Тарелка звонко разбилась о кухонный кафель, разлетевшись на десятки осколков. Марина замерла, глядя на белые черепки, разбросанные по полу. Ещё секунду назад она собиралась поставить эту тарелку на стол, а сейчас... Руки предательски дрожали, а в ушах всё ещё звучало небрежно брошенное мужем: «Ну, давайте попробуем эту стряпню».
Гости — семейная пара Кравченко и коллега мужа Андрей с женой — неловко переглянулись. Наталья, жена Сергея Кравченко, натянуто улыбнулась:
— Ой, бывает. Давай помогу собрать.
Марина покачала головой, приходя в себя.
— Нет-нет, сама справлюсь. Это всего лишь тарелка.
Муж, Виктор, наблюдал за происходящим с лёгкой усмешкой.
— Руки-крюки у моей хозяюшки, — он подмигнул гостям. — Теперь понимаете, почему я чаще всего на работе питаюсь?
Кто-то из гостей вежливо хохотнул, но смех быстро затих, повиснув в воздухе неловким молчанием. Марина присела на корточки и начала собирать осколки, стараясь не смотреть на мужа. В горле стоял комок, но плакать при гостях она не собиралась.
Всё началось ещё утром. Марина проснулась раньше обычного, полная энтузиазма. Сегодня к ним должны были прийти гости — давние друзья семьи Кравченко и новый коллега Виктора с женой. Впервые за долгое время она решила устроить настоящий праздничный ужин. Не на скорую руку, не наспех купленные в магазине полуфабрикаты, а что-то особенное, приготовленное с любовью и заботой.
Она давно заметила, что их отношения с Виктором стали более прохладными. Бытовая рутина, работа — всё это словно высушивало чувства. Марина надеялась, что красиво сервированный стол, вкусная еда и приятная компания помогут вернуть в их дом немного тепла.
Целый день она провела на кухне. Утром — на рынок за свежими продуктами. Потом готовка: фаршированная курица, салаты, закуски, десерт. Она старалась всё сделать идеально. Даже достала праздничный сервиз, который обычно пылился в шкафу.
Виктор вернулся с работы за час до прихода гостей и сразу заметил её старания.
— М-да, — протянул он, оглядывая накрытый стол. — А нельзя было просто пиццу заказать? Ты же не кулинар.
— Я хотела как лучше, — ответила Марина, стараясь не показать, как задели её эти слова. — Думала, будет приятно.
Виктор пожал плечами и ушёл переодеваться, оставив её одну на кухне. Она постояла минуту, глубоко дыша, потом поправила салфетки на столе и вернулась к последним приготовлениям.
Гости пришли ровно в семь. Кравченко принесли бутылку вина, Андрей с Еленой — коробку конфет. Все расселись за столом, начались привычные разговоры о работе, политике, последних новостях.
Марина поставила на стол салаты и закуски. Всё шло хорошо, гости хвалили угощение. Она немного расслабилась, начала улыбаться, включилась в разговор. А потом пришло время главного блюда — фаршированной курицы. И именно тогда Виктор произнёс эту фразу.
— Ну, давайте попробуем эту стряпню, — он посмотрел на гостей с таким видом, будто предупреждал их о возможной опасности. — Жена сегодня весь день кулинарничала, не знаю, что из этого вышло.
И вот теперь она собирала осколки разбитой тарелки, а в голове крутилось одно слово: «стряпня». Как будто она не старалась, как будто просто кое-как набросала еду. Как будто все её усилия ничего не значили.
— Давайте я всё-таки помогу, — Наталья Кравченко присела рядом с Мариной. — Виктор, принеси веник, будь добр.
Виктор с неохотой поднялся и вышел из комнаты. Наталья шёпотом спросила:
— Ты в порядке?
Марина сдержанно кивнула.
— Всё нормально. Просто тарелка выскользнула.
— Ужин замечательный, — сказала Наталья, помогая собирать последние осколки. — Не обращай внимания.
Но Марина уже не могла не обращать внимания. Внутри нарастала обида, смешанная с гневом. Все её старания, вся её забота — и вот так небрежно названы «стряпнёй». Перед гостями, которых она хотела впечатлить. Перед новыми знакомыми, с которыми хотела подружиться.
Виктор вернулся с веником и совком. Подметая, он продолжал шутить:
— Вот так всегда. Сначала гору посуды изведёт, потом половину перебьёт.
