Предыдущая часть: Призрак прошлого. Часть 2.
Татьяна, дрожащими руками, подняла его. Её глаза скользнули по знакомым терминам и упёрлись в итог. Её мир, и так уже треснутый, рассыпался окончательно. Пётр знал. Он знал всё это время. И ничего не сказал. Просто любил Машу. Эта мысль была ударом под дых, куда более сильным, чем все его ультиматумы.
- Он знал?
- Да. И этот цирк, что ты устроила, был просто смешон для него. В нём мы выступили как два клоуна. Меня сегодня он выставил за дверь, как назойливого пса. Вернее, даже не пустил на порог. Сказал, что мы заслужили друг друга.
Андрей посмотрел на неё, и в его взгляде не было ничего, кроме холодного расчёта, сказал:
- Так что, Таня, твой брак окончен. Ты здесь. Я здесь. У нас, выходит, общая проблема. И, возможно, общее будущее.
В её глазах на мгновение мелькнула слабая, умирающая надежда, и она спросила:
- Может быть, не всё потеряно? Может, это знак?
- Не знаю.
- Андрей, я всё объясню, мы можем быть вместе.
- Мы можем быть вместе. Только на моих условиях. Первое, ты забываешь о Петре. Навсегда. Второе, и самое главное, ты отказываешься от дочери.
Татьяна замерла, не веря своим ушам. Переспросила:
- Что?
- Ты глухая? Я сказал тебе, ты отказываешься от дочери. От Машки. Чужого ребёнка я воспитывать не собираюсь. Он себе оставил дочь, так пусть она и живёт с ним. Но не со мной. Со мной ты жить будешь только, если вычёркиваешь её из своей жизни. Навсегда.
Он видел, как её лицо исказилось от ужаса и непонимания. Она пыталась что-то сказать, но он продолжал:
- Выбирай, Таня. Я или она. Ты хочешь семью? Вот он, твой шанс. Я даю тебе его. Но плата за это - твоя дочь. Ты хотела начать всё с чистого листа? Вот он, чистый лист. Без прошлого. Без её глаз, которые будут тебе постоянно напоминать и о Петре, и о твоей лжи.
Татьяна смотрела на него, и в её голове проносились обрывки мыслей, пустой дом, новый замок, фотография на комоде, смех Машки. Она потеряла всё. Мужа, дом, уважение. Остался только Андрей - призрачное воплощение прошлого, которое когда-то было любовью. И осталась дочь. Но дочь, которая теперь была частью мира Петра, мира, куда ей дороги не было. Страх остаться одной, окончательно и бесповоротно, оказался сильнее материнского инстинкта. Сильнее любви. Сильнее совести. Она чувствовала, как какая-то важная часть её души, последняя живая и тёплая, отмирает, превращаясь в чёрный, безжизненный уголь.
Она медленно, почти незаметно кивнула. Голосом, который едва слышала она сама, она прошептала:
- Хорошо. Я откажусь.
Андрей усмехнулся. Это была не радостная улыбка, а скорее гримаса удовлетворения от того, что он полностью сломал её волю. Сказал:
- Правильный выбор. Собирайся. Мы уезжаем. Подальше отсюда.
Он развернулся и пошёл к машине, не оглядываясь. Он был уверен, что она последует за ним. Так и произошло. Татьяна стояла ещё минуту, глядя на распечатку. Потом развернулась и, не заходя в дом к Маринке, чтобы попрощаться, медленно пошла к пассажирской двери. Она не плакала. Она просто села в машину и смотрела в окно, не видя улиц, не видя города, не видя своего будущего. Она только что подписала приговор самой себе, и в душе у неё воцарилась та самая мёртвая, зловещая тишина, которую она почувствовала, стоя на пороге своего бывшего дома. Только теперь она была внутри неё.
Прошло три месяца. Три месяца тишины в доме, которая постепенно из оглушительной и болезненной превратилась в спокойную и привычную. Пётр подал на развод по упрощённой схеме, но ничего не вышло. Пришлось обращаться в суд. Через Маринку узнал где обосновалась Татьяна с Андреем и туда были направлены копии исковых документов. Через некоторое время адвокат Петра сообщил, что из того города пришёл ответ на запрос суда. В ответе есть заявление Татьяны, что она не возражает против развода и не против определения проживания дочери с отцом. Суд удовлетворил заявление Петра, и скоро он официально снова был свободным человеком.
