— Серёжа, посмотри на часы! Половина спектакля уже прошла, а я ничего не понимаю, — сказала шепотом своему спутнику женщина слева от меня. Её нарядное белое платье, красиво уложенные волосы свидетельствовали о настрое провести приятный вечер в театре. Но спектакль, который выбрала эта пара, не из тех, что дарят публике настроение или оставляют яркие эмоции. Уверена, что большая часть зрителей недоумевала от увиденного на сцене малого зала Рязанского театра драмы. Почти полуторачасовое страдание: уже минут через пятнадцать ты осознаешь, что тебе непонятно, скучно и в прямом смысле очень душно (наверное, забыли включить вентиляцию в зале). Было нелегко во всех смыслах...
Одна из сторон творчества современного и не так давно почившего британского драматурга Гарольда Пинтера — это многозначность. Нередко его пьесы открыты для разной интерпретации, их идею не всегда легко понять, если вообще возможно для обычного зрителя. Автор сам говорил, что даёт полное право любому как угодно додумывать его произведение, по-своему расшифровывать послания в виде символов и аллегорий, предлагать свои варианты финала. В этом заключается оригинальность его драматургии, специфическая писательская манера. Пинтер — плодовитый, признанный и заслуженный автор. У него большое количество наград, в том числе и Нобелевская премия по литературе (2005 г.). Это обнадеживает, ведь тогда его пьеса «The Dumb Waiter» все-таки должна иметь какой-нибудь смысл и художественную ценность. Или нет?
В репертуаре Рязанского драматического театра постановка по пьесе Г. Пинтера в режиссуре Урсулы Макаровой появилась в 2024 году под названием «Зажги чайник». На сцене минимальные декорации: условная комната, где есть две расположенные под углом поверхности, обозначающие кровати, а также стена в виде белого большого ватмана, на котором герои сами по ходу действия рисуют чёрными маркерами две двери, окно и дверцу кухонного лифта. Напарники, старший Бен (Валерий Рыжков) и младший Гас (Никита Левин), ожидают указаний, чтобы приступить к какому-то делу. Они разговаривают на отвлеченные темы, причем Бен на желание Гаса пообщаться реагирует неохотно: он сосредоточен и раздражен. Гас задает много вопросов: что это за место, почему их здесь лишили минимального комфорта, кто тот человек, который им должен позвонить и т. д. Когда мужчины достают свои револьверы, зрители начинаются догадываться о роде их занятий. Бен и Гас снаряжаются на задание, правда, цель для них остается пока неизвестной.
Внезапно Гас обнаруживает, что кто-то им под дверь подложил конверт со спичками. Затем по кухонному лифту начинают друг за другом спускаться заказы: «две порции тушеного мяса с жареной картошкой, два пудинга», «печень жареная с луком», «макарони пастиссио, армитта макаронианада» и т. п. Бен уговаривает Гаса отправить наверх всю еду, которую последний взял с собой на задание: пачку чипсов, печенье, шоколадку, недопитую бутылку молока и пирожное. Небогатый набор съестного отправляется, по-видимому, в зал ресторана, но заказы продолжают поступать. Эта ситуация выводит Гаса из себя. Он не понимает, что от них хотят, ведь на кухне даже газа нет, чтобы хоть чайник вскипятить. Истерика Гаса нервирует Бена. Он пытается отвлечь напарника подготовкой к предстоящей работе. Они репетируют сцену убийства, причем Гас продолжает переживать: вдруг объектом станет женщина, а после последнего раза, когда целью была именно девушка, ему не хотелось бы снова увидеть мертвое женское тело. Напряжение между напарниками растет, и Гас уходит в соседнюю комнату. Раздается звонок, Бену сообщают, что цель на месте, но вместо жертвы в комнату вваливается побитый Гас. Здесь заканчивается пьеса, но постановка Рязанского театра драмы продолжается. Актёры предлагают несколько вариантов финала пьесы: Бен стреляет в Гаса, Гас стреляет в Бена и в последнем — Бен и Гас мирятся и обнимаются по-дружески. Теперь конец.
Всю вторую половину спектакля я отчаянно силилась понять, что же все-таки происходит. Решила остановиться на самом очевидном: возможно, пьеса представляет собой аллегорию взаимоотношений человека и объективированной сверхъестественной сущности (Бог, Судьба, Абсолют и т. п.), а именно поднимает тему отношения к трансцедентальной составляющей понятия «справедливость». Большое количество абсурдных моментов, гиперболизация, условность ситуаций, приём диалогов второго ряда уводят пьесу от реалистического театра и переводят в театр символический.
