МАКС И ЕГО ЗВЕРИКИ
Сегодня у меня была совершенно другая программа публикаций.... Совершенно другая... Но зашла в сеть и... Максим Цхай умер... Тяжело... В Гамбургской клинике... Один... без своих звериков... В забрызганной кровью палате...
Это страшно. Очень страшно так уходить. Макс был святой человек. Знаете, такой святой, который любит и жалеет и спит со всеми хорошими девушками и женщинами. Собирает и кормит всех бездомных животных и людей. Дерется с любыми подлецами и просто с бойцами, желающими поразмяться. Пишет добрые истории и любит Вселенную и всех ее Богов.
Макс жил в Симферополе. Писал книжки и тексты в сети и помогал всем добрым зверям и людям. А добрыми у него были все. Мы познакомились с ним еще до ковида в фб. После начала войны мы с ним оба ушли оттуда. стало противно. Я его потеряла. Оказалось что у него открылась онкология и друзья отвезли его в клинику в Гамбург. И там он страшно и одиноко умирал, оторванный от своих звериков и Симферополя...
О, Господи! Нельзя было в Гамбург его... Уходить надо окруженным своими на родной земле... Светлого пути, Макс!
Вот из его постов, передает:
"Звери чувствуют осень гораздо острее меня. Она уже проявляется в ставшей более ласковой Чернушке, в лёгкой тревоге в глазах Маси и покорной печали веющей от лежащего, носом к проёму открытой во двор двери, Шарика.
Осень - глашатай зимы и вьезжает в мир на своей разноцветной карете, на три месяца раньше чем белые сани зимы.
Есенин и Пушкин научили её красиво разговаривать с людьми, а вот с животными общается она просто, как и раньше.
Будет холодно, говорит осень, будет сыро. Скоро будет мало еды.
Ешьте, пока есть что есть. Я дам вам орехов и корнеплодов. Дам более жирной добычи.
Все кто может, готовьтесь ложится спать, чтобы переждать белое забытьё самой земли.
Остальные - как кому повезёт, не мне вас учить.
Чувствую, начало осени, и сам. И ветра-то нет, но будто сам воздух, возле кожи, слегка - туда-сюда, тюда-сюда... Будто неймётся ему. Будто всё хорошо, но никаких гарантий.
И кажется, что под моим уютным домом, вдруг заворочались и застучали невидимые колёса и все мы, волей не волей, поехали в прозрачную, но совсем незнакомую даль.
Тишина ранним утром. На моём бедре спит Чернушка, положила узкую морду мне на ступню собака Масяня.
Шарик лежит у порога моей спальни и будто через его мокрый нос и мохнатый затылок, продета невидимая ось - крутит вокруг неё головой с боку на бок. Осень уже здесь, хоть пока не видна.
Принюхивается Шарик. Прислушивается.
Идут большие дожди. За ними мороз и ледяной ветер.
Поднимаю голову с подушки - навострив уши, на меня смотрит Мася, кошка пряднула ухом, оглянулся на меня встревоженный Шарик.
Не кончится ли тепло в нашем доме? Крепки ли двери? А еда в миске, точно будет?
Улыбнувшись, снова кладу свою голову обратно, где взял. Можно еще часик поспать.
Вздохнул Шарик, снова уткнула нос в мою пятку Масяня, спит, свесив чёрные, тонкие лапы по обе стороны моей ноги, кошка Чернушка.
Ничего, зверьё моё, как-нибудь, бог даст, перезимуем.
Когда кормил бездомных собак, знал, это не я их кормлю, это Мироздание, Светлая сила, Творец, называйте как угодно, их моей рукой кормит.
Когда удавалось написать хороший текст, снова знаю - это не я, это через меня великое Нечто пишет, только коряво перевожу...
"Бог не вне нас, Он внутри нас... " - никогда в этом не сомневался.
А что, когда заболел, что-то изменилось, что ли? Зачем ты меня оставил, ты меня не прикрыл, обманул, предал, я ли не был верным воином твоим..."
...так возлюбил Господь тебя, за сытых мохнатых деток его, за верность в дружбе и любви, за милосердие к слабому и врагу, что теперь мучается с тобой от бессоницы, просыпается от боли в ногах, тазу, почках, печени и всём твоём бренном ливере, не может нормально поесть и еле волочет непослушные ноги. Вселенский разум, самая светлая энергия, Творец всего мира, находящийся в каждой живой искре его - который месяц борется вместе с тобой с болью и грязью проникшими в тебя и если придётся - сделав последний вдох-выдох, уйдёт вместе с тобой..."
До свидания, Макс!
