— Четвертый — кариес, пятый, шестой — коронки, восьмой отсутствует.
Стоматолог, прежде чем начать лечение, методично перечисляла помощнице состояние зубов пациентки, а Ольга сидела, открыв рот, и размышляла о том, что жизнь непредсказуема, и все в ней может поменяться настолько, что она будет сидеть в муниципальной стоматологической клинике и слушать монотонный голос врача.
Прежде чем попасть в кресло, женщина высидела длиннющую очередь, хотя вроде бы пришла по записи. Но что значит какая-то бумажка по сравнению с родственниками, знакомыми и коллегами, которые без конца заходили в кабинет? И вот, когда Ольга была готова уже вспылить, из-за двери раздался голос:
— Смирнова, проходите.
Она с облегчением выдохнула, надеясь, что ее мучения сейчас закончатся, и села в кресло.
Врач дотронулась до больного места, и Ольга вздрогнула.
— Болит? — поинтересовалась из-под маски стоматолог, как будто это было неочевидно, и после кивка произнесла: — Значит, им и займемся в первую очередь. Сходите в пятый кабинет, поставьте анестезию, а потом возвращайтесь…
* * *
— Сейчас я вам положу лекарство. Придете через десять дней. Тогда будем ставить пломбу. Бесплатную не советую. Они быстро разрушаются. Рекомендую светоотвердевающую. Семь с половиной тысяч.
Врач продолжала копаться в челюсти Ольги и попутно рассказывала о предстоящем лечении.
— На сегодня все. В следующий визит не забудьте нужную сумму. Можете закрывать рот. Два часа не есть. Если будет болеть, примите какое-нибудь обезболивающее. То, что вам лучше помогает. Если не пройдет, приходите в регистратуру, скажете, что были на лечении. Девушки согласуют со мной, выпишем вам рецептурный препарат.
Спала в эту ночь Ольга плохо. Периодически ныл зуб, видимо, действовало лекарство. Когда отпускало, и Ольга проваливалась в сон, ей снился Илья. Она упрекала его в собственном безденежье и в том, что он совсем ей не помогает.
— Любимая, я бы и рад, — нежно обнимал он жену, — но я ведь умер.
При этих словах Ольга вздрагивала, просыпалась, все еще ощущая его крепкие руки, и внезапно понимала, что все это правда, и теперь надо учиться как-то жить самой.
* * *
К хорошему привыкаешь быстро. Когда-то Ольга с Ильей пережили все тяготы студенческой жизни, воспитание малыша в общежитии, а потом в съемной квартире, катастрофическое безденежье. Но все это было как будто и не с ними. Последние двадцать лет, с тех пор как Илья стал известным специалистом в своей области, их семья не знала ни в чем нужды. Нет, они не швырялись деньгами, не покупали яхты и самолеты, но могли себе позволить отдых в лучших отелях, учить Сережку в хорошей школе, а потом и помочь поступить в отличный институт.
И медицина у них тоже была замечательная. По страховке Ольга и сын ходили в известные клиники к докторам с учеными степенями. На приемах к ним относились бережно, если не сказать нежно, и, казалось, что так и должно быть.
В тот страшный день Сережка уже убежал на работу, а Илья сказал, что неважно себя чувствует и поработает из дома, после чего ушел в свой кабинет. Когда Ольга поняла, что за дверью что-то уж слишком тихо, и зашла его проведать, муж лежал на диване с открытыми глазами и был уже очень далеко.
Случилось это больше года назад, но она все никак не могла привыкнуть к его отсутствию и часто, проходя мимо той самой двери, невольно прислушивалась, не раздастся ли за ней знакомый голос или легкий стук пальцев по клавишам ноутбука. Однако в кабинете стояла мертвая, в полном смысле этого слова, тишина.
Ольга не плакала. Она вообще не имела такой привычки. А после случившегося ее сердце и вовсе окаменело. Даже за просмотром слезливых мелодрам или при каких-то душераздирающих известиях глаза ее оставались сухими.
