Десять лет — достаточный срок, чтобы похоронить прошлое. Я не просто похоронила его, я возвела на его месте новый, светлый дом, кирпичик за кирпичиком выстраивая хрупкое, но такое долгожданное счастье. Десять лет назад море забрало у меня Олега, мою первую и, как я думала, единственную любовь. Его катер нашли разбитым о скалы после страшного шторма. Тела так и не обнаружили, но надежды не было. После нескольких месяцев мучительного ожидания я получила свидетельство о смерти и осталась одна с пятилетним сыном Кириллом на руках и зияющей дырой в душе.
Первые годы были адом. Я существовала на автопилоте, работала, воспитывала сына, но внутри была мертва. Кирилл стал моим единственным якорем, не дававшим окончательно уйти под воду. Ради него я заставляла себя вставать по утрам, улыбаться, жить. А потом в моей жизни появился Андрей. Он не был похож на Олега. Олег был стихией — шумный, порывистый, всегда ищущий приключений. Андрей был тихой гаванью — спокойный, надежный, окутывающий теплом и заботой. Он не пытался заменить Олега. Он просто был рядом. Он терпеливо ждал, пока оттает мое сердце, пока я снова научусь доверять, любить, дышать полной грудью.
И я научилась. Спустя пять лет после знакомства мы с Андреем стали жить вместе. Он стал для Кирилла настоящим отцом — тем, кто учил его кататься на велосипеде, проверял уроки, давал мужские советы. Кирилл, почти не помнивший родного отца, обожал Андрея. И я… я полюбила Андрея глубокой, осознанной любовью зрелой женщины. Я была счастлива. По-настоящему, без оглядки на прошлое. Мы планировали официально расписаться, как только Кириллу исполнится шестнадцать.
В тот вечер все было как обычно. Мы с Андреем готовили ужин, Кирилл сидел в своей комнате, делая вид, что учит физику, а на самом деле переписывался с друзьями. В воздухе пахло жареным мясом и уютом. Андрей обнял меня сзади, уткнувшись носом в шею.
– Как же я люблю вот так, – прошептал он. – Просто быть с тобой.
Я улыбнулась и повернулась, чтобы поцеловать его. И в этот самый момент раздался звонок в дверь. Неожиданный, настойчивый.
– Кто бы это мог быть? – удивился Андрей. – Никого не ждали.
– Пойду открою, – я вытерла руки о передник и пошла в прихожую.
Я посмотрела в глазок и никого не увидела. Странно. Наверное, балуются дети. Я уже собиралась вернуться на кухню, как звонок повторился, на этот раз еще более требовательно. Я с раздражением щелкнула замком и распахнула дверь.
На пороге стоял мужчина. Высокий, худой, с ввалившимися щеками и густой, спутанной бородой, почти полностью скрывавшей нижнюю часть лица. На нем была поношенная, не по размеру куртка. Но глаза… Эти глаза я узнала бы из тысячи. Голубые, как летнее небо после грозы. Глаза моего Олега.
Мир качнулся и поплыл. Воздуха не стало. Я вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Этого не может быть. Галлюцинация. Призрак.
– Марина? – хрипло спросил он. Голос был чужой, надтреснутый, но в его интонациях было что-то до боли знакомое.
Я не могла произнести ни слова. Только смотрела, как в замедленной съемке, на его лицо, пытаясь найти знакомые черты под щетиной и печатью долгих, страшных лет. Шрам над правой бровью, который он получил еще в детстве, упав с дерева. Родинка у крыла носа. Это был он.
– Олег? – выдохнула я, и это слово прозвучало как стон.
В этот момент из кухни вышел Андрей. Он увидел мое мертвенно-бледное лицо, незнакомца на пороге и нахмурился.
– Марина, все в порядке? Кто это?
Он подошел и заботливо положил мне руку на плечо. Взгляд незнакомца метнулся от меня к Андрею, к его руке на моем плече, к уютной прихожей за моей спиной. В его глазах отразились шок, боль и что-то еще, чего я не могла понять. Он сделал шаг назад, словно собирался бежать.
– Я… я ошибся дверью, простите, – пробормотал он, глядя куда-то в сторону.
Но я уже пришла в себя. Это был не призрак. Это был мой муж, которого я оплакивала десять лет. Он был жив.
– Нет! Олег, это ты! – закричала я, делая шаг к нему.
Он остановился. Медленно поднял на меня взгляд. В этот момент за моей спиной Андрей сжал мое плечо чуть сильнее, а из комнаты, привлеченный криком, выглянул Кирилл.
– Мам, что случилось?
Лицо Олега исказилось. Он смотрел на меня, на другого мужчину рядом со мной, на высокого подростка, в котором смутно угадывались его собственные черты. Он смотрел на нашу жизнь, в которой для него не осталось места.
– Я думал, тебя уже нет! – прошептал он, и в этом шепоте была вся боль мира. – В старом доме сказали, что ты продала квартиру и уехала… Я искал тебя… Я думал, ты не пережила…
Он замолчал, глядя на Андрея. И в его взгляде я прочла страшный вопрос, который он не решался задать.
