— Сиди и не дёргайся! Не мужское это дело — чай наливать! — прикрикнул Марат на молодого зятя Матвея. Этот резкий окрик, казалось, нарушил не только тишину комнаты, но и негласное правило, которое Марат считал незыблемым. Отец пришёл проведать дочку Алину, а её муж Матвей, желая показать себя радушным хозяином, решил гостеприимно напоить его чаем, пока его молодая супруга, Алина, оживлённо говорила по телефону с матерью.
— Да мне не трудно, Марат Сергеевич! — добродушно улыбнулся Матвей, стараясь смягчить резкость тестя. Он действительно хотел произвести хорошее впечатление на отца Алины — ради неё он был готов на многое. Улыбка его была искренней, демонстрируя, что тесть для него — дорогой гость, которого хочется порадовать.
— Дело не в том, что трудно или не трудно, — бурчал тесть, нахмурив густые брови, как будто Матвей сделал что-то постыдное, нарушив некий закон. — Дело в традициях. Ты что, пацан, думаешь я просто так своих дочерей с детства приучал, что на кухне мужчину обхаживать нужно? Ты не представляешь, сколько сил я потратил, пока жену свою приучил к правилу: НА КУХНЕ — ТОЛЬКО ЖЕНЩИНЫ! Потом дочек приучил. А ты сейчас хочешь взять, и всё это перечеркнуть своим слабым характером?
Слова о «слабом характере» кольнули Матвея. Ему было не очень приятно слушать такие нравоучения от мужчины, который ещё недавно был для него никем. Тем более, эти слова звучали как прямой вызов. Но спорить с Маратом он пока не смел. Он очень любил его дочку Алину, и ради своей любви готов был закрывать глаза на многое.
— Алина! — грозный голос отца тут же отвлёк девушку от разговора по телефону. Улыбка с её лица мгновенно сползла, сменившись напряжением. — Я сейчас телефон твой разобью! — рычал на дочку Марат, словно она совершила тяжкое преступление. — С кем ты там тараторишь? С матерью? И ей влетит, когда домой вернусь!
— Всё, пап, не ругайтесь, я здесь, я с вами! — извиняющимся, заискивающим голосом говорила Алина, словно пытаясь унять бурю. Она быстро убрала телефон в карман и стремительно присела к столу.
— Куда села? — продолжил нападки на дочку Марат, не упуская возможности продемонстрировать свою власть. — А чай кто наливать будет? Совсем, смотрю, тебя зятёк разбаловал!
— Всё пап, поняла! — Алина послушно поднялась со стула, словно школьница, которую отругали за плохое поведение. Она принялась обслуживать мужчин: на столе тут же появились тарелочки со сладостями, корзинка с выпечкой, которую девушка сама напекла накануне, и, конечно, свежезаваренный чай.
Матвей наблюдал за всем этим с плохо скрываемым раздражением. Он старался успокаивать себя тем, что это были отношения между отцом и дочерью, что это, возможно, такая вот специфическая форма их семейной любви. Но ему всё равно это не нравилось. Чувствовалось напряжение, страх в глазах Алины, когда отец начинал говорить таким тоном.
— Чего ты так смотришь? — спросил Марат с ухмылкой, видя, что тот недоволен увиденной сценой. Его глаза хитро блеснули. — Скоро привыкнешь — тебе понравится.
Матвей не хотел, чтобы ему это понравилось. Он вырос совсем в другой семье. В той, где мужчина не считал зазорным помочь своей женщине, где муж и жена были партнёрами, а не господином и слугой. Его отец почти никогда не повышал голоса на его мать, они вместе готовили, вместе ухаживали за садом, вместе решали бытовые вопросы. Если та манера обращения, которую он только что увидел, была нормой в семье Алины, ему искренне жаль и её саму, и её сестру, и их маму. Он понимал, что ему предстоит долгий путь, чтобы изменить эти устоявшиеся порядки, и не был уверен, что у него получится.
