И вот я дома. Открываю дверь, включаю свет. Вот же «поперло так поперло»…
Разом перегорели обе пробки. Света нет. Щиток расположен высоко, в гипсе залезать на табуретку страшновато, да и пробок запасных нет.
Ладно, свет не главное. Устал с дороги, да еще и две недели с момента аварии не мылся. В первую очередь в душ. Нашел дома здоровый кусок полиэтилена, замотал, как мог весь гипс, чтобы не размочить в воде и с грехом пополам забрался в ванную.
Кайф.
Вылез из душа, завалился в кровать. В голове каша. Мысли роятся:
«Машины нет, а вот долг за машину есть, нога сломана, когда заживет непонятно, работать не могу, на что жить непонятно…»
Не заметил, как заснул.
Проснулся ночью от голода.
Полная темнота, лишь тусклый ночной свет с улицы, через окно освещает силуэты мебели. Добрался до кухни. Из еды дома лишь чай в пачках да несколько пачек макарон.
Включил газ. Вот он, пока единственный источник света в доме.
Сварил макароны, запил чаем, завалился спать.
С утра стал думать, как жить дальше и что делать.
Позвонил младшему брату. Брат студент, жил тогда у жены с тещей и тестем на другом конце города.
- «Я тут попал в непростую ситуацию. Разбился на машине, сломал ногу, вот только сейчас добрался до дома. Может заскочишь?»
- «Сейчас не получится, может на днях?».
- «Ну на днях, так на днях…»
Накатило ощущение одиночества. Друзья в Польше, брат заедет на днях, даже поделиться своими мыслями и проблемами не с кем.
Заглянул к одному из соседей. Жил тогда в соседней квартире приятный парень, офицер. Без лишних слов, поняв в чем дело, притащил пробки, заменил их, спросил, может ли быть чем-либо полезен еще?
- «Да нет, спасибо большое, все ОК, дальше я сам.»
Позвонил Саше Дулаеву. К счастью Саша оказался в городе, и я рассказал ему о своей беде.
- «Придумаем что-нибудь», - пообещал Саша. «Это как раз наш профиль. Такие операции хорошо делаем мы, на нашей кафедре военной травматологии и ортопедии ВМА, и еще хорошо делают пару человек из ЛИТО имени Вредена. Так что ты обратился по адресу, нужно только понять, как все реализовать.
Дело в том, что по направлению к нам так просто не попасть. Очередь.
Без очереди все решается через взятки. Как я понял, с деньгами у тебя сейчас не здорово и этот путь не для тебя. Есть еще один вариант. Наша кафедра шефствует над несколькими травмпунктами. Там периодически дежурят врачи из нашего отделения. И еще есть дни, когда наша кафедра дежурит по скорой, когда к нам скорая помощь везет подобных больных. Вот в такой день, если у тебя получится прийти в наш подшефный травмпункт, мы сможем организовать так, как будто травма свежая, ты только что обратился. И тогда по скорой тебя направим к нам на кафедру. Если такой вариант устраивает, жди звонка.»
- «Конечно, устраивает, большое спасибо!»
Потянулись дни ожидания. Заполнить их было особенно нечем. Кроме разве что походов в магазин. Именно походов. Так как в магазин, который был расположен в 5 минутах ходьба от дома, я теперь шел минут 40. В гипсе и на костылях особо не побегаешь, да еще и лед, скользко на улице так, что каждый шаг – испытание.
Оставшихся денег хватало только на хлеб. Вот за ним и ходил.
Единственное что хоть как-то скрашивало дни ожидания, был телевизор. Смотрел его с утра до вечера, сидя дома и в очередной раз гоняя в голове недавние события.
Позвонили ребята. Наконец-то они приехали из Польши. Володя пообещал помочь добраться до нужного травмпункта, когда пригласят.
И вот, наконец, звонок от Саши. Завтра нужный день.
Звоню Вове и собираюсь в путь.
Все получилось ровно так, как и рассказывал Саша. Мы доехали до травмпункта, добрались до нужного кабинета (и какой враг придумал располагать кабинеты врачей травмпунктов на втором этаже при отсутствии лифтов?). Врач был предупрежден и колеса машины под названием «Помощь Павлу от Саши» завертелись полным ходом. Правда, пришлось сползать обратно на первый этаж сделать рентген. Врач вызвал скорую, и меня повезли в приемный покой клиники «Военной травматологии и ортопедии ВМА».