Елена, жена Андрея, неловко улыбнулась:
— У нас тоже бывает. В прошлом месяце целую кастрюлю борща на новый ковёр опрокинула.
Она явно пыталась разрядить обстановку, но Марине от этого легче не стало. Она механически заканчивала уборку, а в голове крутились десятки мыслей. Почему? Почему Виктор так поступил? Неужели он не видит, сколько усилий она вложила? Или видит, но ему всё равно?
Когда с осколками было покончено, гости вернулись за стол. Курица, наконец, была подана. Сергей Кравченко, попробовав, одобрительно кивнул:
— Отлично! Марина, ты превзошла себя.
— Правда, очень вкусно, — поддержала его жена.
Андрей с Еленой тоже присоединились к похвалам. Только Виктор молчал, сосредоточенно разделывая свою порцию.
— А тебе, Витя, нравится? — спросила Марина, глядя ему прямо в глаза.
Виктор поднял взгляд, на мгновение в его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.
— Нормально, — ответил он после паузы. — Соли маловато.
Марина почувствовала, как краска приливает к лицу. «Нормально». После всех её стараний — просто «нормально». И это перед гостями, которые только что нахваливали блюдо.
— Можно добавить соли, если хочешь, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Солонка рядом с тобой.
Остаток ужина прошёл как в тумане. Марина поддерживала разговор, улыбалась, подавала десерт, но всё это было на автомате. Внутри неё бушевала буря эмоций, которую она изо всех сил пыталась скрыть.
Когда гости, наконец, начали собираться домой, она почувствовала облегчение. Ещё немного — и маска приветливой хозяйки окончательно бы треснула.
— Спасибо за чудесный вечер, — сказала Елена, обнимая её на прощание. — Всё было просто великолепно.
— Да, давайте повторим как-нибудь, — поддержал Андрей. — Может, в следующий раз у нас?
Кравченко тоже рассыпались в благодарностях. Сергей, прощаясь, крепко пожал руку Виктору и сказал что-то тихо, так что Марина не расслышала. Виктор кивнул, хмуро глядя в сторону.
Когда за гостями закрылась дверь, в квартире воцарилась гнетущая тишина. Марина молча начала убирать со стола, складывая тарелки в стопку. Виктор ушёл в гостиную и включил телевизор. Звук футбольного матча разносился по квартире, ещё больше подчёркивая расстояние между ними.
Марина методично мыла посуду, вытирала стол, расставляла всё по местам. Движения были механическими, мысли кружились вокруг одного и того же. «Стряпня». Почему это слово так больно ударило? Может, потому что она действительно не великий повар? Или потому что муж произнёс это при гостях, словно намеренно унижая её? А может, дело было в том пренебрежительном тоне, который стал слишком частым в их общении?
Закончив с кухней, Марина прошла в ванную. Закрыла дверь, открыла воду и, наконец, позволила себе заплакать. Тихо, беззвучно, чтобы муж не услышал. Слёзы текли по щекам, смешиваясь с водой из крана. Она смотрела на своё отражение в зеркале — покрасневшие глаза, опущенные уголки губ — и не узнавала себя. Когда она стала такой? Когда превратилась в женщину, которая плачет, запершись в ванной, из-за брошенного мужем слова?
Из гостиной донёсся восторженный крик комментатора — видимо, кто-то забил гол. Марина вытерла слёзы, умылась холодной водой и вышла из ванной. В спальне она переоделась в домашнее, легла в кровать и взяла книгу, пытаясь отвлечься. Но строчки расплывались перед глазами.
Футбольный матч, наконец, закончился. Виктор прошёл на кухню, зашуршал чем-то, потом появился в спальне с бутылкой пива.
— Уже спать ложишься? — спросил он, присаживаясь на край кровати.
Марина перевернула страницу, не глядя на него.
— Устала. День был длинный.
Виктор кивнул, отпил пива.
— Гости вроде довольны остались, — сказал он после паузы. — Сергей сказал, что давно так хорошо не ужинал.
Марина подняла глаза от книги.
— Да? А я думала, это просто стряпня.
Виктор непонимающе нахмурился:
— Ты о чём?
— О том, как ты назвал ужин, который я готовила весь день, — Марина захлопнула книгу. — «Стряпня». При гостях. Словно я не старалась, словно просто кое-как набросала еду.
— Да ладно тебе, — Виктор отмахнулся. — Обычное слово. Чего ты вдруг прицепилась?
