Ирина нажала "перевести" и положила телефон на стол. Семьдесят тысяч ушли на карту сестры. Последние до зарплаты. Виктор хотел ботинки купить - его развалились окончательно. Ну ничего, поносит ещё.
- Ты опять Олесе отправила? - спросил муж, не поднимая взгляд от газеты.
- Ага. У неё там машину чинят.
- Странно, что у неё вообще что-то своё бывает, - пробормотал он.
Ирина промолчала. Спорить не было сил.
Олеся была младшей. На пять лет. Ирина всю жизнь её опекала. Помнила, как пятилетняя Олеська забиралась к ней на кровать после маминых ночных смен: "Ирочка, мне страшно одной". Ирине было десять. Она гладила сестру по волосам, пока та не засыпала. А потом всю ночь лежала на краю, чтоб Олеська не упала.
Потом были институт Олеси, который оплачивала Ирина, два её развода, кредиты, которые Ирина помогала закрывать, бесконечные "Ир, выручи, через месяц верну". Месяц превращался в год, год в никогда, но Олеся всегда находила новый повод попросить.
Ирине пятьдесят семь. Работала бухгалтером, жила с Виктором тихо, без особых потрясений, но и без лишних денег. Дочь Настя вышла замуж, родила сына Ромку - мальчишке уже восемнадцать, поступил в университет. Живут втроём в однушке, тесно, Ромка на раскладушке в гостиной спит, скоро жениться захочет - и куда?
Две недели назад
- Мам, нам риелтор нашла вариант, - говорила Настя по телефону. - Двушка в нашем районе. Ипотеку одобрили, но нужен первоначальный взнос - миллион двести. У нас девятьсот есть, не хватает трёхсот.
Ирина держала трубку и считала в уме. Триста тысяч. У них с Виктором было накоплено семьсот - собирали на дачный ремонт. Можно дать триста. Дачу потом.
- Настюш, мы дадим, - сказала она. - Только нам неделя нужна. Виктор премию должен получить, но она задерживается. А так бы сразу.
- Мам, спасибо, но... - дочь помолчала. - Квартиру могут перехватить. Риелтор говорит, надо завтра вносить задаток. Может, ты у Олеси попросишь? Временно. Мы через две недели вернём, как только премия Виктора придёт.
Ирина посмотрела на экран телефона. Вспомнила вчерашний перевод семидесяти тысяч. Вспомнила сто двадцать тысяч полгода назад на ремонт Олесиной машины. Восемьдесят тысяч год назад на какой-то срочный кредит.
- Хорошо, - сказала она. - Попробую.
Набрала номер сестры. Та ответила не сразу.
- Але, Ирин, привет, - голос Олеси звучал рассеянно. - Я в салоне, маникюр делаю.
- Олесь, мне нужно с тобой поговорить, - Ирина помолчала. Непривычно было просить. - Можешь триста тысяч одолжить? На две недели. Насте на квартиру для Ромки нужно. Мы потом сразу...
- Ир, ты чего? - сестра рассмеялась. - Какие триста тысяч? У меня таких денег нет.
- Олесь, но я же тебе...
- Ты мне что? - голос стал холоднее. - Я тебя не просила мне помогать. Ты сама всё время предлагала.
Ирина молчала. Пальцы сами сжали телефон так, что побелели костяжки. В горле что-то сдавило, глотнуть не получалось.
- И потом, - продолжала Олеся. - У меня свои расходы. Я же машину недавно чинила, ты знаешь. Денег совсем не осталось.
В этот момент на фоне заиграла музыка. Мастер по маникюру что-то весело сказал. Олеся засмеялась.
- Олесь, я тебе на эту машину давала...
- Ирин, ну не начинай, пожалуйста, - сестра говорила так, будто Ирина попросила её почку продать. - Я же не заставляла тебя. Ты сама. А теперь претензии? Некрасиво как-то.
Ирина положила трубку. Села на диван. Смотрела в одну точку.
Надо же. Для себя одни правила, для других - другие.
Виктор вышел из комнаты.
- Что случилось?
- Олеся отказала, - Ирина говорила тихо. - Сказала, что я сама ей помогала, она не просила.
- Охренеть, - Виктор присел рядом. - Ир, да она же тебя последние сколько лет...
- Знаю, - перебила она. - Знаю.