Когда отец ушёл, оставив после себя лишь напряжение и тревогу, Матвей, не в силах сдерживать накопившееся раздражение, прямо спросил Алину:
— Это что сейчас такое было?
Алина, ещё не успевшая до конца вытряхнуть из головы родительские нравоучения, улыбнулась, делая вид, что ничего особенного не произошло. Её попытка казалась наивной и неубедительной.
— Ты о чём? — спросила она, подбирая с пола упавшую салфетку.
— Я о том, душа моя, как он с тобой обращается, — голос Матвея стал жёстче, в нём слышалась неприкрытая обида.
— Что не так? — Алина всё ещё пыталась сохранить видимость лёгкости, но её глаза уже начали проявлять тревогу.
— Видишь, ты даже не замечаешь. Для тебя это норма! — Матвей был вне себя от ярости. Он не мог поверить, что его жена может так спокойно воспринимать подобное отношение.
— Ты про папу, что ли? Да это он вид делает, что такой строгий, на самом деле он добрый. Просто он так… любит нас.
— Ага, добрый! Слышала бы ты, что он мне сказал, когда ты выходила!
— Что?
И Матвей рассказал Алине об их коротком разговоре с отцом, когда дочки не было рядом. Марат Сергеевич, с присущей ему прямотой, сказал ему, что не против даже, если Матвей иногда будет применять силу. «Лёгкая оплеуха» — так он назвал этот метод, который, по его словам, работает безотказно. Матвей чуть не подавился чаем, услышав это.
Алина смотрела на своего мужа, опустив глаза. Её лицо стало бледным. Матвей понимал, что и его второй половинке прилетало от «строгого доброго» отца. Как ему в тот момент хотелось вернуть Марата Сергеевича, и ему самому отвесить «лёгкую оплеуху». Матвей был физически сильным парнем, в юности занимался борьбой — он бы точно справился с худым и неспортивным Маратом Сергеевичем, который и не подозревал, что может получить отпор.
— Матвей, ты так говоришь… как будто не знал, — не поднимая глаз, сказала Алина.
— Чего не знал?
— Что наш папа такой…
— Кухонный боксёр?
— Ну… да…
— Представь себе, не знал!
— Как? Ты разве не был у нас в гостях? Дома он себя ещё хуже ведёт.
— Я не был у вас в гостях, и ничего этого не знал!
Алина вспомнила. Да, действительно, каждый раз, когда она собиралась привести Матвея к себе домой, чтобы познакомиться с родителями, случался какой-то форс-мажор: то у матери внезапно заболит голова, то отец «срочно» уезжает на рыбалку, то Алина сама придумывала отговорку. Даже с родителями Алины Матвей знакомился в разных местах, по отдельности, как будто они боялись столкнуться лбами.
— В общем так, Алина, я тебя предупреждаю, — Матвей грозил кулаком молодой супруге, как будто она была в чём-то виновата. — Следующий раз, если твой папаша вздумает меня поучать в моём же собственном доме… Я за себя не отвечаю.
Алина молча кивнула, надеясь, что муж перебесится и оставит всё как есть.
Долго ждать не пришлось. Уже на следующей неделе, в субботу, родители Алины ехали с рынка, и решили заехать в гости к дочери.
Алины не было дома, когда родители позвонили в домофон. Дверь открыл Матвей. Он не ожидал гостей, но, увидев тестя и тёщу, встретил их с вежливой улыбкой.
— Заходите гости дорогие! — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более радушно. — Алинки сейчас нет, но она скоро будет. Проходите на кухню.
Марат Сергеевич что-то буркнул себе под нос. Его супруга, Лариса Ивановна, смиренно прошла в кухню. Она уже собралась похозяйничать у молодых: достать из сумки продукты, налить мужчинам чай, но Матвей аккуратно взял её за плечи и мягко, но настойчиво, провёл к месту за столом.
— Садитесь, мама! — заботливо и в то же время строго сказал он, глядя прямо в глаза тёще. — Вы у меня в гостях!