Приняли «по скорой», как положено и поместили в палату. И я оказался в столь знакомой клинике, но уже в качества пациента.
В палате лежало еще несколько похожих «страдальцев», большая часть которых, как и в Калининграде, была после ДТП, и многие из них по пьяни. Впрочем, были и не только ДТП-шники. К примеру, лежал бывший «чернобылец», который сломал ногу в голени и перелом у него не срастался уже около года. Он был в аппарате Илизарова, ему регулярно подкручивали спицы, но на месте перелома никак не хотела образовываться костная мозоль. У него, вместо этого, на месте перелома образовался «ложный сустав». И поделать с этим ничего не получалось. Вроде как причиной этого была полученная им во время ликвидации аварии приличная доза радиации. Хорошо хоть все это время его лечили за государственный счет и даже привезли в ВМА из другого города.
Был и еще один необычный пациент. Его история впечатлила меня тогда весьма сильно. Он работал на заводе слесарем. И был откровенным бухариком. Как-то раз, выпив по окончании рабочего дня, он умудрился шлепнуться в душе раздевалки и сломать при этом бедро. Понимая, что если он попадет в больницу в пьяном виде, ему не заплатят по больничному листу, он остался лежать в раздевалке до утра, чтобы протрезветь.
И в больницу его привезли лишь на следующее утро. Так как у него был перелом бедра, его загипсовали от груди до голени.
Ведь при переломе фиксируют два сустава, выше и ниже перелома. Вот он и лежал после операции, закованный в гипс как в панцирь, а сломанная нога еще и была на вытяжке (груз через блок ее растягивал).
А через несколько дней его стали выписывать. Но что и как ему делать дома, было совершенно непонятно. Он был разведен, и хоть и жил с женой в одной квартире, но были они совсем чужими людьми, и ухаживать за ним она явно не собиралась. При этом он, из-за своего гипса был совершенно беспомощен.
Он не мог не то, что встать, он не был способен даже сидеть. Нужду он справлял только в утку, которую кто-то должен был менять. Не говоря о том, что кто-то должен был его еще и кормить.
И вот его начинают выписывать. При этом, даже не предоставив санитарный транспорт. Как хочешь, так и уезжай, как хочешь, так и живи. Формально все было правильно. Клиника, которая дежурит по скорой, обязана обеспечить срочную помощь, что и было сделано. Но вот заниматься дальнейшим его лечением они не могли.
А я попал в палату, как раз, когда его начали выписывать. Мы всем отделением объявили чуть ли не голодовку, когда ему не принесли завтрак, по причине того, что он был по документам уже выписан и «снят с довольствия». Кое-как уговорили врачей и его оставили еще на пару дней и даже пообещали организовать сан. транспорт. Приходила и его бывшая жена, которая, не стесняясь, говорила, что она думает о нем и о перспективе за ним ухаживать дома.
На фоне такой ситуации, собственная проблема стала представляться вполне безобидной. Уж, по крайней мере, я мог ходить и сам себя обслуживать.
Саша Дулаев тем временем готовил меня к операции. Не будучи моим лечащим врачом, он курировал весь мой лечебный процесс и попросил принять участие в операции двух своих приятелей. Одного из которых, он охарактеризовал примерно так: «Золотые руки, просто мастер экстра-класса по операциям на суставах». Это обнадеживало.
И вот уже завтра день операции. Прошел ровно месяц с момента аварии.
Такие операции делают под местной анестезией. Мне сказали, что нужно побрить две зоны – в паху и на заднице, для того, чтобы сделать так называемую проводниковую анестезию. Это когда специальными уколами «отключают» нервы, по которым иннервирована конечность, и ты перестаешь ее чувствовать вообще, как будто ее нет.
Вот для того, чтобы колоть в эти места, почему-то нужно было их побрить. Кое-как справился с этим несложным заданием в специальном душе для больных.
И вот я готов. Завтра «в бой».
Утром в день операции мне сделали укол, который должен был несколько успокоить мои нервы (насколько помню, вроде это был Феназепам).
