- Лиз, мне кажется, или у тебя над шкафом что-то мигает? - спросила Наташка, моя подруга, когда заглянула на чай. - Вон там, видишь, красная точечка?
Я подняла голову и уставилась на то место, куда она показывала. Действительно, в углу, прямо над платяным шкафом, что-то едва заметно мерцало.
- Наверное, датчик дыма, - предположила я, но сама засомневалась. - Хотя странно, я его там не помню.
- Датчик дыма не мигает красным, - покачала головой Наташка. - Дай я залезу, посмотрю.
Она притащила стул, вскарабкалась и через минуту спустилась с каким-то крошечным устройством в руках.
- Лизка, это камера, - выдохнула она. - Самая настоящая мини-камера. У моего зятя такая же для наблюдения за офисом.
Я почувствовала, как холодеет спина. Камера? В нашей спальне? Кто? Зачем?
- Может, Артем её поставил? - неуверенно предположила Наташка. - Вдруг он за квартирой следит, когда вас нет?
- В спальне? - я почти закричала. - Ты о чем?
Мы начали искать дальше. Нашли ещё две. Одну в гостиной, замаскированную под зарядное устройство на полке. Вторую - на кухне, в фальшивом детекторе утечки газа.
- Лиз, тебе срочно нужно с мужем поговорить, - твёрдо сказала Наташка. - Это уже не шутки.
Артем пришёл с работы только к семи. Я весь день металась по квартире, пытаясь понять, что происходит. Воры? Бывший сосед-психопат? Или правда муж из ревности?
- Арт, нам нужно серьёзно поговорить, - начала я, когда он даже не успел разуться. - Объясни мне, что это такое?
Я протянула ему камеру. Он взглянул на неё и... покраснел. Не побледнел от удивления, а именно покраснел, как школьник, пойманный на списывании.
- Откуда это у тебя? - пробормотал он.
- ИЗ НАШЕЙ СПАЛЬНИ! - заорала я. - Ты что, совсем? Ты за мной следил?
- Я не следил, - он почесал затылок. - Это мама поставила.
У меня на секунду просто пропал дар речи. Мама? Его мама? Валентина Петровна, которая живёт этажом выше и каждый божий день заходит к нам "на минуточку"?
- Твоя мама установила камеры в нашей квартире? - медленно повторила я. - И ты об этом знал?
- Ну, она волновалась за Машку и Санька, - залепетал он. - Хотела присматривать, когда мы на работе. Вдруг с детьми что случится...
- Дети в школе до трёх дня! - перебила я. - И камера в СПАЛЬНЕ для чего? Дети там что, живут?
- Ну, она просто решила подстраховаться, - Артем пятился к двери. - На всякий случай.
- На всякий какой случай? - я чувствовала, как начинаю трястись от злости. - Артем, твоя мать следила за нами! Ты понимаешь это?
- Да не следила она, - он раздражённо махнул рукой. - Просто иногда проверяла, всё ли в порядке.
- Иногда? ИНОГДА?
Он промолчал, и тут меня осенило. Телефон. У него же должно быть приложение для просмотра. Я рванула к его куртке, выхватила мобильник.
- Отдай! - попытался он отобрать, но я уже видела. Папка "Дом", а в ней - три камеры. Онлайн.
- Сколько это продолжается? - я почти шептала.
- Месяца три, - буркнул он. - Ну и что такого? Обычное дело, многие так делают.
- Многие? МНОГИЕ УСТАНАВЛИВАЮТ КАМЕРЫ В СПАЛЬНЕ ДЕТЕЙ БЕЗ ИХ ВЕДОМА?
На следующий день я поднялась к свекрови. Не позвонила, а просто вошла - у неё же ключи от нашей квартиры есть, почему бы и мне не воспользоваться такой же свободой?
Валентина Петровна сидела на кухне с подругами и что-то с энтузиазмом им показывала на планшете.
- Смотрите, вот она опять пельмени варит, - слышала я её голос из прихожей. - В третий раз за неделю! А я же говорила Артёмушке, что она ленивая.
Я вошла. Три бабушки синхронно обернулись. На экране планшета была наша кухня. Я сама, вчерашняя, действительно варила пельмени.
- Вы смотрите трансляцию из моей квартиры? - спросила я очень спокойно. Слишком спокойно.
- Лизонька! - засуетилась Валентина Петровна. - Ты чего такая бледная? Чаю выпей!
- Отвечайте на вопрос.
- Ну... Мы просто обсуждали, - она заёрзала. - Девочки же не верили, что современная молодёжь так небрежно относится к быту. Я им и показываю...
- Вы устроили из моей жизни реалити-шоу для своих подруг? - я почувствовала, что сейчас взорвусь. - Сколько человек видели эти записи?
