В 1932 году Нижинская возобновила постановку «Болеро» в театре «Опера-Комик», но уже без Иды. Подруги расстались. И Бронислава пошла своей дорогой, а Ида своей. На этот раз хореограф уже не могла предложить труппе платить им во время репетиционного процесса, но в то время это было в порядке нормы. Спектакль в новом составе был показан 10 июня — как и в программах Иды Рубинштейн, «Болеро» венчало спектакль.
Главную роль исполняла сама Бронислава Нижинская, ее партнером был Анатолий Вильтзак, оформляла спектакль Наталья Гончарова[1]. В нем не было темной таверны и аллюзий на Гойю. Действие происходило во внутреннем дворе, перед аркой, сквозь которую проглядывало ночное небо. «На его фоне красочный ритм костюмов воспринимался как зримая музыка. Среди сидевших мужчин выделялась девушка в розовом, закутанная в белое кружево мантильи». Без привычного стола и лампы, которая выгодно выделяла танцовщицу, фигура Нижинской несколько утратила свою притягательность. Танец получился профессионально выверенным, но при этом ушел тот животный магнетизм, который сопутствовал всем выступлениям Иды.
Опять же, Бронислава решила, что так как хореографию придумала она, то теперь уже без Иды может использовать ее в собственном театре, но критики посчитали последнее заимствованием у театра Рубинштейн и грубой перелицовкой старого. Да и за отсутствие стола очень ругали. Все-таки это было гениально, стол-постамент и особое освещение, благодаря которому все взгляды направлены в ту часть сцены, где происходит основной танец, теперь же такого эффекта не происходило.
«Как и все предыдущие балетные спектакли, вчерашний собрал полный театр изысканной публики, шумно приветствовавшей Брониславу Нижинскую, Веру Немчинову, Вильзака и всю балетную труппу, — сообщала своим читателям эмигрантская русскоязычная газета «Возрождение», издававшаяся в Париже. — Так уж повелось, что во время балетных спектаклей дирижирующий балетом Равеля — “Болеро” — директор Опера Комик, Луи Масон, всегда встречается долго несмолкаемыми аплодисментами».
И вот интересный факт, если испанцы прекрасно принимали Иду с их испанским «Болеро», они же натурально восстали, когда тот же спектакль привезла к ним Бронислава. В самом начале испанский импресарио заявил, что откажется работать с сеньорой Нижинской, если она решиться давать «Болеро». Но «Болеро» было частью программы, и заменить его оказалось нечем. Отказываться от самого выигрышного спектакля было особенно нелепо после того, как, отработав в Париже, труппа с переменным успехом показывала его в Лионе, Марселе, Тулони, Каннах и Ницце.
Так что, подумав хорошенько и посоветовавшись с труппой, Бронислава все же решилась показать «Болеро» испанскому зрителю. Узнав об этом, хозяин гостиницы, где остановилась русская труппа, обратился к Нижинской со следующей речью: «Подумайте, — говорил он в свое оправдание, — если бы к вам в Россию приехала бы испанская труппа и дала гала из русских танцев, что бы вы сказали, а… Разве это не оскорбительно?» Поняв, что его призывы и разумные доводы остались неуслышанными русской труппой, хозяин гостиницы пригрозил, что явится на спектакль, прихватив с собой тухлые яйца, и посоветует точно так же поступать и всем своим знакомых. В результате Нижинская была вынуждена просить своих актеров при любом раскладе играть до конца и ни в коем случае не останавливаться и не покидать сцену, даже если прозвучавшая угроза будет исполнена.
О том, как прошла премьера «Болеро», сообщает нам газета «Возрождение»: «Взвился занавес. Минуты две в публике стоял недовольный шум. Но мало-помалу происходившее на сцене начало захватывать зрителей, воцарилась тишина. А когда балет закончился, овациям не было конца».
После Испании труппа Нижинской отправилась в Буэнос-Айрес (Аргентина).
Осенью 1933 года Ида Рубинштейн начала подготовку своего четвертого сезона. Теперь без Брониславы, но зато снова с Михаилом Фокиным, который должен был заново придумать хореографию для полюбившегося зрителям «Болеро».
Премьера нового «Болеро» также прошла в Гранд-Опера. И снова на сцене царила Ида, для которой и был придуман этот колдовской ритм. Газеты дали разные отзывы, среди которых было много хороших, но сам Фокин почему-то не пишет о спектакле в своей книге «Против течения». Забыл? Или не посчитал это своей достойной работой? \\\с
В 1934 году Иде уже исполнилось 51, но ее фигура оставалась прежней, а манера держаться сделалась еще более властной. Тем не менее, в это время пресса устроила настоящую охоту за балериной. Английский хореограф и педагог Кейт Лестер в 1934 году присоединившийся к труппе Рубинштейн, вспоминал: «В “Болеро” был огромный круглый стол размером с каток, на котором Рубинштейн делала все возможное, чтобы походить на андалузку, страстную, гибкую, неукрощенную, чувственную. Мы все медленно кружили вокруг, подкрадываясь к столу, пока в итоге музыка не заканчивалась и опускающийся занавес не скрывал от публики то, что должно было бы выглядеть как процессия пациентов, страдающих люмбаго, в каком-нибудь цыганском Лурде, околдованных пляской божественного Фламинго. Вряд ли мы могли простить Равеля за “Болеро”»
В 1934 году Бронислава Нижинская, вернувшись из Южной Америки, отправилась в Монте-Карло ставить свои спектакли для труппы «Les Ballets Russes de Monte-Carlo», организованной Рене Блюмом и полковником де Базилем из остатков Дягилевской антрепризы. Спектакли менялись, но «Болеро» с декорациями Натальи Гончаровой оставалось обязательным номером. Правда, теперь главную женскую роль исполняла Александра Данилова[2], которая танцевала в паре с Леоном Войцеховским[3], она поторопилась и успела вновь собрала свою труппу для очередного Сезона русской оперы и балета 1934 году, который теперь проходил в Théâtre du Châtelet. Заранее было запланировано, что после финального выступления в Париже труппа отправится в Лондон, но сезон выдался неудачным, и банк посчитал возможным списать за долги все декорации Русской оперы. Вместе с ними забрали и декорации балетов — так закончила свое существование труппа «Русские балеты Брониславы Нижинской».