А я что-то и вправду прилично мандражировал. До этого, мне ни разу не делали серьезных операций, и что такое операционный стол я знал только из фильмов.
Меня переложили на каталку и повезли в операционную. Весьма своеобразное чувство, когда тебя, вполне себе в сознании, молодого, здоровенного парня, сестричка катит по больнице на каталке.
И вот я около операционной. Никого нет. Я один на каталке. Тишина. Мандраж разыгрывается с новой силой. Чтобы хоть как-то успокоиться, изображаю нечто типа боя с тенью, лежа на спине. Представляю, насколько это выглядит нелепо и забавно со стороны, но посмеяться некому, я один. Мучительно тянется время. Скорее бы уж все началось…
И вот шаги. Появляются люди. Начинается рутинная для них и столь волнительная для меня суета. Мена завозят в операционную, перекладывают на операционный стол, настраивают свет. Неподалеку, в этом же помещении происходит похожая суета с другим пациентом. Операционный день. За сегодня будет сделано несколько операций, и я лишь один из этого потока.
На уровне груди устанавливают ширму, которая отделяет мое лицо от зоны, в которой будут работать хирурги. Впрочем, это вполне оправдано, полагаю, что зрелище только для подготовленных.
Появляются хирурги. Меня будут оперировать трое. Сам Саша Дулаев и два его товарища, один из которых тот самый мастер по операциям на суставах Олег Рикун и Рашид Тихилов, тогда все они еще молодые офицеры Военно-Медицинской академии.
Весело переговариваясь между собой, они готовятся к операции. Неожиданно мне сообщают, что сделают не проводниковую анестезию, а другую, которая по их мнению лучше. Ну что же, другую так другую, врачам виднее. Начинают готовить ногу к операции. Долго и тщательно протирают все ногу от верха бедра до пальцев ноги разными дезинфицирующими средствами. Чувствуется то запах спирта, то запах бензина, то чего-то еще. Что там происходит я не вижу, так как ширма и хирургов то закрывает по верх груди.
Мне наложили жгут в верхней поверхности бедра. Обмотали ногу полотенцем и стянули резиновым жгутом. Стянули по-взрослому, очень крепко, так, как затягивают, когда останавливают кровотечение. Объяснили, что делают это для того, чтобы не текла кровь в операционном поле.
И вот ногу подготовили. Я понимаю, что сейчас начнут делать анестезию. Интересно, что же это за анестезия, которая со слов врачей предпочтительней проводниковой?
- «Паша, а вот сейчас придется потерпеть. Анестезия хороша для проведения операции, но сам процесс обезболивания весьма болезненный.»
Звучит забавно. Болезненное обезболивание.
Ну что же, буду терпеть, деваться-то некуда.
После чего, приносят шприц и втыкают иглу прямо в сустав спереди под коленкой. Вроде ничего особо болезненного. Вводят препарат, снимают шприц с иглы, оставляя ее на месте, и надевают на нее новый. Вводят вторую порцию. Потом третью. Ничего страшного. Легкий дискомфорт. И чего пугали? Или я такой терпеливый или они перестраховщики.
Когда вводят пятый шприц, чувствую, что ситуация изменилась. Появилось ощущение заливаемого в колено чего-то очень горячего. Ах вот, что они имели в виду…
Где-то на 7-м шприце, ощущение усилилось, и стало казаться, что в коленку вводят раскаленный свинец. Откуда такие мысли я не понимал, ведь я никогда не пробовал, каково это, когда заливают раскаленный свинец. Но впечатление было именно такое.
С начиная с какого-то момента, при введении очередной порции, боль была такой, что перехватывало дыхание. Хорошо, что сама процедура подразумевала некоторый отдых между этими болевыми приходами на время смены шприца. За это время я успевал отдышаться и приготовиться к следующей порции боли. Да, не такой уж я видать терпеливый.
Всего ввели 25 шприцов. Ох, и весело начинается.
Еще не начали резать, а потерпеть уже пришлось изрядно.
Начали готовиться к разрезу. Чувствую, как скальпель скользит по коже, когда хирург вымеряет линию, по которой будет резать.
- «Ой, а нормально обезболили? Я что-то вроде бы все чувствую.»