– А ты… Ты снова вышла замуж.
Это был не вопрос, а констатация факта. Мой мир, такой стабильный и понятный еще пять минут назад, разлетелся на миллионы осколков. На пороге моего нового дома стояло мое прошлое — живое, настоящее, смотрящее на меня глазами человека, которого я считала погибшим. И я не знала, что делать.
Андрей повел себя как святой. Именно он, видя мое состояние, завел Олега в дом, усадил на кухне и налил ему горячего чая. Кирилл застыл в дверях, с недоумением и враждебностью глядя на незнакомца. Я же просто сидела за столом и не могла отвести от Олега глаз, пытаясь совместить этот изможденный образ с тем сильным и жизнерадостным мужчиной, которого я когда-то любила.
– Где… где ты был? – наконец смогла выдавить я.
И Олег рассказал. Его история была похожа на сценарий приключенческого фильма. Во время того шторма их катер перевернулся. Он очнулся на берегу необитаемого острова где-то в южных морях. Один. Он выживал, как Робинзон Крузо, несколько лет, питаясь рыбой и плодами, строя шалаш, медленно теряя надежду на спасение. Потом его случайно обнаружили браконьеры. Они не собирались доставлять его властям. Вместо этого они забрали его с собой, превратив в раба на своем судне. Он провел еще несколько лет в этом аду, переходя от одних хозяев к другим, пока ему не удалось сбежать в одном из азиатских портов. Без документов, без денег, без знания языка он несколько лет добирался домой. Пешком, на перекладных, работая за еду. Он не мог связаться со мной, не мог дать о себе знать. Единственное, что поддерживало в нем жизнь, – это мысль обо мне и Кирилле.
Он говорил, а я смотрела на его руки — все в шрамах и мозолях, на его лицо, иссеченное морщинами и ветрами. Этот человек прошел через ад, чтобы вернуться домой. Вернуться ко мне. А я… я его предала. Я не дождалась. Построила новую жизнь, впустила в сердце другого. Чувство вины ледяной волной накрыло меня с головой.
– А это… кто? – тихо спросил Олег, кивнув на Андрея, который молча стоял у окна.
– Это Андрей, – мой голос дрогнул. – Мы… вместе.
– А мальчик… Кирилл? – его взгляд стал еще более болезненным.
– Да, это Кирилл. Ему уже пятнадцать.
Олег перевел взгляд на сына. Кирилл смотрел на него исподлобья, скрестив руки на груди. В его взгляде не было узнавания, только недоверие. Для него этот бородатый, странный человек был чужим, который ворвался в их дом и заставил маму плакать.
Ночь была бессонной. Андрей постелил Олегу в гостиной. Сам он лег рядом со мной, обнял, но я чувствовала, как напряжено его тело. Он ничего не говорил, не упрекал, давая мне время прийти в себя. Но его молчание было громче любых слов. Он боялся. Боялся потерять меня, нашу семью, все, что мы так долго строили. А я лежала, глядя в потолок, и понимала, что оказалась перед невозможным выбором.
С одной стороны был Олег. Моя первая любовь, отец моего ребенка, человек, который выжил в нечеловеческих условиях ради меня. Он вернулся из небытия. Я была связана с ним прошлым, общей юностью, клятвами. По закону он все еще был моим мужем.
С другой стороны — Андрей. Мое настоящее. Мужчина, который спас меня от отчаяния, который вырастил моего сына, который любит меня такой, какая я есть сейчас, а не той девушкой из прошлого. Он был моим домом, моим спокойствием.
Как можно было выбрать между ними? Любой выбор означал бы предательство.
Утром стало только хуже. Олег побрился. Без густой бороды он стал гораздо больше похож на себя прежнего. Кирилл, столкнувшись с ним в коридоре, вздрогнул. Видимо, тоже заметил сходство с фотографиями, которые я хранила.
За завтраком царило гнетущее молчание. Олег пытался заговорить с Кириллом.
– Ты, наверное, спорт любишь? Я в твоем возрасте из спортзала не вылезал.
– Я музыкой занимаюсь, – буркнул Кирилл, не отрываясь от тарелки.
– А, музыкой… – растерянно протянул Олег. – Понятно.
Андрей, видя неловкость, вмешался:
– Кирилл у нас гитарист. Уже свою группу собрал. Очень талантливый парень.
Олег бросил на Андрея тяжелый взгляд. Он понимал, что этот человек знает его сына лучше, чем он сам. Знает его увлечения, его мечты, его характер. Десять лет жизни, десять лет отцовства были украдены у него.
В последующие дни наш дом превратился в пороховую бочку. Олег временно жил у нас — ему просто некуда было идти. Он начал процедуру восстановления документов, чтобы официально снова стать «живым». Каждый день был пыткой. Я разрывалась между чувством долга перед Олегом и любовью к Андрею. Я видела, как страдает Андрей, как он старается держаться, но с каждым днем становится все более отстраненным. Я видела отчаянные попытки Олега наладить контакт с сыном и холодную стену, которую выстроил Кирилл.
Однажды вечером я нашла Кирилла на балконе. Он смотрел на ночной город.