Постановка Урсулы Макаровой идёт по этому же направлению: белый ватман вместо стены с окнами и дверями как знак пустоты жизни; газета Бена, из которой он вычитывает криминальные сводки, утрированно ненастоящая (просто сложенная крафтовая бумага с надписью «Газета»), чтобы продемонстрировать типичную циничность и повсеместность журналистских материалов.
Бен и Гас относятся к своей работе как к чему-то обыденному, как повар к приготовлению борща, как отделочник к поклейке обоев, как фермер к стрижке овец. Они считают себя отличными исполнителями, высококлассными профессионалами, которые заслуживают более комфортных условий, чем те, в которых они оказались теперь. Но Гаса всё чаще посещают мысли, что все-таки с ними что-то не так.
Когда на кухню начинают спускаться заказы, Гас кричит, что не может выполнить те запросы, которые указаны в листе официанта. Он отдал всё, что у него было, всю свою скудную еду на день, а там сверху всё требуют и требуют того, чего у него нет. Это может быть метафора испытаний, с которыми сталкивается человек в течение жизни. Он старается сделать всё, что от него зависит, но всё более серьезные обязательства продолжают наваливаться. Он спрашивает: за что? Несправедливо, ведь я стараюсь изо всех сил. Но, требуя справедливости,он не замечает своих же мерзких поступков. У героев пьесы Пинтера намеренно самый отвратительный род занятий, но они так не считают. При этом, совершая ужасные вещи, Гас требует какой-то справедливости.
Некоторые критики видели в пьесе проявление не мистического, а политического порядка, так как считали, что в «The Dumb Waiter» речь идёт о порочных проявлениях общества, построенного на иерархии власть имущих, безжалостно доминирующих над подчиненными (как тема социального неравенства, например, в «Господине из Сан-Франциско» И.А. Бунина). Честно говоря, глядя на сцену, я не уловила подобный подтекст, а вот сомневающийся и в итоге побитый Гас и уверенный в своей правоте, циничный Бен могут быть аллегорией двух типов мировоззрения: ищущего истину идеалиста и прагматичного конформиста. Кто из них имеет больше права на существование в этом порочном мире — вопрос открытый, как и финал пьесы.
Я поняла эту постановку так, как описала выше, но далеко не факт, что она действительно об этом.
Зал аплодировал стоя. Расходились с недоумевающими лицами, но я не слышала, чтобы кто-то позволил себе нелестные высказывания в адрес спектакля. Это говорит о том, что, во-первых, у нас в Рязани очень доброжелательная театральная публика (я не раз была этому свидетелем), во-вторых, зрители аплодировали с настоящей благодарностью, я уверена, не «гениальной» пьесе Пинтера, а нашим актерам. Сыграно действительно было превосходно. Очень чисто, кинематографично, эмоционально точно. Валерий Рыжков передал состояние ожидания и любопытства, но скрытого под маской безразличия и хладнокровия. Непосредственного и немного сентиментального Гаса сыграл Никита Левин. Настолько очаровательным получился герой, что и не верилось в его способность кого-то убить. Но периодически возникающие у Гаса приступы гнева, когда все его сильное тело сотрясалось от злости, напоминали нам о том, что перед нами убийца, пусть иногда и с добрыми глазами. Персонажи получились очень фактурными: актёрами была точно выверена и выведена на сцене разница в типажах.
Я тоже аплодировала искренно Валерию Рыжкову и Никите Левину. Уже который раз ловлю себя на мысли, что всё чаще хожу в театр не столько на постановку, сколько на конкретных актёров. Мне важно, кто конкретно будет играть, потому что я знаю, что именно эти исполнители дадут мне в театре те эмоции и то вдохновение, которое я от них жду. Думаю, в скором времени появится тенденция (возможно, она уже сложилась) постепенного перехода от режиссерского театра к театру актера, как это было в отечественной истории театрального искусства около двух веков назад. И дело здесь не только в том, что уникальной концепцией постановки всё сложнее удивить зрителя (есть ощущение, что все уровни оригинальности уже пройдены), а в том, что с приходом в информационное пространство искусственного интеллекта у людей чаще будет возникать потребность ощутить что-то настоящее, то, что создается исключительно человеком. Превалирующее большинство из нас нуждается в живом общении, и если телевидение, кинематограф, интернет всё чаще демонстрируют технологические достижения, которые уже и эффекта особого не производят и способны намеренно вводить в заблуждение, то цирковое представление, симфонический концерт, спектакль в театре — это то, что происходит здесь и сейчас, это живой и естественный обмен человеческой энергией. Находясь в зрительном зале, ты понимаешь, что человек на сцене не голограмма (пока ещё), а живой актёр, его труд, мастерство, профессионализм очевиден каждому и не нужно напрягать все свои умственные способности, чтобы понять это.