- «Не обращай внимания. Это другие ощущения от других рецепторов, Ощущения есть, но боли не будет».
- «Как скажете, хотя и сомнительно, щекотку то я от ваших движений чувствую».
Когда ввели скальпель и начали резать, я понял, что врач ошибался. Сразу вспомнился из детства прибор для выжигания по дереву. Было впечатление, что по коже разрез ведут именно этим прибором. Но по мере того, как скальпель уходил глубже, боль уменьшалась и вскоре пропала совсем. Очевидно, введенный внутрь сустава анестетик, просто не успел или не смог обезболить именно кожу, в отличие от более глубоких тканей, где он сработал на славу.
Когда добрались до сустава, началось самое интересное.
«Ох, как здесь все фигово… Это же надо, сколько здесь «грязи» в суставе.. Начинаем чистить и разбираться со всем этим, да, придется повозиться».
В местной анестезии есть свои плюсы и минусы. Один из явных минусов, это «счастье» слушать столь веселые разговоры. Настроение от них явно не улучшалось.
Ребята работали собранно и напряженно. Их согнутые спины виднелись над ширмой. Периодически им приходилось прикладывать приличные усилия, что можно было понять по тому, как меня мотало на операционном столе, даже при учете того, что я, и похудев, весил в районе «сотки».
Медленно тянулось время. Операционный стол был весьма узким, а парень я не так чтобы субтильный и мне откровенно сложно было на нем лежать. Руки были на весу. Я, то засовывал их под поясницу, то закладывал за голову. В общем, все время искал удобную позу. По моим ощущениям где-то минут через 20 после начала операции, стало весьма прилично ныть бедро под жгутом.
Боль поначалу была не сильной, но весьма противной, ноющей и непрерывной. Именно эта непрерывность и давила на психику больше всего. Потихоньку боль нарастала, и я уже не знал куда от нее деваться.
В какой-то момент я на полном серьезе стал переживать по поводу того, как с этим справиться. В голове крутилась только одна мысль: «Только бы скорее все закончилось!».
Я почему-то подумал о том, каково это, когда пытают. Если бы пытали подобным образом меня, то на вопрос «Расскажи нам секреты или мы продолжим это еще пару часов», я вовсе не уверен, что круг секретов, за которые я был бы готов страдать дальше, был бы очень широким.
Я старался отвлечься, менять положение рук, головы, но ничего не помогало. Потом начались забавные переговоры врачей и ассистирующих им сестер: «Шило, плоскогубцы, болт, гайку!». Вспомнился анекдот, так и хотелось услышать продолжение «Спирт. Огурец!», и я понял, что, скорее всего, операция близится к завершению.
И действительно, вскоре начали зашивать. Пока шили мышцы, я вообще ничего не чувствовал, но когда добрались до кожи, стало понятно, что кожу обезболить так и не получилось и я прочувствовал от души каждый стежок. Впрочем, это было уже не страшно, т.к. я с нетерпением ждал, когда же, наконец, снимут этот мучивший меня жгут.
И вот счастливый миг настал.
«Сейчас снимем жгут, восстановится кровоснабжение и весь анестетик попадет в общее кровяное русло. Закружится голова и начнет заплетаться язык, но ты не парься, так и должно быть и это ненадолго.»
«ОК, понял, все нооорма…ль…но…» Голова и вправду закружилась, и сказать я толком ничего не мог еще пару минут. Но какой же кайф!.. Все, мучения позади, наступило облегчение, можно расслабиться.
Меня сразу же повезли на рентген. К моему удивлению, вся команда хирургов последовала за мной. Они напряженно ждали снимков, и было заметно, насколько сильно они нервничают.
«Супер», Класс! Вот же мы красавцы!». Примерно такими словами отреагировали хирурги на принесенный снимок. И я понял, что результат операции их порадовал. А также понял, что результат вовсе не был гарантирован. Но ребята справились на 5 баллов!
При том, что волнения врачей были вполне обоснованы. Когда они рассказали, что и как сделали, я наконец осознал, насколько сложной была ситуация, и какого уровня мастера с ней боролись и победили.