С Машей они жили вдвоём. Сначала девочка постоянно спрашивала о маме, но Пётр, посоветовавшись с детским психологом, нашёл нужные слова. Сказав:
- Мама нас очень любит, но у неё сейчас свои важные дела в другом городе.
То, что он говорил, была не совсем ложь. Он не стал очернять Татьяну в глазах дочери. Тот факт, что она не звонила и не пыталась увидеться, говорил красноречивее любых слов. Детское сердце постепенно смирилось.
Ирина стала их тихой гаванью. Сначала Пётр и Маша просто приходили в гости на пирог. Потом стали оставаться на ужин. Ирина была естественна, тепла, как печка в деревенском доме. Она не лезла в душу, не пыталась заменить Маше мать, но была рядом. Играла с ней, помогала с уроками, которых в пятом классе прибавилось.
Однажды вечером, когда Маша уже спала, Пётр и Ирина сидели в кухне и пили чай. Пётр, глядя на кружку, тихо сказал:
- Спасибо тебе. Без тебя я не знаю, справился бы, наверное, но было бы намного тяжелее.
- Да брось. Мне с вами хорошо. Одна я как-то привыкла, конечно, но с вами дом ожил.
Она посмотрела на него, и в её глазах он увидел не просто жалость или дружескую поддержку. Увидел то, что давно уже назревало между ними тихую, взрослую нежность. Она осторожно спросила:
- Ты не думал, Пётр, как-то устроить свою жизнь?
Пётр вздохнул. Он думал. Много думал. Прошлое больше не жгло его, осталась лишь усталость и пустота, которую он постепенно заполнял заботами о дочери, работой и этими тёплыми вечерами у Ирины. Признался:
- Думал. Но боялся. Казалось, что любое движение вперёд это предательство по отношению к тому, что было. К Маше. Глупо, да?
- Не глупо. По-человечески.
Он поднял на неё взгляд и вдруг понял, что бояться уже нечего. Страх остался в том доме, с тем старым замком. Здесь, на этой уютной кухне, пахло яблочной шарлоткой и было безопасно. Он выдохнул:
- Ирина, а давай попробуем? Не сразу, конечно. Осторожно. Для начала надо сходить куда-нибудь. В кино. Как в старые времена, помнишь, в школе?
Ирина улыбнулась, и всё её лицо озарилось таким тёплым светом, что в Петре ёкнуло, как же он раньше этого не замечал?
- В школе мы с тобой в кино не ходили, ты встречался с Ленкой из параллельного класса.
- Ну вот, наверстаем упущенное, Но я встречался и с тобой какое-то время.
Их первое свидание было простым, прогулка по парку, пока Маша была на продлёнке. Они говорили не о прошлом, а о будущем. О том, что Ирина всегда хотела поехать на море, а Пётр - научиться играть на гитаре. Говорили о книгах, о работе, о смешных случаях из жизни Маши. Это было легко.
Постепенно их отношения перестали быть тайной. Для Маши тётя Ира, которая стала приходить к ним домой и помогать папе готовить ужин, была абсолютно естественной частью жизни. Однажды, лёжа в кровати, девочка спросила:
- Пап, а тётя Ира теперь будет с нами жить?
- Хочешь, чтобы она была с нами?
- Да! С ней весело. И пироги у неё вкусные.
Эта детская, простая оценка стала для Петра главным знаком. Он понял, что его дочь, чьё сердце было ранено потерей матери, готова принять в свою жизнь нового человека. Не замену, а просто хорошего, близкого человека.
Прошёл год. Пётр и Ирина стояли на том же крыльце, где когда-то разыгралась драма. Но теперь всё было иначе. Они вместе выбрали новый коврик, и Пётр, с улыбкой, укладывал его у входа в дом, приговаривая:
- Теперь точно, как у людей.
Он не стал продавать дом тётушки. Слишком много воспоминаний, да и Маша привыкла. Но вместе с Ириной они сделали его другим: переставили мебель, переклеили обои в гостиной, повесили новые шторы. Дом наполнился новым светом, новыми запахами, новым смехом.
В один из вечеров, когда Маша засыпала у Ирины на коленях после просмотра мультфильма, Пётр взял её руку.
- Ирина, ты не хочешь чтобы это было официально?