- Да мы ничего такого, - пискнула одна из бабушек. - Просто Валя делилась...
- В группе, - договорила другая. - У нас же в WhatsApp группа есть, "Наш двор". Там человек сорок.
Сорок. Сорок человек видели, как я в пижаме хожу по квартире. Как ругаюсь с мужем. Как...
Я развернулась и вышла. Спустилась к себе, достала ноутбук Артёма. Пароль я знала - он у него везде одинаковый. Открыла почту. Потом мессенджеры.
Переписка с мамой. Сотни сообщений.
"Артёмушка, она опять не погладила твои рубашки. Я же говорила, что она неряха".
"Сынок, посмотри запись от вторника, 18:30. Она целый час по телефону трепалась вместо того, чтобы ужин готовить".
"Артём, нужно с ней строже. Ты мужчина, глава семьи. Нельзя позволять жене так себя вести".
Я листала и листала. Мать с сыном обсуждали меня. Каждый мой шаг, каждое слово. Планировали "воспитательные меры". Валентина Петровна даже составила список моих "недостатков" с отметками времени из записей.
Потом я наткнулась на файл. Видео от двух недель назад. Открыла.
На записи была наша спальня. Я... разговаривала по телефону. С Максимом. Моим бывшим коллегой, с которым мы полгода назад чуть не...
- Макс, не надо, я замужем, - говорила я на записи. - Да, мне тоже было приятно тогда, но это ошибка. Нет, мы не можем встретиться. Прости, но я люблю мужа.
Запись обрывалась. Но в переписке Артёма с матерью был весь разговор дальше. Смонтированный. Вырезанные куски, где я отказывала Максиму. Оставлены только фразы "было приятно" и "мы можем встретиться".
"Артёмушка, вот доказательство, - писала свекровь. - Она тебе изменяет. Я всегда знала, что она не пара тебе. Теперь можно спокойно подавать на развод. И квартиру детям оставишь, она ничего не получит - сама виновата".
Я закрыла ноутбук. Руки тряслись. Значит, это был план. Снимать меня месяцами, копить компромат, а потом подловить на чем-то. И подлавили - вырезали запись так, чтобы выглядело, будто я договариваюсь о встрече с любовником.
- Лиз, ты чего такая? - спросил Артём, войдя в комнату. - Мама звонила, сказала, ты к ней приходила, нагрубила...
- Сядь, - сказала я. - Сейчас мы с тобой все карты на стол выложим.
Я показала ему переписку. Его собственную переписку с матерью. Смонтированное видео. Список моих "недостатков". Скриншоты из группы, где его мама делилась записями из нашей квартиры.
- Это... Это не то, что ты думаешь, - побледнел он.
- А что это? - я почти кричала. - Твоя мать следила за мной три месяца! Монтировала видео, чтобы выставить меня изменщицей! Показывала наши записи всему двору! А ты, ТЫ помогал ей выбирать камеры!
- Я просто хотел убедиться, что дети в безопасности, - попытался он оправдаться.
- Дети в безопасности? - я расхохоталась. - Артём, на записи я разговариваю с Максимом и ОТКАЗЫВАЮ ему! Твоя мать вырезала половину разговора, чтобы обвинить меня! И ты собирался использовать это для развода!
- Я не собирался...
- Врёшь! - я ткнула пальцем в экран. - Вот тут ты пишешь матери: "Мам, а как думаешь, если подать сейчас, успеем до Нового года оформить?" Это про развод, Артём? Про какой развод?
Он молчал. Потом вдруг выпалил:
- А что я должен был делать? Мама права, ты не идеальная жена! Вечно что-то не так - то борщ не такой, то рубашки помятые, то с детьми недостаточно занимаешься!
- Так, стоп, - я подняла руку. - Это ТВОЯ мама недовольна. А ты? Ты лично чем недоволен?
Он замялся.
- Ну... В общем, я...
- Ты даже сам не знаешь, - медленно сказала я. - Боже мой. Ты просто делаешь, что мама говорит. В тридцать семь лет.
- Не надо так, - обиделся он. - Мама опытная, она лучше знает...
- Что лучше знает? Как жить МНЕ? Как быть МОЕЙ женой?
Я встала, подошла к шкафу и начала складывать вещи в сумку.
- Ты чего? - встревожился Артём. - Лиз, подожди, давай спокойно...
- Спокойно? - я обернулась. - Три месяца твоя мать снимала меня на камеру. Показывала записи всему двору. Монтировала компромат. А ты помогал ей. И ты хочешь, чтобы я спокойно это обсудила?
- Но мы же семья, - растерянно сказал он. - Куда ты пойдёшь?