Коленная чашечка представляет из себя костяную пластину, передающую усилие от мышц разгибателей бедра к голени. И эта костяная пластина с внутренней стороны идеально гладкая и покрыта хрящевой тканью, чтобы обеспечить скольжение по коленному суставу при сгибании и разгибании ноги в колене.
У меня же был оскольчатый перелом коленной чашечки, при котором чашечка раскололась на три части. Две большие – верхняя и нижняя, а также небольшая третья часть (судьба которой мне неизвестна, возможно ее просто удалили).
Нижняя часть, прикрепленная к сухожилию идущему к кости голени сползла после травмы вниз, а верхняя, прикрепленная сухожилиями к мышце - разгибателю бедра, была подтянута наверх. Это обычное поведение мышц и сухожилий после разрыва. Мышца как бы «втягивает» в себя оторванное сухожилие. А мой перелом, по сути, был в том числе разрывом сухожилий.
Если операцию проводят достаточно быстро после травмы, то это втягивание не успевает стать привычным для мышцы, и сухожилие достаточно быстро «отпускается» обратно.
У меня же, с момента травмы, прошел уже месяц, положение чашечки, подтянутой наверх, стало для организма привычным, и для соединения верхней и нижней частей чашечки, врачам пришлось прикладывать большие усилия, буквально стягивая их.
При этом, верхнюю и нижнюю части чашечки, требовалось соединить и зафиксировать, да еще и так, чтобы внутренняя часть чашечки образовала идеально ровную поверхность, без уступов и перепадов высоты, потому что ей нужно гладко скользить по поверхности сустава. Выполнено это было следующим образом. Обе части чашечки были стянуты друг к другу, выложены в одну плоскость на пальце хирурга (именно он, своим пальцем определял, насколько в одной плоскости они лежат), после чего, обе части чашечки были просверлены в плоскости чашечки, по диагонали так, чтобы можно было их стянуть болтом. Сверление производили рукой, с помощью трехгранного шила (оттуда и эти команды хирургов - "Шило!", адресованные ассистентам)).
Только представьте себе, через две половинки, которые стянуты с усилием, выложены в одной плоскости на пальце, через всю плоскость чашечки, которая вовсе не такая толстая, проводится сверление шилом, так, чтобы по диагонали можно было эти половинки стянуть болтом. Потом вводится болт, половинки стягиваются в одно целое с идеальной внутренней поверхностью, без перепадов и ступенек.
И это все, не считая расчистки сустава от остатков крови и соединительной ткани, образовавшихся после аварии.
Вся операция заняла около полутора часов. Я не хирург, но мне кажется, что это просто виртуозная работа. Кстати, и болт мне в колено вкрутили титановый.
Так получилось, что он по сей день со мной. Его нужно было вынимать примерно через полгода, но так сложились обстоятельства, что было не до того. А потом уже вроде и смысла не было. Живу с ним и он жить не мешает.
А благодаря тому, что титановый, даже МРТ делать можно без проблем)
(Прошли годы, и каждый из этих замечательных врачей стал настоящим мэтром медицины. Олег Владимирович Рекун ныне доцент кафедры военной травматологии и ортопедии, Заслуженный врач России, Рашид Муртазалиевич Тихилов - советский и российский учёный-медик, доктор медицинских наук, профессор, директор Российского научно-исследовательского института травматологии и ортопедии имени Р. Р. Вредена, член-корреспондент РАН, Александр Кайсинович Дулаев - советский и российский ученый-медик, доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой травматологии и ортопедии, руководитель отдела травматологии и ортопедии НИИ хирургии и неотложной медицины Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени академика И. П. Павлова, Главный внештатный специалист травматолог-ортопед Комитета по здравоохранению Правительства Санкт-Петербурга. И буквально вчера 11 ноября 2025 года Александр Кайсинович Дулаев был награжден очередной правительственной наградой - орденом Почета.
И это в плюс к целому списку наград (можете погуглить), включающих в себя в том числе и орден Мужества, т.к. Саша Дулаев еще и ветеран боевых действий. Их, молодых офицеров ВМА, буквально всех направляли в Афганистан для приобретения ценного боевого опыта, т.к. они же военные врачи.
Вот такие замечательные врачи тогда спасали меня от инвалидности.
