-Я не стану с вами танцевать, сударь, - произнесла женщина, когда распорядитель свадьбы дал знак гостям для начала первого танца.
Бальный распорядок был сломан и это на свадьбе! Женился князь Трубецкой, но скандал вышел знатный: весь цвет Петровской эпохи собрался, а Анна Федоровна такое вытворяет. В зале был слышен треск свечей в канделябрах, до того стало тихо.
Впрочем, ко времени злополучного бала о неурядицах в семейной жизни царева любимца Павла Ивановича Ягужинского все были наслышаны. Ягужинский имел очень скромное происхождение: сын польского органиста, поговаривали, что он имеет иудейские корни. Четыре года было мальчишке, когда в 1687 году его семейство перебралось в Русское царство.
Подрос Ягужинский, устроился служить к знатному боярину Федору Алексеевичу Головину в качестве пажа. Головин был к молодому царю Петру близок. Шустрый черноглазый паж, сумел царю приглянуться и Головин "уступил" государю юнца. Как раз денщик царя Александр Данилович Меншиков карьеру начал делать, вместо Меншикова в денщики взяли Ягужинского. Время такое было, быстрое, настырное, Петр резвых жаловал, а до знаний молодой Ягужинский был жаден, все новое приветствовал, Петру Алексеевичу в рот заглядывал, каждое слово ловил. А что не знатен - беды-то!
Через пять лет новой службы стал Ягужинский владельцем небольшого островка на речке Яузе - царь подарил, он мимо того островка в Немецкую слободу водой путешествовать частенько изволил.
В 1710 году 27-летний Павел Ягужинский получил еще более весомый подарок от царя - знатную и состоятельную невесту. Анна Федоровна происходила из рода Хитрово. Интересная фамилия, правда? Согласно источникам, родоначальником был монгольский мурза Эду-хан младший брат Салахмира, который женился на сестре Рязанского князя Олега Ивановича.
Из орды братья приехали в Рязань в 1371 году, приняли крещение, поступили на службу, получили вотчины "на прокорм". Эду-хан стал зваться Андреем Мирославовичем, а прозвище у него было Сильно-Хитр, потом просто Хитрый, а потом - ХитровО. В 1521 году обрусевшие потомки мурзы стали боярами Московскими, в 1620 году царь Михаил Романов добавил землицы с крестьянами. При Алексее Михайловиче один из Хитрово уже и до окольничего дослужился, потом ближним стольником стал у царя.
Из этого древнего рода и подобрали невесту для вчерашнего "мигранта". Впрочем, Ягужинский к тому времени дослужился до должности доверенного дипломата царя, а уже после свадьбы стал генерал-адъютантом. Невеста принесла Ягужинскому богатое приданое: несколько крупных деревень, деньги, множество дорогих предметов обихода о которых семья нищего органиста когда-то могла только мечтать.
А хороша ли собой была невеста? Портретов не осталось, но говорят, что хороша. Есть портрет одной из дочерей Ягужинского и Анны Федоровны. Прасковья Павловна позднее выйдет замуж за князя Гагарина. Вполне хорошенькая, даже с учетом стилистики портрета первой половины 18 века.
Детей у Ягужинских было четверо: три дочери и сын, который умер в Германии в 1724 году, отец направил его на учебу. Дети брак не скрепляли, а семейная жизнь у царского любимца не ладилась.
Павел Иванович под венец пошел не юношей безусым, а вполне сложившимся человеком. Дамы его любили, Ягужинский искусно танцевал на ассамблеях и был признан даже царем всех балов. На балах, кстати, Павел Иванович не только отплясывал, но и списки писал: аккуратно переписывал тех, кто ассамблею проигнорировал. А что? Танцы тоже дело государственное, Петр Первый бояр и боярынь настойчиво приучал к светской жизни на европейский манер. Игнорируешь? А уж не изменник ли ты часом?
Кто был прав, а кто виноват в семейных несогласиях Ягужинского с первой супругой, установить сложно. И лет много минуло, и в истории остались только доводы мужа. Женщину спрашивать о причинах семейных неурядиц тогда не считали нужным. Анна Федоровна рожала 4 раза - это ли не доказательство, что супруги были настоящими супругами.
Прилюдный скандал на свадьбе Трубецкого случился через 11 лет семейной жизни. А потом Ягужинский начал жаловаться на жену самому государю. И по его словам выходило странное: жена, мать четверых детей, вела себя непотребно, не ночевала дома, знакомства водила Анна Федоровна беспорядочные, ходила раздетой по улице, "скакала сорокой" - не могу знать, что эта фраза означает.
Эти слова Ягужинский приводил уже на бракоразводном процессе, который ему дозволил затеять сам император. Чтобы судьи еще больше "прониклись", Павел Иванович обвинил жену в святотатстве: врывалась в церковь и кидала на пол предметы культа, ругалась бранно на священника.
В 18 веке так себя могла вести только душевнобольная женщина. Но есть одно робкое свидетельство в пользу жены: Фридрих Вильгельм Берхгольц, дворянин из Голштинии, проживавший в России вспоминал, что Ягужинскую он видел около 1723 года. Одета она была как полагается даме ее возраста и положения, хотя вид имела не слишком цветущий, меланхоличный. Утомленный вид, как известно, признаками душевного расстройства не являются.
