За окном моросил мелкий ноябрьский дождь, стекая грязными ручейками по стеклу. Лена сидела на кухне, сжимая в руках давно остывшую чашку чая. Настенные часы, подаренные мамой на прошлый день рождения, громко тикали, отсчитывая минуты затянувшегося молчания.
— Ты что, оглохла? — мамин голос прозвучал резко, как удар хлыста. — Я спрашиваю, как ты могла до такого опуститься?
Лена подняла глаза на мать. Раиса Михайловна сидела напротив, прямая и неподвижная, как памятник самой себе. Её тонкие губы были поджаты, а в глазах стояло такое разочарование, что Лене стало физически больно.
— Мам, это просто работа, — тихо произнесла она. — Обычная работа. Я не делаю ничего плохого.
— Не делаешь ничего плохого? — Раиса Михайловна всплеснула руками. — Ты раздеваешься перед чужими мужчинами за деньги! Как это не плохо?
— Я не раздеваюсь! — Лена повысила голос. — Я работаю в клубе официанткой. Да, в мужском клубе, но я просто разношу напитки.
Мама фыркнула:
— Ой, не надо мне тут сказки рассказывать. Я не вчера родилась. Знаю я эти «мужские клубы» и что там делают «официантки».
Лена устало вздохнула. Этот разговор они вели уже битый час, и с каждой минутой становилось только хуже. А началось всё с того, что Раиса Михайловна случайно нашла в кармане Лениной куртки пропуск в клуб «Бархат».
— Мам, я взрослая женщина, — Лена попыталась говорить спокойно и рассудительно. — Мне тридцать два года. У меня двое детей, которых нужно кормить и одевать. Зарплаты учителя начальных классов едва хватает на оплату коммуналки. А Витька, сама знаешь, алименты платит через раз, да и то копейки.
— И поэтому ты решила пойти... туда? — мама произнесла последнее слово с таким отвращением, будто речь шла о преисподней.
— Поэтому я решила найти вторую работу, — терпеливо объяснила Лена. — И это вполне приличное заведение. Да, там есть девушки, которые танцуют, но я не из их числа. Я работаю официанткой, и всё.
Раиса Михайловна покачала головой, словно не веря ни единому слову дочери.
— А что скажут твои дети, когда узнают, где работает их мать? Что скажут коллеги в школе? Родители твоих учеников? Ты подумала об этом?
Лена почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения.
— Думаешь, я не думала об этом? Думаешь, мне самой нравится работать по ночам, после целого дня в школе? Но у меня нет выбора, мам! Серёжке нужны новые зимние ботинки, у Машки скоро соревнования по гимнастике, и ей нужен костюм. А ещё квартплата, продукты, лекарства...
— У тебя всегда есть выбор, — отрезала Раиса Михайловна. — Можно найти другую подработку. Репетиторство, например. Или уборку квартир.
— Я уже даю частные уроки двум ученикам, — Лена потёрла виски. Головная боль, мучившая её с утра, усилилась. — А за уборку платят копейки. В клубе я получаю за три смены в неделю столько, сколько не заработаю уборкой и за месяц.
Мама поджала губы ещё сильнее, если такое вообще было возможно.
— Значит, деньги для тебя важнее чести и достоинства?
Эта фраза стала последней каплей. Лена резко встала, чашка дёрнулась, и остатки чая выплеснулись на скатерть.
— Хватит! — она не узнала свой голос. — Хватит меня попрекать! Ты думаешь, мне нравится эта жизнь? Думаешь, я мечтала в детстве работать в ночном клубе? Но я делаю то, что должна, чтобы мои дети были накормлены и одеты!
Раиса Михайловна тоже поднялась, её лицо стало белым, как мел.
— Не смей повышать на меня голос в моём доме!
— Прости, — Лена сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Но ты должна понять, что я не делаю ничего постыдного. Я просто работаю.
— В притоне, — припечатала мать.
— Это не притон, а вполне легальное заведение с лицензией и налогами.