Последние пятнадцать лет Ольга не работала. Когда-то это было их совместным с Ильей решением, а теперь оказалось, что устроиться по профессии она не может, а жить на что-то надо. Ольга встала на биржу труда, и вскоре ей предложил вакансию продавца в магазине недалеко от дома.
До пенсии оставалось каких-то пять лет. Ольга решила, что она сможет протянуть это время на небольшой зарплате продавца. Но не тут-то было. Грянула пенсионная реформа, и все ее мечты отодвинулись еще на пару-тройку лет. От тяжелого рабочего дня на ногах и постоянной нервотрепки здоровье начало разрушаться. Ольга уходила на больничный, потом возвращалась, работала месяц — и наша песня хороша, начинай сначала. Руководство злилось, но уволить ее не могло. А тут разболелся зуб.
Страховка у нее кончилась. Сережка предлагал оформить ей на своей работе другую, но Ольга отказалась. Не может же она сидеть на шее у взрослого сына? Ему свою семью заводить пора, а не вокруг матери плясать. И, коли уж она ходит в муниципальную поликлинику с другими проблемами, то почему бы и к стоматологу не пойти по месту жительства?
* * *
— Мам, ты дома? — голос сына раздался неожиданно сквозь сон на обезболивающих.
Ольга с трудом поднялась и вышла в коридор.
— Привет, сынок!
— Что случилось? — забеспокоился Сережка. — Ты разве сегодня не работаешь?
— Зуб болит, к врачу ходила, — показала на слегка припухшую щеку. — Пришлось отпроситься.
— А почему мне не сказала?
— А что бы ты сделал? Я записалась и пошла.
— Понятно, — совсем по-отцовски процедил сын сквозь зубы. Илья всегда так делал, когда был чем-то недоволен. — Ну, и что сказал стоматолог?
— Чтобы через десять ней приходила. Будет вытаскивать нерв и поставит пломбу.
— Ясно. Надеюсь, ты завтра еще побудешь дома?
— Ты что, Сереж? Пломбы денег стоят, нужно на работу.
— Давай я тебе оплачу.
— Еще чего не хватало! Ты вообще не беспокойся. Это всего лишь зубы. Там, в холодильнике жаркое — подогрей себе на ужин, а я пойду полежу.
— Да, мамуль, конечно.
Ольга рассчитывала еще встать, чтобы поговорить с сыном, но проснулась уже утром, когда тот ушел на работу. В панике она подскочила, глядя на будильник.
«Проспала!»
Быстро собрала вещи и побежала в магазин.
— Ольга Александровна, — сурово посмотрел на нее заведующий, — мало того, что вы без конца болеете, так теперь и на работу стали опаздывать. Мне придется оформить вам замечание.
— Да делайте что хотите, — махнула рукой Ольга и пошла в раздевалку.
Переодевшись, она вышла в зал, и время потекло неимоверно медленно.
После того как магазин закрылся глубоким вечером, начальник собрал всех на планерку и стал высказывать коллективу, что региональное руководство недовольно их работой и налагает штраф на всю смену. Раздались вопли возмущения. Коллеги стали переглядываться и довольно громко высказывать негодование.
— Если кому-то не нравится, то мы никого не держим. На улице очередь из желающих работать, — произнес начальник заезженную фразу.
И почему-то в этот раз Ольге она показалась призывом к действию. Она молча взяла листок написала заявление «по собственному», положила его на стол перед заведующим и, развернувшись, ушла, даже не удостоив его взглядом.
* * *
Ольга планировала, что, как только вылечит зуб, примется за поиски другого места. Нужно ведь на что-то жить. Однако после установки пломбы прошло два дня, три, а зуб продолжал болеть, и опухоль не спадала.
Идти к платному врачу средств не было, и Ольга направилась в ту же поликлинику с острой болью.
— Нет, а что вы хотите? — развела руками та самая стоматолог. — Конечно, будет болеть. Нужно потерпеть.