– Мам, а он… он теперь будет жить с нами? – тихо спросил он.
– Я не знаю, милый.
– А Андрей? – в его голосе прозвучали слезы. – Андрей уйдет? Я не хочу, чтобы он уходил! Он мой папа!
Я обняла его. Мой мальчик. Он тоже оказался в центре этой бури.
– Никто никуда не уйдет. Мы все решим, обещаю.
Но я сама не верила своим словам.
Олег пытался вернуть прошлое. Он вспоминал наши общие шутки, наши любимые места, наши мечты.
– Помнишь, как мы хотели купить домик у озера? – говорил он мне, когда мы оставались одни. – Мы еще можем это сделать, Марина. Все можем вернуть. Я так скучал по тебе.
И мое сердце сжималось от жалости и вины. Я смотрела на него и видела призрака, который отчаянно цепляется за жизнь, которой больше нет. Но иногда, когда он улыбался определенным образом или говорил что-то до боли знакомое, во мне просыпалась та двадцатипятилетняя девочка, которая до беспамятства любила этого человека. И тогда я начинала сомневаться во всем.
Развязка наступила неожиданно. Однажды я вернулась с работы раньше обычного. Дверь была не заперта. Из гостиной доносились звуки гитары. Это играл Кирилл. Но мелодия была незнакомая, грустная и очень красивая. Я заглянула в комнату. Кирилл сидел на диване с гитарой, а напротив него в кресле сидел Олег. Он не говорил ни слова, просто слушал, и по его щеке медленно катилась слеза.
В этот момент я все поняла. Я поняла, что Олег оплакивал не только потерянные годы. Он оплакивал жизнь, которая сложилась без него. Жизнь, в которой его сын стал талантливым музыкантом под руководством другого мужчины. Жизнь, в которой его жена научилась быть счастливой без него.
Он любил не меня, нынешнюю, сорокалетнюю, уставшую, нашедшую покой женщину. Он любил воспоминание. Он цеплялся за образ той девушки, которую оставил десять лет назад. А я уже давно была не той девушкой. Десять лет потерь, боли и нового счастья изменили меня навсегда. Андрей полюбил меня именно такой — сломленной и возродившейся. Он видел меня настоящую.
Вечером, когда все легли спать, я вышла к Олегу в гостиную. Он сидел в темноте у окна.
– Олег, нам нужно поговорить, – тихо сказала я.
Он обернулся. Кажется, он уже все понял.
– Я не могу, – прошептала я, и слезы хлынули из глаз. – Я не могу вернуться в прошлое. Я тебя очень любила. Часть меня всегда будет тебя любить. Ты отец моего сына, и я благодарна богу за то, что ты жив. Но я не могу предать Андрея. Я не могу разрушить жизнь, которую мы построили. Жизнь, в которой счастлив мой сын.
Я ожидала чего угодно: гнева, упреков, мольбы. Но Олег просто молча смотрел на меня. А потом он встал, подошел и осторожно, почти невесомо, обнял меня.
– Я понимаю, – хрипло сказал он. – Глупо было надеяться, что все будет как прежде. Десять лет… это целая жизнь. Просто… когда я был там, в аду, мысль о тебе была единственным, что у меня было. Я держался за нее. А когда вернулся… Я просто хотел вернуть то, что у меня отняли. Но его уже нет.
– Оно есть, Олег, – ответила я, отстраняясь и заглядывая ему в глаза. – Оно есть в нашей памяти. И оно есть в нашем сыне. Ты не потерял его. Ты можешь стать ему отцом. Настоящим отцом. Он должен знать тебя.
На следующий день Олег съехал. Андрей помог ему найти временную квартиру и работу через своих знакомых. Никто не произносил громких слов, но напряжение спало.
Прошло несколько месяцев. Жизнь постепенно входила в новую, странную колею. Олег восстановил документы. Он начал встречаться с Кириллом по выходным. Сначала их встречи были неловкими, но постепенно они нашли общий язык. Олег рассказывал о своих приключениях, а Кирилл играл ему свои новые песни. Я видела, как мой сын меняется. Он стал спокойнее, увереннее. В его жизни появился еще один важный человек — его родной отец, герой, вернувшийся из небытия.
Мы с Андреем тоже прошли через испытание. Его страх ушел, сменившись еще большей нежностью и доверием. Однажды вечером он сказал:
– Знаешь, я понял, что люблю тебя еще сильнее. Ты не выбрала меня вместо него. Ты выбрала свое настоящее, нашу жизнь. И это самое ценное.
Он был прав. Я не выбирала между двумя мужчинами. Я выбрала себя. Я выбрала тот путь, который сделала меня той, кто я есть. Мое прошлое не исчезло. Оно просто заняло свое правильное место — в памяти, в фотографиях и в глазах моего сына, так похожих на глаза его отца. А мое будущее было здесь, рядом со мной, теплым и надежным, как рука Андрея, сжимающая мою. И впервые за долгие месяцы я почувствовала покой. Наша история не закончилась трагедией. Она просто стала сложнее, глубже и, как ни странно, богаче.