Настя нашла другой способ - взяли недостающие деньги у свекрови в долг, процент заплатили. Квартиру купили. Ирина радовалась за дочь и внука, но что-то внутри сжалось и не разжималось. Она думала об Олесе. Вспоминала, как та звонила, плакала в трубку: "Ир, у меня тут проблема, помоги, я пропаду", как Ирина снимала с книжки последние деньги, как переносила свои покупки, отказывала себе в чём-то, чтобы помочь сестре. Родная сестра. Которую она растила.
И как легко эта сестра сейчас сказала "не могу", сидя в салоне красоты.
Три недели спустя
Олеся позвонила в субботу. Утро. Ирина пила кофе на кухне, смотрела в окно - снег валил. Виктор храпел в спальне, выходной всё-таки.
- Ирк, привет, - голос был напряжённый. - Слушай, мне срочно нужны деньги. Сто тысяч. У меня тут кредит горит, завтра последний день оплаты, штраф будет огромный.
Ирина сидела. Держала чашку. Смотрела, как пар поднимается. Внутри разливалась какая-то странная холодная ясность.
- Ир, ты слышишь? - торопила Олеся. - Мне правда срочно. Ну ты же... Ты ведь можешь? Я через месяц верну, честно.
- Олесь, ты чего? - Ирина услышала собственный голос как будто со стороны. - Какие сто тысяч? У меня таких денег нет.
Повисла тишина.
- Что значит нет? - Олеська зависла. - Ир, это же я. Ты всегда...
- Я всегда что? - перебила Ирина. - Я тебя не просила у меня просить. Ты сама всё время звонила.
Олеся молчала. Потом:
- Ты издеваешься?
- Нет, - Ирина говорила спокойно. До странности спокойно. - И потом, у меня свои расходы. Я недавно Насте помогала с квартирой, денег не осталось. Извини, но не могу.
- Погоди, - голос Олеси задрожал. - Ты это серьёзно? Ты меня... Ты реально так?
- Реально.
- Ирка, мы же сёстры! - сестра повысила голос. - Как ты можешь?
- Как ты смогла? - ровно ответила Ирина. - Три недели назад, когда я просила.
- Так это... - Олеся запнулась. - Это другое! У тебя внучка квартиру покупала, это не срочно было! А у меня кредит горит!
- Для меня это было срочно.
- Ирина, ты... - сестра подбирала слова. - Ты мне мстишь? За то, что я не дала тогда?
- Я делаю ровно то же, что сделала ты.
Олеся дышала в трубку. Ирина слышала, как на том конце что-то упало. Стук. Тишина.
Потом:
- Значит, так, да? После всего, что...
- После всего, что я для тебя делала? - закончила Ирина. - Именно. После этого.
Сестра положила трубку.
Ирина допила остывший кофе. Поставила чашку в мойку. Руки не дрожали. Внутри было пусто и тихо.
Виктор вышел из комнаты в халате.
- Это Олеся?
- Ага.
- Денег просила?
- Ага.
- И ты?
- Отказала. Её же словами.
Виктор присвистнул. Налил себе кофе. Сел напротив.
- Как она?
- Возмутилась. Не поняла.
- А ты?
Вспомнила себя двадцать три года назад. Корпоратив. Душный зал, она вышла на балкон подышать. Виктор стоял там, курил. Работал в соседнем отделе. Разговорились. Он смешно морщил нос, когда смеялся. Через три месяца встречались. Он никогда не спрашивал, сколько она зарабатывает. Не считал в ресторане счёт. Целовал на остановках, не стесняясь. Когда узнал про помощь Олесе, пожал плечами: "Это твоя сестра". Она влюбилась сильнее. Поженились через полгода.
Двадцать три года прожили. Не всегда гладко. Деньги кончались. Но Виктор не упрекал за Олесю. Только морщился иногда. Молчал.
- Не знаю, как я, - призналась Ирина. - Вроде правильно сделала. А противно.
- Почему?
- Потому что я... опустилась до её уровня? - она потёрла лицо руками. - Сделала то же самое, что и она.
- Ир, ты же ей не отказала по жадности, - Виктор накрыл её руку своей. - Ты показала зеркало.
- А разве это не месть?
- Это справедливость, блин.
Ирина не знала, верит ли в это. Чувствовала она себя отвратительно.