— Но у меня нисколько не уменьшается боль. Может быть, вы там что-то неправильно сделали?
— Послушайте, если вам не нравится, вы вправе обратиться к другому врачу, в платный кабинет или написать жалобу. Вы же понимаете, что это муниципальная клиника…
— То есть вы хотите сказать, что в платной бы сделали по-другому?
— Я ничего не хочу сказать! — рассердилась врач, расковыряв уже поставленную дорогую пломбу и снова закладывая лекарство в корень зуба.
— И что, мне придется платить за новую пломбу?
— А как же! Материал-то не бесплатный. Или мы вам можем поставить цементную.
— Но это же ваша ошибка.
— Никакой ошибки нет! — взвилась стоматолог. — Это индивидуальная реакция вашего организма. И вообще, скажите спасибо, что вас приняли, а не заставили сидеть в общей очереди.
Разумеется, «спасибо» говорить Ольга не стала, а вернулась домой в ярости от нервов, боли и собственного бессилия.
* * *
— Все, хватит! Собирайся.
Сын был больше не в силах смотреть, как мучается Ольга. Он заставил ее одеться и, позвонив куда-то, повез в частную стоматологию.
— Надо было оформить тебе страховку, не спрашивая, — рассуждал он, ведя машину по пустой утренней дороге выходным днем. — Зачем ты пошла к этой врачихе еще раз? Нужно было требовать, чтобы ее поменяли.
Ольга молчала, прижав руку к щеке, и думала об Илье, и о том, как изменилась ее жизнь с его уходом. Сергей думал, что молчит она от зубной боли.
— Пойду в понедельник и накатаю жалобу. Ты не переживай. Я сейчас тебя отведу к очень хорошему врачу. К моей знакомой. Она быстро все исправит.
В платной стоматологической клинике никого не было. Сын повесил мамин плащ на вешалку и, взяв Ольгу за руку, повел ее в кабинет.
— Настя, привет! Вот, привел, как договаривались, — заглянул он в дверь.
— Да, конечно, проходите, — послышался знакомый голос.
Зайдя внутрь, Ольга охнула, не зная плакать ей или смеяться. Хозяйкой кабинета оказалась та самая стоматолог, что вот уже на протяжении месяца мучила ее в муниципальной клинике.
Врач тоже узнала свою пациентку.
— Ну почему ты сразу ко мне не привел? — поинтересовалась она, копаясь в зубах Ольги, у Сергея, который сидел рядом. — Не волнуйтесь, Ольга Александровна, мы сейчас быстро все поправим.
* * *
— Мам, ну и как тебе Настя? — спросил сын у Ольги пару недель спустя.
— Какая Настя? — не поняла она.
— Врач, что тебе зубы лечила.
— А! Настя!
Женщина даже не подумала, что речь идет о ее стоматологе.
— Не знаю, — пожала она плечами.
— Ну, она ведь все хорошо сделала? Ты больше не жалуешься. И выглядеть стала лучше.
— Да, конечно, но… Понимаешь, она, конечно, все исправила, но меня мучает один вопрос. Неужели нельзя было сразу хорошо сделать в муниципальной клинике? Зачем вынуждать идти в платную стоматологию?
— Понимаешь… Все-таки, в платных клиниках работают врачи более квалифицированные, чем в государственных…
— Ты не понял. В той клинике, куда я обращалась по месту прописки, зубы мне тоже лечила именно эта Настя. Вот я и удивляюсь, почему она не делает так же хорошо на другом месте работы. Ведь не всегда у людей есть деньги заплатить. А если ей не нравится, то, может, лучше было бы уволиться…
— Погоди, мам! Ты хочешь сказать, что ты мучилась с зубами из-за нее? Потому что она же тебе плохо их вылечила, а потом все исправила?
— Ну да.
— А почему ты мне сразу не сказала?
— Я думала, что ты все знаешь или понял по тем разговорам, пока она меня лечила.