- К Наташке, - я застегнула сумку. - А завтра к адвокату. Знаешь, твоя мама хотела подловить меня на измене? Не вышло. Зато она сама здорово подставилась. Скрытое видеонаблюдение без согласия - это уголовная статья. Распространение личной информации - тоже. А монтаж видео с целью шантажа - вообще красота.
- Ты что, на маму в полицию заявление писать будешь? - ахнул он.
- А как ты думал? - я взяла сумку. - Ваш план был выставить меня изменщицей и отсудить квартиру. Не получилось. Теперь я выставлю вас обоих такими, какие вы есть. И между прочим, квартира оформлена на меня - помнишь, как я материнский капитал вкладывала?
Я ушла, громко хлопнув дверью. В лифте наконец дала себе расслабиться и разрыдалась. Десять лет брака. Двое детей. А муж со свекровью устроили за мной слежку, как за преступницей.
Наташка открыла дверь, взглянула на меня и просто обняла.
- Рассказывай, - сказала она, наливая мне валерьянки.
Я рассказала. Всё. Про камеры, про группу в WhatsApp, про смонтированное видео, про планы развода.
- Сволочи, - резюмировала подруга. - Лиз, а ты точно к адвокату пойдёшь?
- Пойду, - твёрдо сказала я. - Устала терпеть. Свекровь всегда меня не любила, но чтобы настолько... А Артём оказался тряпкой, которая мамочке подпевает.
- И что с детьми? - осторожно спросила Наташка.
- Заберу, - я вытерла слёзы. - Как только адвокат скажет, как правильнее. Машка с Санькой должны жить со мной. Они вообще в этой истории не виноваты.
Телефон разрывался от звонков Артёма. Потом Валентина Петровна начала названивать. Я не брала трубку. Зато написала в ту самую группу "Наш двор", куда свекровь выкладывала записи.
"Здравствуйте. Я Лиза, жена Артёма из третьего подъезда. Та самая, за которой Валентина Петровна три месяца следила через скрытые камеры и делилась записями с вами. Хочу сообщить, что завтра подаю заявление в полицию по факту незаконного видеонаблюдения и распространения личной информации. Если кто-то из вас сохранил эти записи или пересылал их дальше - тоже попадаете под статью. Приятного вечера".
Через пять минут начали приходить сообщения. Кто-то извинялся, кто-то писал, что сразу удалил все видео, кто-то возмущался и обвинял меня в неуважении к старшим.
- Молодец, - одобрительно кивнула Наташка. - А теперь спать. Завтра тяжёлый день.
Но уснуть я не могла. Лежала и думала - как же так вышло? Когда муж превратился в послушного сынка, который вместе с мамой следит за женой и планирует от неё избавиться? Когда я стала удобной мишенью для чужих интриг?
И главное - хватит ли у меня сил всё это пережить и начать заново?
Утром первым делом позвонила детям. Объяснила максимально мягко, что мама с папой немного поругались и маме нужно пожить отдельно. Машка расплакалась, Санёк сделал вид, что ему всё равно, но я слышала, как дрожит его голос.
- Я вас люблю, - сказала я им. - Очень-очень. И мы обязательно всё решим.
Потом была встреча с адвокатом. Серьёзная женщина лет пятидесяти выслушала мою историю и покачала головой.
- Дело неприятное, но выигрышное, - сказала она. - У нас есть доказательства незаконной установки оборудования, есть факт распространения записей, есть попытка шантажа. Ваша свекровь в лучшем случае отделается штрафом и условным сроком. В худшем - реальным.
- Я не хочу сажать её, - призналась я. - Просто хочу, чтобы она от нас отстала. И муж чтобы понял, что натворил.
- Муж поймёт, когда увидит документы на развод, - усмехнулась адвокат. - Особенно когда узнает, что квартира и машина остаются вам, потому что записаны на вас. А доказательства слежки и шантажа лишают его права на раздел имущества.
Так оно и вышло. Через неделю Артём примчался ко мне на коленях. Умолял вернуться, обещал, что мама больше никогда, что он сам во всём виноват, что любит меня.
- Поздно, - сказала я. - Артём, ты помог своей матери следить за мной три месяца. Обсуждал меня с ней, планировал развод. Хотел выгнать из квартиры, обвинив в измене по сфабрикованной записи. Прости, но после такого обратно дороги нет.
Развелись мы тихо. Валентина Петровна получила условный срок и штраф. Плюс запретительный ордер - не имеет права подходить ко мне ближе, чем на пятьдесят метров. Артём получил право видеться с детьми по выходным.
А я получила свободу. Страшную, непонятную, но свою. Без камер. Без обсуждений в группах. Без свекрови, которая лучше знает, как мне жить.
И знаете что? Мне наконец стало легко дышать.