И вот, меня везут в палату. Состояние отличное. Боль ушла, лишь ощущение легкого (именно легкого) жжения в районе коленки, расслабуха, отличное настроение я явно хочется есть. Обед уже прошел, но моя порция ждала у меня на тумбочке около кровати.
Посмотрев, как я набросился на еду, врач сказал, что ничуть не сомневается в том, что поправлюсь я быстро.
Привезли и других больных, у которых были в этот день операции.
Моего соседа по палате, 16 летнего паренька привезли спящим. Он реально задремал во время операции. У него тоже была местная анестезия, но только проводниковая, которую мне не стали делать. И он настолько ничего не чувствовал, что заснул на операционном столе.
«Везет же парню», подумал я тогда. Ладно, фиг с ним, пришлось потерпеть, но уже все позади.
Было классное состояние легкой расслабленности и свалившегося, наконец, с плеч груза тревог и ожиданий. Все самое сложное позади, теперь скоро поправлюсь думал я.
Поев, я задремал. Проснувшись, я заметил, что весь бинт, намотанный на коленке, пропитан кровью насквозь. Смотрелось не слишком симпатично, и я положил на колено свернутое в 4 раз вафельное полотенце. Через некоторое время и оно пропиталось насквозь. Я заменил его вторым. Когда же насквозь пропиталось и оно, мне стало не по себе. Операция закончилась весьма давно, а кровь все течет и течет, никак не желая останавливаться. Может что-то не так? Может что-то забыли зашить? Может сосуд какой остался не зашитым и кровь все течет и течет? Эдак недолго и получить серьезную кровопотерю.
Зову сестричку, она приносит еще одно полотенце и уходит.
Замечаю, что паренек на соседней кровати залез с головой под одеяло и подвывает. Оказывается, отпустила анестезия и накатила боль. Значит не так уж повезло пареньку, для меня-то вся боль осталась в операционной а у него она только сейчас началась.
Делюсь впечатлениями об операции с соседями по палате, рассказываю, насколько «веселой» была анестезия.
«Чернобылец» бурчит что-то типа «Слабак, больно ему, вот у нас, у кого аппарат Елизарова, вот у кого действительно болит».
Возможно он прав, я, к счастью, просто в гипсе, и не знаю, каково это, когда подкручивают спицы в этом аппарате.
(Впоследствии, он периодически возвращался к этому разговору и все подкалывал меня, что я такой здоровый парень, а что-то там рассказывал о том, как было больно.)
Тем временем насквозь пропитывается и третье полотенце.
Пытаюсь немного изменить положение ноги, и вдруг чувствую, что в гипсе под коленкой хлюпает. Крови и в гипсе уже столько, что аж булькает.
Это сколько же из меня вылилось?
Прошу сестричку позвать врача, мало ли чего?
Пришедший врач объясняет, что все нормально, кровь течет и еще какое-то время будет подтекать. Потому, что перед операцией мне ввели препараты снижающие свертываемость крови (антикоагулянты), чтобы в процессе операции, кровь, находящаяся без движения в ноге, перетянутой жгутом не образовала тромбы, что может привести к осложнениям. Да еще и в суставе оставлен дренаж. Так что течет все нормально, бояться не нужно.
Вот же балбесы, не могли сказать сразу, у меня уже каких только мыслей не было.
Вечером заглядывает Саша Дулаев. Расспрашивает, как дела, и объясняет, что на ночь, мне сделают укол промедола, чтобы не было больно и я смог поспать.
Я понимаю, что мне совсем не больно, ко всему, у меня остался некий осадок от применения этого препарата. Когда мне после аварии сделали противошоковый укол промедола, мне по пути в больницу стало фигово, мутило, подташнивало и т.д. А вдруг это от него?
«Может не нужно ничего колоть? Мне и так нормально, не болит ничего».
«Совсем ничего не колоть нельзя, не положено. Давай я напишу, чтобы сделали укол анальгина и димедрола. По ним возражений нет?»
«Нет, с этими препаратами проблем не бывало, если уж нужно, то тогда лучше их».
И вот, около 23 часов вечера приходит сестричка, делать уколы на ночь. Подходит и ко мне.
«Что будете колоть?»
«А твое какое дело? Что написано, то и колем, давай, задницу оголяй!»
