“Я объездил весь мир, сидя в своем кресле”, любил говаривать Жюль Верн, и ,в самом деле, знаменитый писатель обкладывался сотней справочников, путеводителей и мемуаров, когда начинал свой очередной приключенческий роман. Поэтому неудительно, что отправив своих героев в 1864 году искать капитана Гранта в Патагонию, он не мог пропустить свежие, буквально еще пахнущие типографской краской воспоминания своего соотечественника Огюста Гинара “Три года рабства у патагонцев”. Собственно, это его, Гинара, переделали до неузнаваемости в “Серебряную бороду” в т/с “В поисках капитана Гранта”, оставив лишь пару пару фраз из оригинального романа про отважного белого пленника индейцев пойучи “с сердцем быка”. Давайте же обратимся к самому Гинару и его воспоминаниям о нравах своих пленителей.
В 1856 году Гинар в компании с неким итальянцем Педрито, в поисках хорошего места для службы, безрассудно отправились пешком через пампасы в город Розарио, и были внезапно атакованы одним из индейским племен Патогнии. Педрито погиб, пронзенный копьем, а Гинар выжил и три года пробыл рабом у индейцев, которые передавали его из племени в племя, пока ему не удалось бежать.
Первым племенем были именно пойучи (фр. Les Payou-tchets) одно 9 племен патагонцев (современное название тэульче), которые различал Гинар, и которое в меру сил изобразили советские кинематографисты в т/с “В поисках капитана Гранта”. Вот, как его описал Гинар.
Пойучи
Племя, в руки которого меня ввергла судьба, было племенем пойучи (пойюче), что беззаботно кочует по обеим берегам Рио-Негро от окрестностей острова Пачеко до подножия Кордильер, горной страны, пересеченной глубокими долинами. Образ жизни этих немногочисленных индейцев не так примечателен, как у восточных патагонцев, и их единственным средством к существованию является охота на гуанако - диких лам, страусов нанду и полудиких бычков.
Хотя их территория, не столь засушлива, как было принято считать, пойучи держат не так уж много скота. То небольшое количество лошадей и быков, что у них есть, поступает от торговли с другими племенами, используя “makounes turcet” — накидки из шкуры гуанако, которые, как правило, высоко ценятся туземцами и испаноязычными американцами. Но поскольку эта торговля совсем мала, они очень бедны и лишь изредка могут предпринимать дальние походы [против испаноязычных селений], как например пуэльчи и пампасцы, от которых их отделяют огромные расстояния.
Их ум не слишком развит, характер суров, в чертах лица просматривается дикая свирепость пополам с невероятной отвагой. Они не очень общительны, но кротки и отзывчивы друг к другу. Они очень храбры и находчивы в тех редких сражениях, что им посчастливилось участвовать, но крайне варварски относятся к своим врагам, христианам, которых они безжалостно пытают и убивают.
По своему типажу пойучи напоминают восточных патагонцев, однако тело у них, как правило, более худощавое, а стопы грубее, поскольку они много ходят. Их единственное занятие — охота. Для них это и развлечение, и средство к существованию. Их жилища – это палатки, сшитые из шкур лошадей или тюленей, добытых летом у восточного побережья.
Такая палатка состоит из нескольких деревянных шестов, установленных в три ряда, средний ряд самый высокий, и соединенных между между собой кожаными шнурами, образуя каркас, похожий на конус. Эту хлипкую конструкцию покрывают шкурами, искусно сшитыми воедино нитками из сухожилий, края покрышки прибивают деревянными колышками к земле. Внутреннее пространство этих жилищ разделено на две совершенно одинаковые части, которые, в свою очередь, делятся на несколько отсеков, где каждый обитатель палатки хранит свои самые ценные вещи. Вечером на пол стелят несколько шкур гуанако, и они служат общей постелью для мужчин и женщин, которые спят вповалку, предварительно сняв с себя плащи - свою единственную одежду днем и в качестве одеяла ночью.
Суеверия, царящие среди этих дикарей, превосходят всякое воображение. Например, по их словам, лучше не стоит жить на севере и юге, потому что злые духи юга имеют обыкновение неожиданно нападать на людей севера, после чего те бесследно пропадают. Они сильно боятся смерти и утверждают, что единственный способ продлить своё существование — спать головой либо на восток, либо на запад.