Ирина посмотрела на спящую Машу, потом на Петра. В её взгляде была любовь, уверенность и покой.
- Я и так чувствую себя частью вашей семьи, Петя. Но если ты предлагаешь то, о чём я думаю, то да. Хочу.
Они не стали устраивать пышную свадьбу. Расписались в загсе вдвоём, а потом поехали за Машей в школу и отпраздновали в пиццерии. Для Маши это был лучший день - папа и тётя Ира, которая теперь стала официально женой папы, уже была для девочки самым близким человеком после отца.
Жизнь продолжалась. Не как в сказке, где «они жили долго и счастливо», а как в хорошей, мудрой книге - с бытовыми заботами, радостями, маленькими ссорами и примирениями. Но теперь у Петра была опора. Женщина, которая пришла в его жизнь не в огне страсти, а в тихой гавани дружбы и взаимного уважения. И он понимал, что это - самая прочная основа для любви, какая только может быть. Они строили своё общее будущее, не забывая о прошлом, но и не позволяя ему диктовать свои правила. И в этом новом доме, полном света и тепла, наконец-то воцарился мир.
Трагедия Татьяны, как и любое падение, состояла из нескольких этапов. Сначала - стремительное падение вниз, затем - удар, и лишь потом - медленное, мучительное осознание глубины ямы, в которую она свалилась.
Жизнь в другом городе с Андреем с самого начала была не новой главой, а пародией на неё. Они сняли небольшую квартиру на окраине, пахнувшую чужими жизнями и отчаянием. Андрей, лишённый цели «вернуть своё», быстро вернулся к своей сути, человеку, легко принимающему решения и так же легко от них отказывающемуся. Он устроился на работу, но большую часть зарплаты тратил на выпивку с новыми собутыльниками, рассказывая, как он пахал на Севере.
Татьяна пыталась наладить быт, как когда-то с Петром. Но каждый раз, когда она готовила, ей вспоминалось, как Машка обожала её оладьи. Когда она застилала постель, в памяти всплывало, как Пётр всегда поправлял с её стороны одеяло. Её прошлое жило с ней в этой убогой квартире, как незваный, молчаливый гость.
Андрей видел её отстранённость. И это злило его. Он хотел не семью, а подтверждения своей победы, своего права. А тут ему досталась не пылающая страстью женщина, а тихая, унылая тень, в глазах которой постоянно стояла чужая дочь.
- Опять ревёшь? Хватит хныкать. Сама выбрала.
Она не отвечала. Её выбор теперь казался ей чудовищным сном. Отказ от дочери, произнесённый ею тогда, под давлением шока и страха, стал тяжким камнем на её душе. Она писала Петру длинные письма, которые потом рвала. Набирала его номер и сбрасывала. Страх услышать его ледяной голос или, что хуже, равнодушный, был сильнее.
По почте поступило исковое заявление. Потом она была допрошена в местном суде по отдельному поручению. Всё это стало для неё формальным приговором. Она подписала всё, не читая, в приступе самобичевания. Она думала и, в этот момент, это казалось справедливым наказанием, что:
- Я всё заслужила.
Перелом наступил через полгода. Андрей не пришёл ночью домой. Утром он появился пьяный, от него пахло дешёвым парфюмом. Он раздражённо бросил ей в лицо:
- Надоело мне тут с тобой, как на кладбище, жить. Ты не женщина, ты - могильный памятник самой себе.
Она молча собрала его вещи в спортивную сумку и выставила за дверь. Ссоры не вышло. Была лишь гробовая тишина, прерванная хлопком двери. Андрей ушёл, не оглянувшись, словно ждал этого повода. Его условия были для него самого лишь временным развлечением, способом утвердиться. Когда игра надоела, он просто вышел из неё.
Предыдущая часть: Призрак прошлого. Часть 2.
Продолжение: Призрак прошлого. Часть 4. Окончание.
Если заметили опечатку/ошибку, пишите автору. Внесу необходимые правки. Буду благодарен за ваши оценки и комментарии! Спасибо.
Фотографии взяты из банка бесплатных изображений: https://pixabay.com и из других интернет источников, находящихся в свободном доступе, а также используются личные фото автора.
Другие работы автора:
- за 2023 год: Навигатор 2023
- за 2024-2025 год: Навигатор 2024
- подборка работ за 2020-2025 год: Мои детективы