— Я непонятливый, — огорченно произнес сын.
Ольга заметила, как сразу потускнел у него взгляд и испортилось настроение.
— Да не надо так расстраиваться, — поспешила она успокоить Сергея. — Все же хорошо закончилось. А я теперь знаю, что больше к ней не пойду.
— Я тоже, мам, я тоже…
* * *
Сын который день ходил как в воду опущенный. Ольга, хоть и было у нее правило не лезть в его дела, в конце концов не выдержала и спросила:
— Сережка, у тебя что-то случилось? Неприятности на работе?
— Да нет, мам, на работе все в порядке. Не обращай внимания.
— Ну как же? Я же вижу, что что-то не так. Не хочешь — не рассказывай, но иногда ведь надо, чтобы кто-то просто выслушал.
— Понимаешь… — Сергей присел на краешек дивана и защелкал суставами пальцев.
Он так всегда делал, когда волновался, или ему надо было признаться в чем-то. Раньше это были двойки в школе… И у Ильи была такая привычка. Ольга невольно улыбнулась.
— Понимаешь, я расстался с девушкой. И поэтому немного расстроен.
— А что случилось? Поссорились? Ну, без размолвок не бывает. Еще помиритесь.
— Нет, ты не поняла. Это я ей сказал, что мы расстаемся.
— А теперь переживаешь? Так ты спроси, может, она готова тебя простить.
— Даже не сомневаюсь. Но дело в том, что я не готов.
— И что же она такого страшного сделала?
Сергей еще раз вздохнул поднял глаза на мать и произнес:
— Эта девушка — та самая Настя, которая тебе лечила зубы.
— А… — только и смогла произнести мать, ошарашенная этой новостью.
Она вышла в кухню, плотно закрыла за собой дверь, села на стул и стала смотреть в окно. Ольга думала о том, почему так рано умер Илья, почему она оказалась в этой проклятой стоматологии и вот теперь стала причиной того, что ее сын расстался с любимой. Потом она закрыла глаза, пытаясь справиться с эмоциями.
Ольга не услышала, как тихонько открылась дверь, и вздрогнула, лишь когда крепкие мужские руки обняли ее.
— Мамочка, любимая, не переживай. У нас с тобой все обязательно будет хорошо.
— Но как же? — с трудом произнесла Ольга пересохшим горлом. — Я разрушила твою любовь.
— Это не ты ее разрушила, а она. Хорошо, что я об этом узнал сейчас, а не потом, когда уже было бы поздно. И пусть это будет самым большим огорчением в нашей жизни, правда ведь? Давай успокоимся и пойдем куда-нибудь поедим. У нас есть прекрасный повод побыть с тобой вдвоем.
— Куда же?
— Да все равно! В ресторан, в кофейню, в пиццерию. Помнишь, как вы с папой в детстве водили меня в кафе-мороженое? Теперь моя очередь.
* * *
— Здравствуйте, у нас детское кафе, — предупредила хостес, едва Ольга с Сергеем появились на пороге.
— Мы знаем, — кивнула ей Ольга, — я с ребенком пришла. Видите, какой славный малыш?
И, встав на цыпочки, потрепала сына по вьющимся волосам.
Хостес тепло и приветливо улыбнулась.
— Вам какой столик?
— Если можно, то у окна. Мы любим разглядывать машины и людей.
— Конечно.
В зале стоял гвалт детских голосов, иногда раздавались хныканье и даже плач. Мать с сыном смотрели на улицу и ели из креманок мороженое.
— А она ничего, — произнесла Ольга с улыбкой, повернувшись к Сережке.
— Да, мне тоже понравилась, — кивнул он, не отрывая взгляд от окна. — Смотри, какой изысканный силуэт. Такой бывает только у кабриолета. И цвет обалденный.
— Вообще-то, я про нашу официантку Алину, — рассмеялась Ольга. — Впрочем, машина тоже классная.
— Тогда поехали! — вскочил из-за стола сын.
— В смысле?
