрите, может, вы знаете, что делать.
— Ты мать. Ты и должна знать.
Ирина почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Но я не знаю. Первый раз. Мне страшно.
Тамара Ивановна посмотрела на неё, потом на дверь, за которой орал ребёнок.
— Хорошо. Пойдём.
Она зашла в квартиру, взяла Машеньку на руки. Потрогала животик, посмотрела в глазки, понюхала подгузник.
— Колики, — сказала она. — Держи вот так, — и показала, как прижать ребёнка к себе животиком вниз.
Машенька почти сразу затихла.
— Спасибо, — выдохнула Ирина.
— Ладно уж, — свекровь передала ей ребёнка. — Только это в последний раз. Дальше сама справляйся.
И ушла.
Ирина стояла посреди комнаты с дочкой на руках и не понимала, плакать ей или злиться. Выбрала второе.
Вечером пришёл Алексей. Ирина накормила Машеньку, уложила спать и вышла к мужу на кухню. Он ел борщ, который принесла мать.
— Лёш, нам надо поговорить.
Он поднял глаза.
— О чём?
— О твоей маме.
Алексей отложил ложку.
— Что опять?
— Она отказывается помогать. Вообще. Сказала, что своё отработала.
— Ну и что? Это её право.
Ирина села напротив.
— Лёша, я одна не справляюсь. Мне нужна помощь.
— Я помогаю.
— Ты работаешь. Тебя весь день нет.
— А что я должен сделать? Уволиться?
— Нет. Просто… Может, твоя мама хотя бы иногда посидит с Машей? Чтобы я поспала пару часов.
Алексей помолчал.
— Она не хочет.
— Я знаю. Но может, ты с ней поговоришь?
— Ира, она уже вырастила меня. Имеет право на отдых.
Ирина почувствовала, как внутри что-то сжимается.
— А я? Я не имею права на отдых?
— Ты мать. Это твоя обязанность.
— Точь-в-точь как твоя мама говорит.
Алексей вернулся к борщу.
— Потому что она права.
Ирина встала, вышла из кухни. Села на кровать рядом с кроваткой Машеньки. Дочка спала, посапывала носиком. Такая маленькая, беззащитная.
Ирина достала телефон, написала подруге Лене: «Лен, как ты справлялась после роддома? Одна?»
Лена ответила сразу: «Не одна. Мама помогала. А что?»
«Свекровь отказывается помогать. Говорит, своё отработала».
«Ира, а твоя мама?»
Ирина посмотрела на сообщение и горько усмехнулась. Её мать жила в другом городе, за тысячу километров. Приехать не могла — работа, здоровье.
«Не может приехать».
«Тогда няню наймите».
«На какие деньги? Алёша один работает».
Лена помолчала.
«Держись, Ир. Первые месяцы самые тяжёлые. Потом легче».
Ирина убрала телефон. Легче. Когда это будет — легче?
Прошёл месяц. Ирина научилась справляться. Спала урывками, когда спала Маша. Готовила одной рукой, держа дочку на другой. Убиралась по чуть-чуть, между кормлениями.
Тамара Ивановна заходила редко. Приносила борщ или котлеты, оставляла на кухне и уходила. Один раз Ирина попросила её посидеть с Машей, пока она сходит в душ. Свекровь поморщилась, но согласилась. Села на диван, взяла газету. Маша лежала рядом в кроватке.
Ирина вышла из душа через пятнадцать минут. Маша орала. Тамара Ивановна сидела с газетой, не обращая внимания.
— Она плачет, — сказала Ирина.
— Ну и пусть. Проораться надо. Лёгкие развивать.
Ирина взяла дочку на руки.
— Спасибо, что посидели.
— Да уж, — свекровь встала. — Больше не проси. Не могу я этого ора слушать.
И ушла.
Когда Маше исполнилось три месяца, Тамара Ивановна пришла в гости. Села на кухне, пила чай.
— Ну что, отошла уже? — спросила она.
— От чего? — не поняла Ирина.
— От родов. Тяжело было?
— Да, нелегко.
Свекровь кивнула.
— Я тоже тяжело рожала. Лёшу чуть не потеряла. Но выжили. Вырастила его одна. Отец в командировках пропадал постоянно.
Ирина слушала и думала — к чему это она?
— Так что я знаю, каково это, — продолжила Тамара Ивановна. — Одной тянуть ребёнка. Тяжело. Но справиться можно.
— Можно, — согласилась Ирина.
— Вот и ты справишься. Молодая ещё. Силы есть.
— А если бы вы помогли, было бы легче.
Свекровь отставила чашку.
— Ирина, давай сразу расставим точки. Я своё отработала. Я вырастила сына. Это было моей обязанностью. Теперь твоя очередь. Я имею право на свою жизнь.
Ирина посмотрела на неё.
— А мне на свою жизнь нельзя?
— Можно. Когда Маша вырастет.
— То есть лет двадцать?
— Примерно.
Ирина помолчала.
— Тамара Ивановна, а вам не хочется быть бабушкой? Ну, нормальной. Которая радуется внучке, возится с ней.
Свекровь поджала губы.
— Хочется. Но не каждый день. И не вместо матери.
— Я не прошу вместо меня. Просто иногда. Чтобы я могла выспаться. Или в магазин сходить.
Тамара Ивановна встала.
— Посмотрим. Может, когда подрастёт, буду забирать на выходные. А пока ты сама.
И ушла.
Маше было полгода, когда Тамара Ивановна впервые предложила взять её на пару часов.
— Мне к врачу надо, — сказала она. — Возьми Машу с собой к подруге сходи. Отдохни.
Ирина не поверила своим ушам.
— Правда?
— Ну да. Только недолго. Часа три максимум.
Ирина так обрадовалась, что едва не расплакалась. Она собрала Машу, передала свекрови и пошла к Лене.
Когда вернулась, Тамара Ивановна сидела на диване с Машей на руках. Дочка смеялась, дёргала бабушку за бусы.
— Как она? — спросила Ирина.
— Нормально. Поела, поспала. Хорошая девочка.
Ирина взяла дочку. Тамара Ивановна встала, поправила юбку.
— Ну что, в следующий раз ещё возьму. Только предупреждай заранее.
— Спасибо, — выдохнула Ирина.
После этого свекровь стала брать Машу раз в неделю. Ненадолго. На пару часов. Но этого хватало, чтобы Ирина могла выспаться, привести себя в порядок, просто посидеть в тишине.
Отношения наладились. Тамара Ивановна стала мягче, теплее. Иногда даже советы давала полезные. Но та фраза — «я твоего ребёнка нянчить не буду, я своё отработала» — осталась занозой в душе. Ирина не могла её забыть. Каждый раз, когда свекровь брала Машу, Ирина думала — а вдруг снова откажется? Вдруг снова скажет, что устала, что это не её обязанность?
И это чувство — что помощь не от сердца, а из милости — не проходило. Даже когда всё вроде наладилось. Потому что слова, сказанные в первый день из роддома, не стереть. Они остались. Навсегда.
❤️❤️❤️
Благодарю, что дочитали❤️
Если история тронула — не проходите мимо, поддержите канал лайком, подпиской и комментариями❤️
Рекомендую прочесть: