Лето в этом году выдалось богатым на дожди. То ливень, то просто моросящий дождик. Но при этом было тепло. Душно даже. Воздух становился плотным каким-то, набитым. И от этого становилось трудно дышать.
Но Юля не сдавалась. Каждый день, с тех пор как она приехала в Дубровку, девушка наматывала километры.
В каком бы она ни была состоянии, каким бы ни был день. Зима ли, весна, лето или осень.
Вот уже три года времена года слились воедино, а душевная боль не отпускала.
Знахарка Полина Игнатьевна предупреждала: будет тяжело. Но ходить надо. В ходьбе тело работает, мозг насыщается кислородом, и на смену плохим мыслям приходит осознание, почему так произошло и зачем.
Много чего ещё говорила Полина Игнатьевна. Всего не упомнить. Да Юля и не старалась. Ей просто было спокойно в присутствии этой старой, умудрённой жизнью женщины. Её тихий говорок действовал на Юлю как целительный бальзам.
Ларичевы её привезли сюда три года назад, чтобы она оттаяла, смогла жить дальше. Исцеление произошло не сразу. Было поначалу очень тяжело. И даже срыв случился. Да такой силы, что еле-еле Юлю откачали.
Очень долгое время снился младенец, сынок. Юля убаюкивала его, прижимала к себе и никак не могла рассмотреть его маленькое личико. Во сне она знала, что держит на руках сына, но ощущение было, что это девочка.
Вместе с Юлей пожив год в Дубровке, Ларичевы засобирались домой.
Девушка с ними вернуться не захотела. Так порой получается, что душевная боль ищет выхода и находит его в ненависти.
Юля стала прокручивать в голове всё то, что происходило в семейной жизни с Николаевым. И когда она пришла к окончательному выводу, что во всём виноват лишь он один, то внутри неё поселилась страшная ненависть к нему.
Юля знала, что этого человека нет. Он погиб. Как — неизвестно. Но цепочка всех бед, случившихся с Юлей, связана именно с ним. Поэтому как она могла вернуться обратно?
Елена Алексеевна очень не хотела уезжать без Юли, но её супруг Юрий Петрович убедил, что раз девушка так решила, то пусть остаётся. Не нужно насильно заставлять человека ехать туда, где ему тяжело.
Ларичевы оставили Юлю на попечение пожилой Полины Игнатьевны.
В глазах Елены Алексеевны ещё теплился слабый огонёк надежды, что Юля ещё сможет к ним приехать. Она долго прощалась с девушкой, едва сдерживала слёзы. Ведь в Юле был весь её смысл, и вдруг их жизнь с Юрой снова станет прежней.
Но что она могла изменить? Уже в поезде Елена Алексеевна осознала, что видела Юлю в последний раз. Не приедет она к ним и помощи больше ни от кого не ждёт.
Полина Игнатьевна тоже лишь временный проводник для девушки. Юля сильная, она справится. И когда почувствует, что готова вернуться к той жизни, которой жила до этого, она тихо и уверенно покинет Дубровку.
А пока намечалась гроза. Юля научилась чувствовать её приближение заранее. На небе ещё не было ни облачка, но парило так, что дух захватывало.
Разгорячённый воздух постепенно заполняло напряжение, и всё вокруг будто замерло в ожидании. Не слышно птиц, и затихли кузнечики в траве.
Ветер начал потихоньку набирать силу. По-хорошему, Юле развернуться надо было и домой бежать.
Но словно магнитом тянуло её продолжать идти вперёд. Вот уже и серые тучи откуда ни возьмись стремительно застилают солнечный свет, погружая яркий светлый день в темноту.
Яркая вспышка молнии зигзагом разрезала дневной полумрак, и над лесом раздался оглушительный раскат грома.
Юля знала, что в грозу лучше где-нибудь пересидеть. Но где? На эту опушку она набрела впервые за все три года, что гуляла по лесным тропам Дубровки.
Волнение нарастало, и, тревожно осмотревшись, Юля приметила заимку. С виду она выглядела заброшенной. Идти - не идти?
Шаг, ещё шаг. И вот Юля уже бежит по направлению к ней под яркими вспышками молнии и раскатами грома. Ливень хлынул с такой сокрушительной силой, что девушка едва успела дёрнуть на себя покосившуюся от времени дверь.
Она сразу поняла, что заимка вовсе не так заброшена, как может показаться на первый взгляд.
Один-единственный топчан в углу был аккуратно застелен. На окошке весёленькие занавески в цветочек, на круглом кухонном столе кулёк с конфетами, полбуханки чёрного хлеба и пузатый круглый заварочный чайник.
Неужели живёт кто? Сердце Юли заколотилось. Сейчас тут никого нет, но кто-то же вернётся?
Вон как непогода разыгралась. И уйти бы, да держало что-то. Присев на топчан, Юля ещё раз внимательно осмотрелась. Чистенько, ухожено. Видно, что человек к грязи не привыкший, раз за порядком следит.
А если чистоплотный, то и бояться нечего.
На ум внезапно пришёл Николаев с его маниакальной манией к чистоте. Мгновенно руки сжались в кулаки, а веки прикрыли ярость, мелькнувшую в глазах девушки.
Сколько она так просидела, Юля понятия не имела. Только гром успел стихнуть, вспышки молнии озаряли серое небо всё реже, а дождь перешёл в мелкий моросящий.
Резко соскочив с топчана, Юля стремглав бросилась к двери. Только распахнув её на улицу, чтобы выскочить в освежающую прохладу, девушка врезалась в чью-то крепкую амбразуру. Явно не женскую.
— Ничего себе какие гости у меня — пробормотал глубокий бархатный баритон.
Юля подняла глаза и утонула в синем бездонном море.
— Гроза внезапно налетела, и я случайно набрела на эту избушку. Ваша? Я уже ухожу — протараторила девушка, отчего-то покраснев. Щёки её полыхали огнём от внимательного пронизывающего взгляда синих глаз.
— Да я не против. И избушка эта вовсе не моя — белозубая улыбка осветила смуглое давно небритое лицо — мне порой кажется, что я уже разговаривать разучился. Слишком давно тут нахожусь.
Юлю внезапно разобрало любопытство.
— Сколько гуляю по этим местам, ни разу вас не встречала.
Незнакомец посерьёзнел и с хмурым лицом прошёл мимо Юли, внутрь.
— Если спешите, то я вас не задерживаю. А если нет, то могу угостить вас душистым чаем на травах. Земляники вот ещё набрал. Будете?
Только сейчас Юля учуяла аромат лесной ягоды и только сейчас осознала, как на самом деле вот уже давно её душит одиночество, а не спёртая духота лесного массива.
— Буду — одними губами произнесла она и, обернувшись, встретилась глазами с незнакомцем, вдруг появившемся на её пути. К добру ли? Или знак какой? Время покажет. Опять время.