Хотя края населённые этими индейцами, не отличаются теплой погодой, они каждое утро купаются перед рассветом, независимо от времени года, без различия пола и возраста. Этот обычай, которому я был вынужден подчиниться, в значительной степени способствует, как я полагаю, их защите от всех болезней, и я убежден, что именно благодаря этим частым омовениям мне удалось сохранить здоровье, которым я и сейчас наслаждаюсь. В самом деле, наблюдая за индейцами, кишащими паразитами, трудно поверить в их частые купания. Однако, я как очевидец считаю своим долгом оправдать всех патагонцев, которых до сих пор обвиняли в величайшей нечистоплотности.
Обычно после утреннего купания индейцы, владеющие несколькими табунами, садятся верхом, чтобы найти лошадей по следам и привести их обратно к своим палаткам. Однако, когда наступает ненастье, они на время прекращают всякие занятия и запираются внутри своих жилищ, пока погода не улучшится, забывая даже о еде. По правде говоря, я часто поражался тому, с какой легкостью эти ненасытные, прожорливые существа целый день обходятся без еды, пока дрожа от страха, безропотно лежат внутри палатки в луже воды, ибо ненастье в этих краях поистине ужасно.
Это смесь проливного дождя, вспышек молний и раскатов грома, которые бесконечным эхом разносятся за горизонт. Ко всему этому добавляется страшное дыхание памперо, ледяного ветра, который, с ужасным воем прилетает из глубин Патагонии, дует, и одним своим дуновением, часто в течение нескольких часов, ломает и опрокидывает все на своем пути и даже выкорчевывая травинки из земли…
…Не прошло и нескольких месяцев с тех пор, как от моей европейской наследственности остались лишь ум и сердце, заезжие пуэльче предложили моим жадным и нищим хозяевам вола и лошадь за меня и портрет моей семьи. Эта сделка показалась пойучи настолько выгодной, что, хотя я был почти бесполезен в услужении, они с азартом хвастались перед покупателями моими достоинствами, как известными, так и неизвестными. Мои новые хозяева, убежденные в выгодной покупке, довольно улыбались, что, конечно, при других обстоятельствах меня бы очень позабавило, ибо от этого они выглядели ещё более непривлекательно.
Я и не думал скучать по пойучи, мне хватило пары месяцев, чтобы составить о них самое дурное мнение. Впрочем, их женщины довольно деятельны и настоящие мастерицы в вопросе изготовления одежды. Что касается мужчин, то, за исключением охоты, в которой они весьма искусны и свирепы, они живут в совершенной лени. Они невероятно жадны и прожорливы, и очень нечистоплотны по части паразитов. Однако они проявляют большое старание в искусстве украшения своих уродливых голов: смазывая волосы кобыльим или конским жиром, выщипывая брови и бороды и украшая лицо узорами из вулканических пигментов, они, как и все индейцы, носят с собой кожаные мешочки с пигментами, необходимыми для татуировки.
Конец отрывка.
Гинар за три года раз пять или шесть менял хозяев, пока не попал под опеку Кальфукура, знаменитого касика (вождя) конфедерации индейцев пуэльче и мамуэльче . У всех своих хозяев, кроме последних, Гинар служил, если так можно выразится, мальчиком для битья, белым пленником над которым могли издеваться все от мала до велика. Его били, таскали за волосы, хватали за руки на всем скаку верхом на лошади и тащили за собой, обмазывали лицо кровью и навозом и т.д. На все эти выходки Гинар должен был улыбаться - за самый малейший всхлип, признак боли или неудовольствия следовали новые побои и издевательства.
Гинара несколько спасала его способность приручать лошадей, но после оказания таких услуг, несчастного пленника снова били и унижали. Француз чуть было не лишился жизни, когда индейцы обнаружили, что он грамотен, и заставили его написать письмо аргенскинским властям, но посланников арестовали, и индейцы решили, что эта вина писца, и только заступничество Кальфукуры помешало им убить бесправного раба. В общем существование Гинара у индейцев никак не напоминала образ жизни человека "с сердцем быка", хотя требуется определенное мужество, чтобы не сломаться в подобных обстоятельствах.
В конце концов, в середине 1859 года во время грандиозной индейской попойки, Гинар тайно забрал из шатра Кальфукуры портрет своей семьи, потом без труда подманил к себе самого резвого и выносливого скакуна в табуне, и после 13 дней скачки оказался в безопасности.
Присоединяйтесь к чтению увлекательных историй эпохи Фронтира и Дикого Запада (и не только) на ЯДе, в Телеграме и ВКонтакте.