— Обычное слово? — Марина почувствовала, как внутри снова поднимается волна гнева. — Я целый день готовила, хотела сделать приятный вечер. А ты при всех назвал это «стряпнёй», да ещё с таким тоном, будто предупреждал их об опасности!
— Господи, Марина, ну что за драма? — Виктор раздражённо поставил бутылку на тумбочку. — Просто слово вылетело. Я не хотел тебя обидеть.
— Не хотел? — Марина села прямо. — А когда говорил про «руки-крюки» и про то, что я перебью всю посуду — тоже не хотел? А когда сказал, что соли мало, хотя все остальные хвалили — тоже случайно вылетело?
Виктор встал, лицо его потемнело.
— Так, стоп. Я не собираюсь выслушивать истерику из-за какого-то дурацкого слова. Устал как собака на работе, а тут ещё это.
Он вышел из спальни, громко хлопнув дверью. Марина осталась одна, с книгой в руках и с чувством, будто её ударили под дых. Именно так. Именно это она и хотела услышать. Что её чувства — это «истерика». Что её обида — это «дурацкое слово». Что его усталость важнее, чем её целый день на кухне.
Марина отложила книгу, выключила свет и легла, глядя в потолок. За стеной в гостиной снова заговорил телевизор. Виктор, видимо, решил посмотреть ещё что-то. Как обычно — уйти от разговора, не решив проблему.
Она закрыла глаза, но сон не шёл. В голове крутились мысли, воспоминания. Как давно это началось? Эти маленькие уколы, эти колкие замечания, это пренебрежение её усилиями? Год назад? Два? Или всегда было, просто она не замечала, списывая на усталость, на стресс, на что угодно?
Телевизор в гостиной затих. Послышались шаги, и дверь спальни тихо открылась. Виктор осторожно вошёл, разделся и лёг рядом. Некоторое время он лежал молча, потом тихо произнёс:
— Марин, ты спишь?
Она не ответила, притворяясь спящей. Не было сил снова начинать разговор, который закончится ничем.
Виктор вздохнул, повернулся на бок и вскоре уснул. А Марина продолжала лежать с открытыми глазами, слушая его ровное дыхание и думая о том, что делать дальше. Продолжать как прежде? Делать вид, что всё в порядке? Или наконец признать, что их отношения давно уже не те, что были раньше?
Утром она проснулась первой. Тихо встала, оделась и вышла на кухню. Следов вчерашнего ужина уже не было — всё вымыто, вытерто, расставлено по местам. Марина поставила чайник и села за стол, глядя в окно. Небо было затянуто тучами, накрапывал мелкий дождь. Погода точно соответствовала её настроению.
Виктор появился через полчаса, заспанный, с помятым лицом.
— Доброе утро, — сказал он, подходя к холодильнику.
— Доброе, — ответила Марина, не оборачиваясь.
Виктор достал молоко, налил в чашку с кофе, сел напротив неё.
— Слушай, насчёт вчерашнего... — начал он неуверенно. — Я, наверное, правда не так выразился. Ужин был отличный. Правда.
Марина подняла на него глаза.
— Дело не в ужине, Витя, — сказала она тихо. — Дело в том, как ты говоришь со мной. Особенно при других. Будто тебе доставляет удовольствие показывать, какая я неумеха, какая неловкая, неумелая.
Виктор отвёл взгляд.
— Я не специально. Просто шутки такие.
— Шутки? — Марина покачала головой. — Шутки должны быть смешными для обоих. А твои «шутки» задевают меня, унижают. И это происходит не в первый раз.
— Я не хотел, — Виктор выглядел действительно виноватым. — Правда, Марин. Просто так вышло.
Марина долго смотрела на мужа, пытаясь понять, искренен ли он. Верит ли сам в то, что говорит? Или просто хочет поскорее закрыть неприятную тему?
— Я больше так не могу, — сказала она наконец. — Не могу каждый раз делать вид, что твои слова не ранят меня. Не могу постоянно чувствовать себя неважной, ненужной, недостойной уважения.
Виктор растерянно смотрел на неё.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Извинился? Я извиняюсь, Марин. Правда.
— Дело не в извинениях, — Марина вздохнула. — Дело в том, что я не чувствую от тебя той заботы, того внимания, которые были раньше. Ты словно забыл, как ценить меня, как видеть мои старания.