Тем не менее, «Болеро» уже вырвалось на свободу в другие театры и новые исполнители жаждали проявить себя именно в этом балете. Так «31 декабря 1941 года в театре Опера „Болеро“ было поставлено в хореографии Сержа Лифаря[4] с декорациями друга Равеля Леона Лейрица; „испанскость“ была приглушена в угоду арабским и мавританским элементам, включая фабрику, которая, согласно Лейрицу, „нужна, чтобы подчеркнуть механическую сторону музыкальной конструкции“», — писал музыковед Роджер Николс. Меж тем, Бронислава Нижинская уже ставила свое «Болеро» в Монте-Карло. Сольную партию исполняла теперь Александра Данилова, новое оформление было выполнено Натальей Гончаровой. В 1950-х годах балет показывали в «Балете маркиза де Куэваса», сольную партию танцевала Марджори Толчиф[5].
10 января 1961 года на сцене брюссельского театра Ла Монне в исполнении артистов «Балета XX века» состоялась премьера «Болеро» Мориса Бежара[6]. Главную партию «идола», гипнотизирующего окружающую его толпу, исполнила Душанка Сифниос[7].
Бежар был автором сценографии и костюмов, но при этом заимствовал приметы испанского кабачка — круглый стол, на котором танцует главная героиня, окружённый стульями с аккомпанирующими ей посетителями.
Хотя внешне это уже была не таверна, а просто зал, в котором выделялся лишь красный стол и черные одежды танцовщиков. Невозможно понять, ни в какое время происходит действо, ни какая это страна. В вариации Бежара музыкальный темп нарастает, и одновременно с ним усиливается движение, жесты, кипят нешуточные страсти, что породило «магию некоего мистического ритуала, куда вовлекаешься без остатка». И еще новшество, в постановке Бежара были заняты только мужчины — 20 артистов кордебалета и 18 (либо 22) фигурантов.
Продолжение https://dzen.ru/a/aRQyDROEEyd5Fvjz
[1] Наталья Сергеевна Гончарова (21 июня [3 июля] 1881, село Ладыжино (по другим сведениям, село Нагаево, Тульская губерния — 17 октября 1962, Париж) — русский живописец и график, деятельница русского авангарда, многолетняя подруга Михаила Ларионова[8], в паре с ним — одна из основных представителей абстракционистского лучизма.
[2] Александра Дионисиевна (Дионисьевна) Данилова, 20 ноября 1903, Петергоф, Санкт-Петербургская губерния — 13 июля 1997, Нью-Йорк, Нью-Йорк) — русская и американская балерина, балетный педагог. В 1989 году получила престижную награду Центра Кеннеди за достижения в балете.
[3] Леон Войцеховский (20 февраля 1899, Варшава, Царство Польское, Российская империя — 23 февраля 1975, там же, Польша) — польский артист балета, затем балетмейстер и педагог. Известность принесло участие в Русских балетах Дягилева. Позднее работал с различными балетными труппами по всему миру.
[4] Серж Лифарь (при рождении — Сергей Михайлович Лифарь (20 марта [2] апреля 1904 (по другим данным — 1905, Киев, Российская империя — 15 декабря 1986, Лозанна, Швейцария) — французский артист балета, балетмейстер, теоретик танца, коллекционер и библиофил. Эмигрировав из СССР в 1923 году, до 1929 года танцевал в «Русских сезонах» Дягилева, после его смерти — премьер Парижской оперы; в 1930—1945 и 1947—1958 годах руководил балетной труппой театра. Крупный деятель хореографии Франции, Лифарь также читал лекции по истории и теории балета, был основателем Парижского университета хореографии и Университета танца.
[5] Марджори Толчиф (19 октября 1926 года — 30 ноября 2021) — американская балерина осейджского происхождения. Она младшая сестра покойной примы-балерины Марии Толчиф. Марджори была первой коренной американкой, которую назвали «première danseuse étoile» в балете Парижской оперы.
[6] Морис Бежар (настоящее имя Морис-Жан Берже (1 января 1927, Марсель — 22 ноября 2007, Лозанна) — французский танцовщик и балетмейстер, театральный и оперный режиссёр, один из крупнейших хореографов XX века.
[7] Душанка Сифниос (15 октября 1933, Скопье, Королевство сербов, хорватов и словенцев — 14 октября 2016, Брюссель, Бельгия) — сербская балерина и хореограф.