Если честно, я всегда считал, что «цвет Жигулей» — это отдельный пласт советской культуры. Ничего так не описывает вкусы эпохи, как желание человека, который ждал машину несколько лет, всё-таки выбрать именно тот оттенок, который будет «к лицу». Машину ведь покупали не каждый год и даже не каждое десятилетие. Поэтому разговоры о том, какой цвет лучше, были почти священным ритуалом. Кто-то спорил за «корриду», кто-то мечтал о васильковом, а кто-то видел себя только в белой машине — «чтоб как иномарка». И вот среди всей этой красочной симфонии однажды появился он — сиреневый. Красивый, модный, почти гламурный по советским меркам. И исчез так же быстро, как вспышка кометы.
Когда впервые видишь старое фото сиреневых Жигулей, кажется, что это фотошоп. Цвет какой-то неправильный для того времени: слишком холодный, слишком стильный. Но нет — в 1975 году ВАЗ действительно включил его в палитру. Это были годы, когда завод наконец-то решился расширять цветовую гамму. Люди устали от палевых и унылых серых оттенков, хотели яркости, смелости. В центре стиля ВАЗа — да, именно так официально назывался отдел художественного конструирования — дизайнеры старательно подбирали модные тона. Четырнадцать цветов, целая палитра будущих желаний автолюбителей.
И вот сиреневый — №422 — становится настоящей сенсацией. Машина в таком цвете выглядела свежо, дерзко, по-европейски. Водители охотились за ним, как сегодня охотятся за редкими комплектациями. Даже шутили: «Поймать сиреневую — всё равно что достать финские сапоги по блату».
Но у любой любви есть теневая сторона. И у сиреневого — тоже.
В сумерках он исчезал. Буквально. Машина, выезжающая вечером на трассу, превращалась в призрак. Цвет сливался с фоном так сильно, что её просто не видели. В эпоху, когда подсветки, дневные ходовые огни и отражатели были роскошью или экспериментом, это стало настоящей проблемой. Достаточно нескольких отчётов ГАИ — и сиреневый цвет quietly вычеркнули. Да, красиво, да, модно, но безопасность важнее. Убрали — и всё. Настолько быстро, что за год цвет стал почти легендой.
Забавно: та же судьба постигла мышино-серый. Он тоже «исчезал», правда, не так эффектно, как сиреневый. И даже оранжевый однажды пытались убрать — боялись, что водители будут уставать, глядя вечно на этот ядовитый нос. Не убрали, но разговоры шли.
Когда изучаешь документы тех лет, понимаешь, насколько всё было сложнее, чем кажется. Хотели внедрить новый оттенок? Получите проблемы с пигментами, растворителями, поставками. На Западе модные цвета менялись ежегодно, а в СССР иногда не могли заказать нужную краску, потому что валюты не хватало. Или поставщик сорвал план. Или растворитель не довезли. Удивительно, как в таких условиях вообще появлялись красивые цвета — но появлялись, и как!
Мне всегда нравились эти истории — они показывают, что даже расцветка автомобиля была борьбой. И за вкус, и за технологичность, и за практичность. Советский человек даже в такой мелочи хотел быть стильным, выделяться из общего строя, показывать характер. Вот парадокс: в эпоху дефицита сияли самые смелые оттенки. Белый, как у киновских героев. Васильковый, как из журнала за границей. Коррида — для тех, кто мечтал о скорости, пусть и на прямой дороге до дачи.
А сиреневый… Сиреневый стал тем самым мимолётным желанием, которое странным образом отражает эпоху. Чуть-чуть смелость, чуть-чуть риск — и мгновенное исчезновение, чтобы больше не мешать правилам дорожной безопасности. И сегодня, когда вижу старое фото сиреневой «копейки» или «тройки», ловлю себя на мысли: а ведь могли бы дороги СССР выглядеть совсем по-другому. Чуть более яркими. Чуть более смелыми. Если бы только сумерки не были такими коварными.
Иногда одну эпоху можно понять именно через такие мелочи. Сиреневый Жигуль — маленький штрих к большому портрету страны, которая одновременно мечтала и боялась мечтать слишком ярко.