Тёща испуганно сидела, бросая косые взгляды на сидящего напротив мужа. Лицо у Марата Сергеевича было багровое от злости. Он смотрел на зятя орлиным взглядом, как будто хотел сказать: «Ты что, щенок, забыл про наш разговор? Посмел нарушить мои правила?».
Матвей же, словно не замечая надвигающейся бури, демонстративно разлил по чашкам чай из красивого фарфорового заварника. По кухне разнёсся тонкий аромат свежего чая и едва уловимая нотка лимонной цедры. Он поставил чашки напротив кипящего от ярости тестя и напуганной тёщи. В этот самый момент в дом вошла Алина, сняв с себя лёгкую куртку.
— Дочь, подойди сюда! — тут же, без предисловий, прикрикнул на неё отец. Алина разулась и послушно, почти в припрыжку, как маленький ребёнок, который боится наказания, подошла к отцу. В глазах её читался испуг, смешанный с попыткой сохранить спокойствие.
— Привет, папа, — почти шёпотом поздоровалась она.
— Какой тебе привет?! — отец кричал на дочь, заглушая своим голосом всё вокруг. — Ты где ходишь? Почему отца родного чаем не встречаешь? Ты что, совсем меня не уважаешь?
Матвей заметил, как рука Марата Сергеевича, словно подчиняясь давней привычке, сжимается в кулак. Но для себя Матвей твёрдо решил: в его доме он не позволит обижать свою жену.
— В чём дело, Марат Сергеевич? — всё ещё вежливо, но с нарастающей злобой, спросил Матвей, глядя прямо в глаза тестю. — Я же налил вам чаю? Или вы брезгуете пить с моих рук?
Марат делал вид, что зятя вообще нет, что его не существует. Он игнорировал его слова, его действия, словно тот был невидимкой. Но, когда его рука, уже сжавшаяся в кулак, резко замахнулась на беззащитную Алину, он вдруг почувствовал на своём предплечье цепкий, сильный захват Матвея. Зять сжал руку тестя так крепко, что тот взвыл от боли и, потеряв равновесие, завалился на бок, едва не упав со стула.
— Всё! Стоп! Я тебе этого не позволю! — голос Матвея стал жестким, в нем не было и следа той прежней покорности. Он смотрел прямо в глаза тестю, и в этом взгляде читалось стальное спокойствие человека, который принял окончательное решение.
Женщины, Алина и её мать, молчали. Они замерли, словно испуганные птицы, и ничего не смели поделать, только с тревогой наблюдали за разворачивающейся сценой.
— Если ты ещё раз посмеешь поднять руку на кого-то из женщин в своей семье, я тебе её сломаю! — произнёс Матвей, не повышая голоса, но каждое слово его звучало как приговор.
Тесть заорал от боли. Зять демонстрировал ему, что шутить не намерен, и что его гнев — не пустые слова.
— Я мог бы сдать тебя ментам, — продолжил Матвей, намекая тестю, что нет резона жаловаться на него в органы. — Но делать этого не стану. Но если я узнаю, что ты снова руки распускать будешь… Ты меня понял?
Тесть закивал, его лицо исказилось от боли. Сейчас он готов был согласиться на что угодно, лишь бы этот кошмар закончился.
— Вот и отлично! А пока, предлагаю забыть про этот инцидент и выпить, наконец, чаю, — сказал Матвей, отпуская мужчину, и тон его снова стал спокойным и дружелюбным.
Марат Сергеевич, пошатываясь, снова сел на свой стул. Он молча пил чай, то и дело поглядывая на обезумевшего зятя, который сидел напротив, словно победитель.
В тот день Матвей преподал ему урок. Он не мог быть уверен, что дома тиран не продолжает держать в страхе свою жену и младшую дочь. Но, когда Алина и Матвей стали чаще приходить в гости к родителям, их встречал уже совершенно другой Марат Сергеевич — весёлый, добрый и заботливый. Он больше не повышал голоса, не кричал, а улыбался и сам предлагал чай. И даже если это были всего лишь декорации для зятя, Матвей был доволен. Как минимум, свою женщину он защитил. И это грело ему душу.
Благодарю за внимание ❤️