— А когда тебе предложат повышение? — голос матери дрожал от еле сдерживаемого гнева. — Когда скажут: «Леночка, а не хочешь ли ты зарабатывать в три раза больше? Просто танцуй для клиентов». А потом ещё больше: «Просто поднимись с этим господином в отдельный кабинет»?
Лена почувствовала, как к щекам приливает жар.
— Ты сейчас оскорбляешь меня, мам.
— Я? Оскорбляю? — Раиса Михайловна горько усмехнулась. — Это ты оскорбляешь и позоришь всю нашу семью! Что бы сказал твой отец, если бы узнал?
При упоминании отца Лена вздрогнула. Папа умер пять лет назад, не дожив до своего шестидесятилетия всего месяц. Он был строгим, но справедливым, и Лена всегда искала его одобрения. Даже сейчас, когда его не было рядом, она часто ловила себя на мысли: «А что бы сказал папа?»
— Папа бы понял, — тихо сказала Лена, но в её голосе не было уверенности.
— Ничего бы он не понял! — отрезала мать. — Он бы с инфарктом слёг, если бы узнал, что его дочь, отличница, учительница, мать двоих детей, работает в таком месте!
Лена молчала. Может, мама и права. Папа был человеком старой закалки, с жёсткими принципами. Для него честь семьи значила больше, чем материальное благополучие.
Но с другой стороны, разве не папа всегда говорил ей: «Никогда не сдавайся, Ленчик. Делай то, что должна, и будь что будет»?
За окном дождь усилился, теперь он барабанил по подоконнику с остервенением, словно требуя впустить его в дом. Где-то на лестничной клетке хлопнула дверь, послышались детские голоса — соседские мальчишки вернулись из школы.
— Я понимаю, что ты разочарована, мам, — наконец проговорила Лена. — Но я не могу уволиться. Мне нужны эти деньги. Если ты так беспокоишься, можешь прийти туда и посмотреть, как и что я делаю.
Раиса Михайловна презрительно фыркнула:
— Ещё чего! Чтобы меня видели в таком месте? Да я со стыда сгорю!
— Ну вот, — Лена невесело усмехнулась. — Тебе стыдно даже зайти туда, а мне там работать не стыдно? По-твоему, я совсем потеряла совесть?
— Не передёргивай! — Раиса Михайловна стукнула ладонью по столу. — Дело не в моём стыде, а в твоём... твоём...
— В моём падении, ты хотела сказать? — Лена горько усмехнулась. — Ты считаешь меня падшей женщиной?
— А разве нет? — в голосе матери звучала неприкрытая боль. — Разве я растила тебя для того, чтобы ты прислуживала пьяным мужикам, которые лапают тебя за...
— Никто меня не лапает! — перебила Лена. — Охрана следит за порядком. Если клиент распускает руки, его тут же выводят.
— Ой, рассказывай! — отмахнулась мать. — Насмотрелась я фильмов про такие заведения!
— Фильмы — это фильмы, а реальная жизнь — это реальная жизнь, — Лена вздохнула. — Послушай, давай просто закроем эту тему? Я не собираюсь увольняться, и мы с этим ничего не сделаем.
Раиса Михайловна смотрела на дочь так, будто видела её впервые. Потом медленно опустилась на стул и сложила руки на коленях.
— Что ж, если ты так решила, — произнесла она после паузы, и её голос звучал пугающе спокойно, — тогда мне больше нечего тебе сказать. Только запомни: пока ты работаешь в этом... заведении, ты мне не дочь.
Лена замерла. Она ожидала всякого — криков, упрёков, угроз. Но не этого. Не такого холодного, окончательного отречения.
— Мам, ты не можешь...
— Могу, — Раиса Михайловна поднялась. — И я это сказала. Когда одумаешься, приходи. А пока — скатертью дорога.
Она развернулась и вышла из кухни, оставив Лену в полном оцепенении. Только сейчас до неё дошло, что она по привычке пришла к матери, как к близкому человеку, поделиться своими проблемами, может быть, даже попросить совета. А получила... это.
Лена механически собрала свои вещи, накинула куртку и вышла из квартиры, в которой выросла. Уже в подъезде, спускаясь по лестнице, она услышала, как за её спиной с грохотом захлопнулась дверь и щёлкнул замок.