После укола, буквально через пару минут мне вдруг становится нехорошо. Переспрашиваю сестричку: «Что же все-таки укололи?»
«Что пристал? Промедол уколола, как и написано.»
«Как же так? Мы же с врачом договорились колоть анальгин и димедрол?»
«Не знаю, кто там и с кем договаривался, но у меня в листе назначений написано промедол.»
Сестричка ушла, а мне тем временем стало совсем фигово.
Попросил соседей опустить кровать вниз (у нас были кровати, которые могли складываясь поднимать ту часть, где находится голова, позволяя принять почти сидячее положение, в котором я и был, смотря вечером телевизор перед уколом). Легче не становилось. Через некоторое время попросил поднять обратно, может хоть телевизор отвлечет? Но вдруг понял, что смотреть телевизор не получается. Не хватало сил сконцентрировать взгляд на экране, видел лишь какое-то цветовое пятно.
Слабость такая, что для того, чтобы открыть или закрыть глаза, повернуть голову, приходится концентрироваться и прикладывать приличное волевое усилие. Ничего себе… Что происходит?
Прошу парней опять опустить кровать вниз. Пробую уснуть.
Куда там. Состояние просто жесть. Напоминает состояние сильнейшего отравления алкоголем, только еще в разы хуже. Так плохо мне не было никогда в жизни. Мучительно тянется время. Я понимаю, что скорее всего дело именно в промедоле, на который так неожиданно отреагировал мой организм. Перед глазами какие-то вспышки, мутит, тошнит и непонятно что еще.
Еще через какое-то время, я понял, что скорее всего сейчас умру. Была уже ночь, но дежурная сестра же есть? Нажал находящуюся около кровати кнопку с надписью «вызов медсестры». Кнопка оказалась неработающей, она банально провалилась внутрь. Кричать сестру было стыдно, да и сил на это не было.
Продолжал лежать, думая, что сейчас потеряю сознание. Но я так и не отключился, а где-то под утро, мне даже удалось на полчасика задремать. Потихоньку отпустило, стало легче. Правда очень сильно разболелось сердце.
Утром, на обходе, рассказал все это врачу. И выяснилось, что предписанный Сашей анальгин и димедрол был кем-то зачеркнут и вписан злосчастный промедол, потому что «так положено».
Был веселый 1992 год, по сути безвременье, и в больнице были проблемы с медикаментами. Не оказалось даже валидола. Вот такой парадокс. Титановый болт, к счастью, был, а вот с такими простыми медикаментами были сложности. Так и лежал с ноющим сердцем, пока меня не посетил брат и я не попросил его притащить хоть чего-нибудь. Он принес, стало полегче, хотя сердце болело еще несколько дней. Что со мной произошло тогда, я так до конца и не понял, то ли реакция типа анафилактической, то ли еще что, но после удачно проведенной операции, из-за несогласованности в оформлении предписаний я реально чуть не двинул кони…
По плану, нужно было провести в больнице несколько дней, до тех пор, пока не снимут швы. Дни тянулись монотонно, делать было особо нечего, по десятому разу пересказывали одни и те же истории с соседями по палате да смотрели телевизор.
Ребят, у кого были аппараты Илизарова, регулярно приглашали в процедурную для очередного подтягивания спиц. После одной из таких процедур, «чернобылец» вернулся каким-то странным. Он очень медленно зашел в палату, тихо сел на кровать и долго сидел молча. И видок у него был так себе, бледное лицо, взгляд направленный "в никуда". Прошло около получаса, а он все так же сидел молча с каменным лицом глядя прямо перед собой.
«Что случилось?», поинтересовались мы.
«Ты говоришь, тебе обезболивали ногу, воткнув иглу в сустав и вводя прямо в сустав много шприцов с обезболивающим?»
«Было дело».
«Интересно, почему они в этот раз сделали мне так же? Да уж…»
Больше он меня не подкалывал.
И вот наконец швы сняты и меня выписывают из больницы.
В гипсе и на костылях, сказав, чтобы приходил снимать гипс через месяц.
Ну что же, всего-то месяцок подождать, гипс долой, восстановление ноги и я здоров.
Как же сильно я заблуждался…
Продолжение следует.