Анна Федоровна при разводе меланхолию у себя подтверждала, но в непотребствах не признавалась. Меланхолию женщина объяснила тем, что муж, проживавший уже какое-то время отдельно, детей у нее забрал! Впадешь тут в уныние, еще как.
Странностей и брака, и развода хватало. В 1712 году, через год после свадьбы Павел Иванович переписал на себя одно из имений своей жены, данное той в приданое, между прочим. В начале 1722 года Павел Ягужинский назначается царем обер-прокурором и в том же году подает в Синод прошение о разводе (с одобрения царя). А Синод был одной из коллегий, которые находились у Ягужинского в подчинении.
21 августа 1723 года громкое дело окончилось не менее громким приговором: Синод расторг брак Ягужинских с формулировкой о вине жены. С Анной Федоровной Хитрово поступили точно так же, как и с первой женой царя Петра Алексеевича: ее сослали в монастырь. Подкрепили развод светский духовной платформой: жена в монахини ушла, значит, прекращено супружество. А уж добровольно постриглась несчастная или насильно ее постригли - роли не играет.
Анна Ягужинская (первая своего имени) поехала "на неисходное до смерти житие" сначала в Александровскую слободу, а потом в «крепкожительный» Переяславский Федоровский монастырь. Содержать бывшую должен был сам Ягужинский. С этим Павел Иванович не спорил, но...
Уже на следующий день после водворения жены в обитель, Ягужинский подал прошение о выдаче ему дозволения на вступление в новый брак! То есть, невесту присмотрел обер-прокурор, будучи женатым человеком. И невеста не простая, а дочь канцлера Гаврилы Ивановича Головкина. По иронии судьбы вторую мадам Ягужинскую звали тоже Анной. Слишком скорое решение только-только получившего развод мужчины, бросает густую тень на обвинения его в отношении первой жены. 10 ноября 1723 года с большой пышностью играл Ягужинский свою вторую свадьбу при дворе.
Анна Гавриловна Головкина не была ослепительно красива, ее лицо хранило под слоем пудры оспенные рытвины, но она была светской дамой с подобающими манерами, общительной, веселой, образованной. У Анны Гавриловны были обширные семейные связи и талант к придворным интригам. Последние ее в конце концов и погубили.
В втором браке у Ягужинского появилось несколько детей: Сергей, Мария, Анна. Не так давно в источниках, как доказанный факт стали писать и дочь Анастасию, правда, кроме имени о ней - ничего. Видимо, на всякий случай добавили, из-за книг Нины Соротокиной и любимого многими сериала про гардемаринов, точно помню, в 2018 году, когда я писала статью про фильм, Анастасии "в дочках" и в помине не было.
Вторая жена уже рожала детей, а первая так и не смирилась с разводом и приговором. Анна Федоровна подала прошение в Синод, признавала за собой психическое заболевание, но клялась в сохранности брачных обетов! В ответ ее бывший муж представил письма, которые обличали бывшую в связях с одним из графов Левенвольде и даже пригрозил прочесть их в обители, где содержалась строптивая женщина.
Что это были за письма, подлинные ли они были - неизвестно. Но Анна Федоровна после угроз дважды сбегала, была поймана и отправлена в отдаленный Горицкий монастырь на реке Шексне, что на Вологодчине.
Эта женская "темница" видела немало знаменитых узниц: Иван Грозный сослал сюда Евфросинью Старицкую, жену своего брата Иулианию Палецкую, свою четвертую жену Анну Колтовскую. Позже сюда же попали: мать царевича Дмитрия Мария Нагая и высланная Лжедмитрием Ксения Годунова.
Много слез видела и скрыла в своих стенах Горицкая обитель. И от Анны Федоровны Хитрово-Ягужинской больше не осталось ничего, даже даты ее кончины. И точного ответа на вопрос о виновности. Кстати, род Хитрово дал 16 монахов, 5 монахинь, 59 схимников и 62 схимницы (схиму принимали в традициях допетровского дворянства на смертном одре или после наступления вдовства).
В 1736 году Анна Гавриловна Ягужинская, вторая жена обер-прокурора, овдовела. Ее брак с Павлом Ивановичем продлился те же 13 лет, что и у первой жены. Женщина вышла замуж снова за графа Михаила Петровича Бестужева-Рюмина. Как Анну Гавриловну Бестужеву мы ее и знаем, благодаря Нине Соротокиной и Светлане Дружининой.
Малолетние дети Ягужинского от второго брака были допрошены по делу матери, даже красавица Прасковья, чей портрет я привела выше, находилась под следствием. Дочь от первого брака спасло то, что она не знала немецкого и не понимала того, о чем при ней говорит мачеха с подругами. Оправдали Прасковью Павловну.
Анне Гавриловне судьба выпала страшная: при Елизавете Петровне по делу Лопухиных женщину били кнутом, укоротили язык и отправили в Сибирь, где в 1751 году она скончалась. Карма или просто век был такой, к женщинам (и не только) неласковый? Две Анны окончили свои дни практически одинаково - в монашеской келье, в слезах пополам с молитвами.
Иллюстрации из свободных источников.
Мой канал в Телеграм, где много фактов, исторических фото и многое друге. Для тех, кому удобнее в МАХ.