Дома было тихо. Дети ещё не вернулись — Машка на тренировке, Серёжка у друга. Лена прошла на кухню, включила чайник и опустилась на табурет. В голове было пусто, словно все мысли и чувства заморозило той фразой: «Ты мне не дочь».
Как мама могла такое сказать? Лена всегда считала, что материнская любовь безусловна. Что бы ни случилось, мама — это единственный человек, который примет и поймёт, даже если весь мир отвернётся. А тут... из-за какой-то работы.
Чайник вскипел, щёлкнул и выключился, но Лена так и не поднялась, чтобы заварить чай. Она сидела, глядя в одну точку, и прокручивала в голове весь разговор, пытаясь понять, в какой момент всё пошло не так. Может, ей не стоило повышать голос? Или лучше было вообще молчать о второй работе?
Зазвонил телефон, вырывая Лену из оцепенения. На экране высветилось имя Ольги — её коллеги из клуба.
— Привет, Ленка! — бодрый голос Ольги разрезал тишину кухни. — Ты сегодня в смене? Лариска заболела, просят тебя подмениться.
— Привет, Оль, — Лена с трудом заставила себя ответить. — Да, я могу выйти.
— Отлично! Тогда к десяти, как обычно, — Ольга помолчала, а потом спросила другим тоном: — Ты чего такая? Случилось что?
Лена хотела сказать, что всё в порядке, но неожиданно для себя разрыдалась. Слёзы хлынули сами собой, и она даже не пыталась их сдерживать.
— Лен? Лен, что такое? — в голосе Ольги звучало искреннее беспокойство. — Ты где? Дома? Я сейчас приеду!
— Не надо, — Лена с трудом справилась с рыданиями. — Просто мама... мы поссорились. Сильно. Она сказала, что я ей больше не дочь, пока работаю в клубе.
— Вот же... — Ольга выругалась. — Слушай, я тебя понимаю. Моя тоже сначала фырчала, когда узнала. Но потом ничего, смирилась. Работа как работа.
— Не знаю, смирится ли моя, — Лена вытерла слёзы рукавом. — Она такая... принципиальная.
— Все родители такие, — философски заметила Ольга. — Но со временем они понимают, что их дети — отдельные люди, которые имеют право жить по-своему. Вот увидишь, отойдёт и позвонит.
— Надеюсь, — вздохнула Лена, но особой надежды в её голосе не было.
Клуб «Бархат» встретил её приглушённым светом и грохотом музыки. Лена прошла в гардеробную, переоделась в рабочую форму — простое чёрное платье чуть выше колен и туфли на небольшом каблуке. Никаких декольте до пупка и юбок-поясов, как представляла её мать. Вполне строгая и скромная одежда.
— О, Ленка! — Вера, девушка из шоу-балета, заглянула в гардеробную. — Слушай, у тебя есть лак для волос? Мой закончился, а через час выступать.
Лена молча достала из сумочки лак и протянула Вере.
— Спасибо, ты спасительница! — Вера улыбнулась и внимательно посмотрела на Лену. — А ты чего такая кислая? Не выспалась?
— Да так, проблемы, — неопределённо ответила Лена.
— А, ну это как обычно, — понимающе кивнула Вера. — У кого их нет? Ладно, побегу готовиться. Спасибо за лак!
Она упорхнула, оставив после себя шлейф сладких духов. Лена поправила причёску, нанесла лёгкий макияж и вышла в зал.
Рабочая смена проходила как обычно. Лена разносила напитки, улыбалась клиентам, принимала заказы. В перерывах между заказами она то и дело возвращалась мыслями к разговору с матерью. Как можно вот так, одним махом перечеркнуть годы близости? Неужели работа в баре важнее, чем вся их общая жизнь?
— Эй, красотка! — окликнул её молодой парень за столиком у сцены. — Два виски со льдом и побыстрее!
Лена кивнула и отправилась к бару. Заказы сыпались один за другим, в зале становилось всё шумнее и многолюднее. На сцену вышел шоу-балет, и все взгляды устремились туда. Лена воспользовалась моментом, чтобы перевести дух и проверить телефон. Вдруг мама передумала и позвонила?