Через неделю
Олеся не звонила.
В семейном чате, где были они, двоюродные сестры и братья, Олеся писала как обычно - делилась фотками, шутила. Ирину игнорировала.
Потом написала Настя.
- Мам, тётя Олеся мне в личку написала. Жалуется на тебя.
- Что пишет?
- Что ты стала жадной и злой. Что отказала ей в помощи. Просит меня на тебя повлиять.
Ирина закрыла глаза. Вот как. Значит, она виновата. Жадная и злая.
- И что ты ответила?
- Что в курсе ситуации. И что ты двадцать лет её тянула, а когда попросила один раз - она отказала. Тётя обиделась и удалила меня из друзей.
- Настюш, прости...
- Мам, не извиняйся, - дочь перебила. - Я давно хотела сказать тёте всё, что думаю. Она тебя использовала годами.
Ирина выключила телефон. Легла на диван. Смотрела в потолок.
Использовала. Наверное, так и было. Только почему так больно осознавать это только сейчас?
Через месяц
Встретились случайно. Поликлиника. Ирина сидела в очереди к терапевту. Олеся вышла из кабинета. Увидела сестру. Замерла.
Ирина встала. Они стояли в коридоре. Между ними метра два и два десятка лет помощи и разочарований.
- Привет, - сказала Ирина.
- Привет, - ответила Олеся.
Молчали. Ирина смотрела на младшую сестру. Олеся стояла в новом пальто с кожаными вставками - тысяч на сорок точно. Ирина подумала, что на это пальто можно было купить Ромке письменный стол. Или оплатить первый семестр.
Та похудела. Под глазами тени. Сапоги на каблуках. Вид усталый.
- Как ты? - спросила Ирина.
- Нормально, - Олеся отвела взгляд. - Ты?
- Тоже нормально.
Снова повисла тишина. Олеся сжала ручку сумки.
- Ирин, я хотела сказать... - начала она. Замолчала.
Ирина ждала.
- Я не думала, что ты так воспримешь тот отказ, - договорила Олеся. - Мне правда денег не хватало тогда.
- На маникюр хватало, - Ирина не удержалась.
Олеся вспыхнула.
- При чём тут маникюр? Это копейки!
- Триста тысяч для меня тоже были копейками?
- Нет, но... - Олеся искала слова. - Ир, ты же знаешь, я всегда была более... расточительной что ли. Не умею экономить.
- Потому что я всегда экономила за двоих.
Олеся сжала губы.
- Значит, ты правда отказалась тогда из-за мести?
- Из-за... - Ирина хотела крикнуть, что... Да что угодно. Но просто сказала: - Я сделала то же, что и ты. Оказалось, тебе это не понравилось.
- Конечно, не понравилось! Я не ожидала от тебя такого!
- Я тоже не ожидала от тебя.
Они стояли и смотрели друг на друга. Олеся моргнула первой. Отвернулась.
- Понятно. Ну что ж. Значит, так.
Развернулась. Пошла к выходу. Каблуки стучали по плитке.
Ирина смотрела ей вслед. Хотела окликнуть. Не окликнула.
Села обратно в очередь. Достала телефон. В чате от Насти: "Мам, Ромка диплом защитил на отлично!"
Ирина улыбнулась. Набрала: "Молодец наш! Поздравляю!"
Убрала телефон. Вызвали в кабинет.
Полгода спустя
Жизнь продолжалась. С Олесей отношения оборвались. Формально они были родственницами - на семейных праздниках здоровались, улыбались, говорили о погоде. Больше ни о чём.
Виктор однажды спросил:
- Жалеешь?
- О чём?
- Что отказала ей.
Ирина подумала.
- Нет. Не жалею. Я сделала правильно.
- Но скучаешь?
- По той Олесе, которой никогда не было, - призналась она. - По сестре, которая любила бы меня так же, как я её. Но это было иллюзией. Она меня не любила. Она использовала.
Виктор обнял её.
Они сидели на кухне. За окном темнело.
Ирина думала о том, что иногда защищаешь себя. А чувствуешь себя предателем. Иногда поступаешь справедливо. А спишь хуже, чем когда терпел.
Виктор держал её руку. Она не отстранялась.
Смотрела в окно. За стеклом шёл снег.
И это тоже было нормально - защищать себя. Даже от родных.
Особенно от родных.