— Я взял ее на пару часов в прокат и попросил сюда привезти. Мне кажется, мы с тобой это заслужили.
Ольга сидела рядом с Сережкой, ловко управляющим спортивной машиной. Они ехали по красиво освещенному центру города. «Илюшка, мы с тобой воспитали такого прекрасного сына!» — подумала Ольга и вдруг ошеломленно почувствовала, что по щекам текут слезы. Свой порыв незаметно их вытереть Ольга сдержала. Сережка смотрит на дорогу и вряд ли их заметит. А ей вдруг стало значительно легче от этих маленьких соленых капель на щеках, прямо как в далеком детстве.
В конце концов, всегда можно было сказать, что глаза слезятся от ветра.
Автор: Лариса Черная
---
---
Однажды в Африке
— Самая ходовая операция в этих местах – тонзиллэктомия. Будешь удалять миндалины молодым женщинам, — Володька быстренько вводил меня в курс дела.
— Проблема хронического тонзиллита не решена? — спросил я.
— Нет такой проблемы! Ты будешь удалять исключительно здоровые миндалины. Замуж тут берут девушек только без гланд.
— Чем они им мешают?
Володька засмеялся.
— Не знаю.
— Африка! — я тоже решил понимающе улыбнуться.
Но Владимир уже посерьезнел.
— Вообще-то главные лекари тут шаманы. Они врачуют, забирают души, исцеляют тела, изгоняют злых духов, призывают добрых. Мы, коллега, у них в подмастерьях.
Так меня встретил врач госпиталя Принца Решаря города Джумбура в Бурунди, которого я подменил на год.
Мы были знакомы – поддежуривали в одной городской больнице, куда он устроился интереса ради, между командировками. Володя и составил мне протеже в загранку.
— Писанины тут нет… ни планерок, ни собраний. Работать не мешают. Но, если, не дай бог, ваш пациент захочет отдать душу какому-нибудь местному богу, а рядом будут стоять родственники с АКМами, дотяните до восхода солнца. Восход списывает и прощает все ошибки: так было угодно богам. После восхода тот, кто угрожал вам автоматом до восхода, угостит вас местным самогоном повышенного градуса – вараги. Кстати, не желаете? Банановый. — Володя достал из кухонного навесного шкафа пузырек для растворов, наполненный на три четверти.
Вечер был у нас свободен. Вараги немного расслабил, приятно растекся по телу.
Я, в детстве перечитавший "Копи царя Соломона", "Похитители бриллиантов", "Рождённая свободной" плюс все номера "Юного натуралиста" про львов, леопардов, живых и вымерших, спросил:
— Можно ли посетить какой-нибудь парк, заповедник, посмотреть живьём на первозданное чудо природы? С детства мечтал.
— С детства мечтал? Чудо, говоришь? — Володька проницательно посмотрел на меня, потом на пузырек с вараги, где оставалось грамм триста, достал вяленую рыбу из холодильника, разложил на английском научном журнале.
— Это тилапия, поймана в озере Виктория, — продолжал Владимир, - в знак уважения привёз один старый абориген. Год назад я удалил его внучке кукурузное зерно из бронха, вызвавшее тяжелую пневмонию, и мы вместе провели в госпитале всю ночь, выходя из палаты лишь изредка: я выкурить сигаретку, он почадить своей трубкой. К утру кризис миновал, девочке стало легче. Темнокожий человек хорошо изъяснялся по-английски, был немного сведущ в медицине, узнал про наш специализированный госпиталь и был весьма доволен, что не стал уповать только на богов, почувствовав, что внучка нездорова, а обратился к специалистам. Богов забывать нельзя, но действовать, чтобы достичь какой-то цели, надо самому. Тогда возможно всё, даже чудо.
Владимир отщипнул кусочек тилапии, посмаковал немного и пересказал мне абсолютно невероятную историю, участником которой был дед спасенной девочки.
Эта история не просто поразила меня. Она изменила меня. . .
. . . дочитать >>