Но на экране светилось только сообщение от Машки: «Мам, я у Кати ночую, она за мной на тренировку заехала. Тебе привет от её мамы».
Лена вздохнула. Машке тринадцать, и она уже начинает жить своей жизнью. А Серёжке двенадцать, и он тоже всё чаще предпочитает общество друзей. Дети растут, это нормально. Но как же тоскливо возвращаться в пустую квартиру после ночной смены...
— Лена, столик семь уже полчаса ждёт свой заказ! — раздражённо бросил администратор Михаил, проходя мимо. — Ты где витаешь?
— Извини, Миш, сейчас всё сделаю, — Лена встряхнулась и вернулась к работе.
Смена закончилась в четыре утра. Уставшая, с гудящими ногами, Лена вышла на улицу. Морозный воздух обжёг лицо, но это было даже приятно после душного помещения клуба. Она поймала такси и назвала адрес.
Дома её ждала записка от Серёжки: «Мам, я у Димки остался, его родители разрешили. Позвоню утром». И тишина. Пустая квартира, остывшие батареи, запах застоявшегося воздуха.
Лена разделась, приняла горячий душ и забралась под одеяло. Сон не шёл. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний, фраз. «Ты мне не дочь»... «Деньги для тебя важнее чести»... «Что бы сказал твой отец?»...
А что бы он сказал? Лена закрыла глаза и представила отца. Высокий, сильный, с густыми усами и добрыми глазами. Он всегда защищал её перед матерью, когда та слишком строго относилась к детским шалостям. Но при этом сам был требовательным и принципиальным.
«Папа, я не делаю ничего плохого, — мысленно обратилась к нему Лена. — Я просто работаю. Разношу напитки, улыбаюсь клиентам. Никакого разврата, честно. Просто нужны деньги...»
В воображении отец смотрел на неё задумчиво, поглаживая усы. А потом вдруг спрашивал: «А почему ты не сказала маме правду сразу? Почему скрывала эту работу?»
И Лена не находила ответа. Действительно, почему? Потому что в глубине души понимала, что мама не одобрит? Потому что самой было немного... стыдно? Не то чтобы стыдно за саму работу, скорее за необходимость подрабатывать, за то, что не может обеспечить детей одной учительской зарплатой.
Сон наконец сморил её уже под утро, когда за окном начало светать.
Звонок в дверь разбудил Лену около полудня. Она с трудом разлепила глаза, накинула халат и поплелась открывать, мысленно проклиная всех, кому не спится в субботу.
На пороге стояла мама.
Раиса Михайловна выглядела постаревшей на десять лет. Глаза покраснели, как будто она плакала всю ночь, а губы, обычно накрашенные розовой помадой, были бледными и потрескавшимися.
— Мам? — Лена не верила своим глазам. — Ты... ты чего?
— Можно войти? — голос Раисы Михайловны звучал непривычно тихо и неуверенно.
— Конечно, — Лена посторонилась, пропуская мать в квартиру.
Они прошли на кухню. Лена машинально включила чайник, достала чашки, сахарницу. Раиса Михайловна молча наблюдала за её действиями, а потом вдруг спросила:
— Сильно устала ночью?
Лена удивлённо посмотрела на мать.
— Да не особо, бывало и хуже. А что?
— Я приходила вчера, — тихо сказала Раиса Михайловна. — В твой клуб.
Лена чуть не выронила чашку из рук.
— Ты... что?!
— Пришла посмотреть, чем занимается моя дочь, — Раиса Михайловна слабо улыбнулась. — Сидела за столиком в углу. Ты меня не заметила.
Лена лихорадочно пыталась вспомнить вчерашний вечер. Мама в «Бархате»? Это не укладывалось в голове.
— И... как тебе? — осторожно спросила она, разливая чай.
— Не так страшно, как я себе представляла, — призналась Раиса Михайловна. — Никакого разврата, никаких полуголых женщин. Ну, кроме тех девушек на сцене, но они скорее в купальниках, чем... ну, ты понимаешь.