Виктор молчал, вертя в руках чашку. Потом тихо сказал:
— Я не забыл. Просто... не знаю. Жизнь, работа, всё как-то закрутилось. Я не замечал, что обижаю тебя.
— Теперь заметил?
Он кивнул.
— Заметил. И буду стараться так не делать.
Марина слабо улыбнулась. В этот момент ей очень хотелось верить его словам. Хотелось думать, что это действительно просто недопонимание, что он не хотел её задеть, что всё можно исправить.
— Хорошо, — сказала она. — Я тоже постараюсь не принимать всё близко к сердцу.
Виктор улыбнулся в ответ, и на мгновение показалось, что между ними проблеснул лучик прежней близости, прежнего понимания.
После завтрака он ушёл на работу, а Марина осталась дома одна. У неё был выходной, и она решила посвятить его себе — почитать, посмотреть фильм, просто отдохнуть. Но мысли всё равно возвращались к вчерашнему вечеру, к утреннему разговору.
Верила ли она, что Виктор изменится? Что он действительно осознал, как ранят её его слова? Умом понимала, что вряд ли. Такие вещи не меняются в одночасье. Но сердце, как всегда, хотело верить в лучшее.
К вечеру Виктор вернулся домой с букетом цветов — простые белые ромашки, её любимые. Протянул ей, немного смущённо улыбаясь:
— Это тебе. За вчерашнее.
Марина взяла цветы, уткнулась носом в нежные лепестки. Цветы пахли летом, солнцем — всем тем, чего так не хватало в этот пасмурный осенний день.
— Спасибо, — сказала она тихо. — Они прекрасны.
В тот вечер они заказали пиццу, смотрели комедию, смеялись вместе. Виктор был внимательным, заботливым — таким, каким был в начале их отношений. И всё казалось хорошо. Но где-то глубоко внутри Марина чувствовала неуверенность. Как долго продлится это перемирие? Как быстро всё вернётся на круги своя?
Неделю спустя Кравченко пригласили их на ответный ужин. Марина долго выбирала, что надеть, волновалась, как пройдёт вечер. Не будет ли новых «шуток», новых колкостей?
За ужином Сергей, поднимая бокал, сказал:
— За прекрасных хозяек! За их кулинарные таланты!
Виктор, сидевший рядом с Мариной, неожиданно взял её за руку и, глядя ей в глаза, добавил:
— И за моё счастье, что у меня есть такая замечательная жена.
Марина почувствовала, как к горлу подкатил комок. В глазах мужа было то же тепло, та же нежность, что и раньше. И на мгновение ей показалось, что всё действительно наладилось, что всё будет хорошо.
Но глубоко внутри всё равно оставалось сомнение. Не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю — всё может вернуться. И она снова услышит про «стряпню», про «руки-крюки», про то, что она недостаточно хорошая.
Или не услышит? Может быть, Виктор действительно понял, насколько глубоко ранили её его слова? Может, этот случай стал тем толчком, который был нужен их отношениям?
Марина не знала ответа. Она могла только надеяться и стараться. Стараться не только угодить мужу, но и уважать себя, ценить свои усилия, не позволять никому принижать их. Даже если этот кто-то — самый близкий человек. Особенно если это самый близкий человек.
Ведь именно от близких мы ждём поддержки и понимания. Именно их слова могут ранить больнее всего. И именно с ними нужно быть особенно честными — о своих чувствах, о своих границах, о своих ожиданиях.
Дорога домой после ужина у Кравченко была тихой. Они с Виктором ехали молча, каждый погружённый в свои мысли. На светофоре он вдруг повернулся к ней:
— Знаешь, я думал о том, что ты сказала. О моих «шутках». И понял, что ты права. Я... я постараюсь измениться, Марин. Правда.
Она посмотрела на мужа. В свете уличных фонарей его лицо казалось мягче, уязвимее. И впервые за долгое время она почувствовала проблеск настоящей надежды.
— Я знаю, — ответила она тихо. — Я тоже постараюсь. Мы справимся.
Светофор загорелся зелёным, и машина тронулась. Впереди был их дом, их жизнь — со всеми её сложностями, радостями и испытаниями. И они продолжали двигаться вперёд, вместе, несмотря ни на что.
❤️❤️❤️
Благодарю, что дочитали❤️
Если история тронула — не проходите мимо, поддержите канал лайком, подпиской и комментариями❤️