— Понимаю, — кивнула Лена, всё ещё не веря, что этот разговор происходит на самом деле. — Мам, но почему? Ты же вчера сказала...
— Сказала, и очень об этом жалею, — Раиса Михайловна отвела взгляд. — Я всю ночь не спала, думала. Вспоминала, какой была в твоём возрасте. Мне было проще — твой отец хорошо зарабатывал, я могла сидеть с вами, детьми, не работать. А ты одна тянешь двоих, да ещё и эту развалюху-квартиру...
Она замолчала, собираясь с мыслями.
— В общем, я решила прийти и посмотреть своими глазами, — наконец продолжила она. — Позвонила в справочную, узнала адрес. Пришла, села в уголке. И смотрела на тебя часа три. Как ты работаешь, улыбаешься, бегаешь с подносами... И знаешь, что я поняла?
— Что? — Лена всё ещё не могла прийти в себя от удивления.
— Что ты сильная, — просто сказала Раиса Михайловна. — Сильнее, чем я. И что я была неправа. Ты делаешь то, что должна, чтобы твои дети были счастливы. И это достойно уважения, а не осуждения.
Лена почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Горло перехватило, и она не могла вымолвить ни слова.
— Прости меня, дочка, — Раиса Михайловна протянула руку через стол и коснулась Лениной ладони. — Прости за всё, что я вчера наговорила. Ты... ты самая лучшая дочь. И я горжусь тобой.
Лена не выдержала и разрыдалась. Мама встала, обошла стол и крепко обняла дочь, гладя её по голове, как в детстве.
— Ну-ну, хватит реветь, — ворчливо, но ласково сказала она. — Лучше расскажи, сколько ты там зарабатываешь? Может, и мне на старости лет пойти подработать? А то пенсия-то — курам на смех...
Лена рассмеялась сквозь слёзы, представив маму в форме официантки «Бархата».
— Мам, я тебя очень люблю, — сказала она, вытирая мокрые щеки. — И спасибо, что пришла. Мне было так плохо после наших слов...
— Мне тоже, — Раиса Михайловна вздохнула. — Я как дверь за тобой закрыла, так и расклеилась. Сидела на кухне и выла в голос, как дура старая. Думала, что потеряла тебя навсегда из-за своего гонора.
Они помолчали, наслаждаясь тишиной и теплом кухни. За окном начался снег — первый в этом сезоне. Крупные хлопья кружились в медленном танце, покрывая землю белым одеялом.
— А знаешь что, — вдруг сказала Раиса Михайловна. — Я тут подумала... Может, переедешь ко мне с детьми? Квартира большая, места всем хватит. Коммуналку платить не придётся, за детьми я присмотрю, пока ты на работе. А там, глядишь, и с этой подработкой завяжешь, когда финансово полегче станет.
Лена смотрела на мать с изумлением. Это предложение было таким неожиданным, таким... своевременным.
— Мам, ты серьёзно?
— А что такого? — Раиса Михайловна пожала плечами. — Всё равно одна куковать. А так и мне веселее, и тебе помощь.
Лена не знала, что сказать. Переезд к маме решил бы сразу столько проблем! Но с другой стороны, жить вместе в зрелом возрасте — это всегда непросто.
— Давай подумаем об этом, — наконец сказала она. — Это серьёзное решение, его нельзя принимать второпях.
— Думай, — кивнула Раиса Михайловна. — А я пока пойду, посмотрю, чем твои сорванцы занимаются. Что-то тихо у тебя.
— Они у друзей, — улыбнулась Лена. — Ночевали там.
— Ну вот! — Раиса Михайловна всплеснула руками. — А если бы вы у меня жили, я бы их в ежовых рукавицах держала. Никаких ночёвок у непонятно кого!
Лена рассмеялась, и мама присоединилась к ней. Напряжение последних дней окончательно отступило, сменившись чувством глубокого облегчения и благодарности.
Что бы ни случилось дальше, сейчас, в эту минуту, всё было хорошо. Мама снова была рядом, и это главное.
❤️❤️❤️
Благодарю, что дочитали❤️
Если история тронула — не проходите мимо, поддержите канал лайком, подпиской и комментариями❤️